Литература

Наверное, каждый врач, который хотя бы раз в жизни отправил на тот свет своего пациента, и ощутивший бессилие перед законами природы, невольно задумывался о Боге. Нет, конечно я не хочу сказать, что достаточно медику испытать профессиональную неудачу и он уже бежит в церковь и горячо молится перед иконами, но все-таки определенные мысли, пускай и поверхностные начинают закрадываться в голову. И с течением времени они претерпевают определенное развитие, обрастая доказательствами, литературными справками и прочей атрибутикой. Таких примеров сколько угодно - врач верящий в Бога не вызывает удивления.

И Дима Воробьев, начинающий реаниматолог, не был исключением. Несколько часов назад он потерял своего первого больного, старика-инфарктника, и теперь оформляя посмертную историю болезни, представлял, как станет говорить родственникам покойного фразы вроде «человек предполагает, а Бог располагает» или «всё в руках Божьих», а они будут согласно кивать головами и вытирать слезы.

Такое течение мыслей немного успокоило Диму, и он облегченно откинулся на спинку стула. Эх, если бы еще не отвратительная процедура вскрытия, можно было бы вообще расслабиться и ни о чем не думать. Но куда же теперь денешься.

Дима накинул специальный халат (чтобы не пропитаться вонью) и спустился в больничный подвал, где располагался морг. Там проскользнул по коридору заваленному гниющими трупами бомжей и открыл дверь секционного зала.

Старичок уже гордо возлежал на столе с распахнутым животом, а пожилой патологоанатом, Тигран Петрович Шалуян, сосредоточенно копался в его осклизлых внутренностях.

Дима вежливо поздоровался с обоими и приблизился к столу.

- Ну что, Дмитрий Вячеславович, подлечили дедушку? – Петрович весело посмотрел на молодого врача. – Молодец, в правильном направлении движетесь. Мочить, мочить и мочить их надо. Желательно в сортирах.

- Человек предполагает, а Бог располагает, – пробуя на языке оправдательную фразу ответил Дима, – Все в руках Божьих!

Петрович поморщился от его слов как от зубной боли:

- О каком Боге ты мне говоришь, Дима? А ну-ка посмотри сюда. – он лихим движением раздвинул грудную клетку мертвеца. – Вот сердце, вот легкие, а вот желудок с кишками. Сердце качает кровь, легкие нагнетают кислород, кишки впитывают пищу и выталкивают говно. Не инфузория-туфелька конечно, но все равно достаточно банально. Так что Богом тут и не пахнет, дружочек.

Дима несогласно покачал головой:

- Хорошо, оставим кишки, а как же видения, которые переживали пророки? А священные тексты надиктованные Богом?

Петрович только отмахнулся:

- Ты мозги видел когда-нибудь? Показать?

Дима неуверенно кивнул, и армянин подал знак стоящему поодаль санитару. Тот быстро распилил голову старику и, немного покопавшись в ней ножницами, шлепнул на поднос блестящие как кошачьи яйца, сероватые мозги.

Петрович тут же нарезал их на тонкие дольки и стал показывать Диме внутреннее строение:

- Смотри, если поражается вот эта область, то человек начинает видеть галлюцинации или слышать голоса, а если эта – превращается в безумного насильника и убийцу. Никакого божественно участия - одна анатомия. Которая, кстати, гораздо сложнее Библии. Но ты, как и все остальные склонен искать более легкие (и более увлекательные) пути к пониманию человеческой природы.

Патологоанатом криво усмехнулся и продолжил свою работу. Дима же наблюдая за его уверенными движениями, пытался найти весомые доводы в защиту своей теории.

- Но душа-то есть, Петрович! Её даже взвесить удалось в момент смерти. Три грамма! И психов, кстати, душевнобольными называют…

- Три грамма - это конечно здорово. Только человек каждую секунду свой вес изменяет, что уж говорить о процессе умирания. А психиатры твою божественную душу могут отпрепарировать еще лучше чем я вот этого. – он указал на мертвеца. – Так что они все пророки или божьи избранники?

Дима немного ошарашенный таким ответом, решился привести последний, казалось бы бесспорный довод:

- А как же жизнь после смерти? Ведь люди пережившие клиническую смерть рассказывают о тоннеле, в которых их влекло? О божественном свете?

Вдруг патологоанатом рассерженно выматерился и бросил нож.

- Слушай, что ты мне работать мешаешь? Какой еще блядь тоннель? Если бы ты в институте не баб ебал, а учил физиологию, то знал, что человек не умирает мгновенно. Он затухает как… лампочка в кинотеатре, что ли! И твой “божественный свет”, это всего лишь посмертное восприятие сетчатки глаза, а “тоннель” – проекция зрительного нерва, который пытается донести информацию до мозга. Все понял? А теперь двигай отсюда!

Дима обиженно направился к выходу, но возле самой двери обернулся и проговорил:

- Так что ж получается все наработки святых, богословов, философов – это бессмысленная суета?! Все религиозное наследие человечества – это бесполезный атавизм, который нужно отрезать и выбросить в помойное ведро?!

Петрович в который раз оторвал взгляд от стариковских внутренностей и устало посмотрел на неугомонного юношу.

- Ничего не надо выбрасывать, Дима. Ты еще слишком молод и хочешь великих потрясений. Пускай себе пишут, пускай размышляют, дискутируют. Это полезно для внутренней самоорганизации того животного, которое называется “человек”, – он ласково потрепал за щеку покойника. - Но в твоей работе это не должно мешать. Нельзя опускать руки, говоря «на то воля Божья». Нельзя тратить свое время на бестолковые и ни к чему не ведущие размышления. Ты должен заботиться только о том, чтобы вылечить своего больного. И Библией, Кораном или Торой, ты его не исцелишь, как ни вчитывайся в их тексты.

Окончательно расстроенный Дима вышел из зала и пробираясь по вонючему коридору вдруг вспомнил что ему еще предстоит разговор с родственниками покойного. И он понятия не имел, как будет их успокаивать.

Май 2004