6. Жаркий день клонился к концу, когда мужики начали собираться на своем излюбленном месте — утоптанной площадке у заброшенной сторожки дачной охраны, по краям которой для удобства общества лежали толстые акациевые стволы. Неспешный разговор крутился в основном вокруг дефицита воды, погоды и перспектив на урожай, который при полном отсутствии дождей, медленно погибал. Среди мужиков пахло потом и дешевым табачным дымом. Спустя час медленное солнце добралось до узкой полоски облаков над самым горизонтом, окрасило мир в тревожный багряный свет. Стало чуть прохладнее, набрался силы ветерок и погнал пыль за дачные участки – в пустые поля, где давно уже убрали пшеницу. Появился из своего проулка дед Фешка. Доволен, рассказывает всем о затеянной им стройке: уже четвертый день копал на своем участке колодец — вошел в землю метров на пятнадцать, но до воды пока не добрался. Его, предвкушая спектакль, начали подначивать: — Слышь, дед, может кто виноват? — Наверное, у тебя лопата кривая? Или помощник чего-то наколдовал? — Зачем тебе, старый, вода, ты лучше клад ищи! Дед Фешка почувствовал себя, как рыба в воде, и охотно ответил: – А может и клад ищу… Как найду, так сразу себе воду проведу, бассейн построю. А вы, сволочи, будете под калиткой стоять, смотреть, как я ныряю… — А ты плавки уже купил? А то в семейный трусах у тебя нырок мелкий выходит… Смеялись, пока кто-то, не подумавши, сказал: — Гляди, дед, когда клад найдешь, лучше его закопай, а то ночью гости придут, раскулачивать, как… И хотя говоривший не досказал до конца, сам с досады сплюнул: — Совсем не весело получается: Садовский больше двух месяцев в земле лежит, а виновного еще и не нашли… Мужики закивали справедливости сказанного. — Савва, — спросил Фешка, — ты ж искал? — Так и милиция искала, — ответил Савва. — Нет, постой, — махнул рукой на него Фешка, – милиция нам ни с какого боку неподвластна, а тебе, мил человек, мы всем миром дали разрешение убийцу искать. Время прошло, пора, как на партсобрании, с отчетом… Савва встал со своего месте: — Ладно, скажу кое-что… Кто-то нетерпеливо спросил с места: – Нашел убийцу? — Не торопи, — сказал в защиту Фешка. — Пусть Савва все по порядку рассказывает. Савва потер шею, несколько раз откашлялся. – Ладно, — начал, — но сразу скажу – я убийцу еще не нашел. Это только на первый взгляд кажется, что легко — походил, посмотрел, а тут думать надо, и не так, как в сортире с газетой, а по настоящему… Савва начал чуть заметно покачиваться в такт своим словам — вперед-назад: — Все известно, что Садовского убили ночью, в своем доме, из собственного ружья. Я вначале подумал на наркоманов — залезли в дом, пальнули в деда. Только здесь выгоды не получается никакой. Думал я и о ворах, например, которых после амнистии по городу сейчас много ходит. И тоже никак не получается. И выходит, по-моему, взял жизнь Садовского на себя кто-то из наших, из местных. — Подожди, Савва, не рассказывай, — попросил кто-то из мужиков, — до ветру надо, не могу уже терпеть! — Давай, – разрешил Савва. — Только быстро. — Слушай, — спросил дед Фешка, — я чего вдруг испугался: тмится мне отчего-то, что и я мог такое сделал? Как лунатик, например, встал ночью, пошел к деду, стрельнул и обратно в под женин бок… Несу ли я ответственность за такую несознательность? Мужики засмеялись, и Савва улыбнулся: — Наговариваешь на себя, дед, ты в убийцы не годишься: словом больше любишь — погрозить, наобещать. — Ну, а все-таки, — не унимался Фешка, — ну, а вдруг? — Да как уж вдруг…, — сказал Савва, — ты вот, например, сильно бабы своей боишься. А если серьезно, я тебя, старый, сразу из всех списков вычеркнул — тебе для