В минуты, когда, казалось, жизнь должна была круто измениться, Арендт часто вспоминал своё беззаботное детство. Такое далёкое и от того безвозвратное. Сейчас перед глазами профессора вырисовывались сцены из жаркого, до невозможности знойного лета, когда всей ватагой таких же как и он семилетних сорванцов со двора, на выжженном поле, где до этого безмятежно колосился овёс, они играли в футбол. Даже резиновые мячи тогда были недостижимой роскошью и пацаны, бывало, играли самодельными. Набивали всякого тряпья и опилок в старые, дырявые колготки чьей-нибудь мамы и давай гонять по полю таковой. Бились отчаянно, с таким азартом, до которого нынешние футболисты-контрактники снизойти считают не достойным выгоды. Авдюшу всегда на ворота ставили, потому как его одна голова их до половины перекрывала. Наружная водянка головного мозга это вам не хуй бобровый. Хоть и дразнили Авдюшу гидриком (такой диагноз поставил пьяный заезжий врач, видимо, имея ввиду гидроцефалию), а всё же любили этого уродца, зла на него особого не держали. В игры принимали, на реку купаться брали, позже на танцы в райцентр возили. Вот и носились тогда пацаны под палящим солнцем, а Авдюша попеременно стопроцентные голы из девятки да «сухие листы» из под перекладины своей шарообразной башкой отбивал. А солнце порой так припекало, что пацаны семью потами истекали, на мокрые тела налипала плотная корка пыли. У Авдюши нередко солнечный удар случался. Шутка ли, бля. Ни одна ведь панамка не налезала! В таком пекле мальчишеские организмы обезвоживались моментально, пить хотелось до жути, а ближайший родник за три километра в лесу. А колодец, так тот вообще в Кирсаново аж. Бывало даже сознание теряли некоторые от потери влаги. Но ребятня-то смекалистая была в те года, как никак войну пережила. Так что эти сорванцы выдумали! После футбола, собирали с поля сухие соломинки павшего овса, пробивали тонюсенькие дырки в голове Авдюшки, втыкали туда соломинки и давай сквозь зубы цедить его водянку. Насыщались до упоенья, жажду утоляли все, даже самому Авдюшке оставалось. Сосут-посасывают, через соломинки-то, радуются жизни - Авдюшке хоть бы что. А хули? На следующий день водянка снова наполнялась и голову распирало до прежних размеров. Вот так детство и проходило…. Беззаботно, бестревожно, запоминающейся.
В настоящее время все считали Авдея Андреича сыном выдающегося в прошлом детского нейрохирурга Андрея Андреевича Арендта. В академических кругах ходили слухи, что сыном он приходился заслуженному учёному не родным, а приёмным и в семью был взят по жалости. И только близкие знали, что это правда. Кто-то говаривал, что маленького мальчика Авдюшу с наружной водянкой головного мозга привезли в столицу на операцию и попал он именно к Арендту. Операция проходила тяжело, мальчик находился в пограничном состоянии, грозившем перерасти в глубокую кому. Из-за переживаний по поводу состояния сына, мать находившаяся в операционной, потеряла сознание и так в себя уже никогда не вернулась. Сильный стресс и слабая её психика погубили родительницу у ног чада. Авдюша остался сиротой, отец-то еще на войне сгинул, где-то под Таганрогом. Хирург, чувствуя какую-то моральную тягость за смерть матери оперируемого, а также за неудавшуюся, как тогда казалось, операцию, усыновил гидроцефала Авдея. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