активности зритель нужен, без него ты, Фешка, — ноль. Словом, легкий человек. Фешка обиделся: — Как это легкий? — Для меня легкий — значит понятный. Что чужой человек — опасная видимость. Может сказать, что в бога верует, а дойдет дело до выгоды — возьмет свое и никогда не признается. Легкость в тебе, Фешка, не обидная, а самая хорошая. Тут мужик, просившийся до ветра, вернулся на место, и Савва, оставив деда в покое, продолжил свой рассказ. — В милиции говорят, мол, надо искать — кому выгодно? Кому хорошо, что Садовский помер? Наследников у него нет, из посторонних никто на его имущество не претендует — не нажил старик ничего такого, да и не ругался ни с кем. Что был и что нет его — ничего не изменилось. Не было ничего у деда такого, чего бы не было у других. Так если думать, что скорее должны были убить Семизенку, у которого бетономешалка в сарае стоит, или вдову Сапожникову — ей вон дети помогают, кирпич на участок завезли. Да и жил Садовский в самом центре дач, значит, убийца к нему специально шел… — А ружье? — Вот-то и оно, ружье… Единственное, что пропало. Долго я думал, можно ли убить из-за ружья… — И что надумал? — Ружье — вещь такая, что не продать, ни к хозяйству приложить. Баловство одно. Его взяли, потому что оно на убийцу может указать, и тот, у кого ружье дома лежит или еще где спрятано, и есть причина смерти Садовского. — А если кому подкинут? — спросил Живора, которой все это время сидел как будто в одиночестве — ни с кем не заговорил, но жадно выслушивал, что говорилось вокруг. — И об этом я думал, — сказал Савва. — Если подкинут, значит все-таки кто-то из своих. Если сразу в ночью убийства не подбросили, если забрали и только теперь подложили — свой, только свой! Словом, странное получается убийство — не выгодное, не нужное, ничего на свете не меняющее. — А вот найдем убийцу, — снова спросил Живора, — что с ним сделаем? Ответил Фешка: — Я против того, чтобы в милицию паскуду вести. Убить его поганой палкой на месте или на веревке таскать по городу. — Не имеем права! – крикнул, загорячившись, Живора. — Власти у нас такой нет, надо в милицию его сдать, и пусть она разбирается. — Может и так, — сказал Фешка, — но проучить как-то надо. Иначе получится, что он человека лишить жизни может, а сам пару раз по морде получить не обязан? Знаем милицию нынешнюю — после допроса, говорят, бумажку просят подписать, что, мол, вас не били… Своего друга поддержал Гэпа: — Своим судом приговорить к смерти! А чего? — закричал на мужиков. — Где государство сегодня? Сидим без света и воды — а власти все равно! Получается, что государство перед нашим забором кончается, значит, вправе свои порядки здесь наводить! Сход заспорил, такой ор поднялся, что начали со всех сторон сбегаться бабы — вдруг кто подрался. И за всем этим криком, за каждым движением, за каждым лицом, спрятанным в темноте, следили холодные глаза Саввы. «Эх, не дали дорассказать, — подумал он, — знаю я, как можно найти убийцу». Жалко, вздохнул, потому что была готова у него концовка для рассказа — уложенная, как в читанном на днях детективе: «Убийство Садовского напоминает мне сложную систему уравнений, в которой чтобы достичь результата, надо провести массу вычислений, сложности которых себе даже представить невозможно. Но не результат страшен, а мера ответственности за свое решение…»
С каждым днем прирастала паутень новым узелком. Становилась крепче — ни ветра не боялась, ни дождя и при случае не то что сорванный в дерева листок, человека могла опутать. Тот как будто ее смахнет, но со стороны виднее, что не человек в паутень влез, а она его, слабого, в себя вплела… |
проголосовавшие
комментарии к тексту: