Литература

- Я прожил жизнь зря, - сказал старик с газетой.

Михаил огляделся - вокруг больше никого не было - и поднял на него утомленный взгляд. Этот старик подсел к нему на скамейке в парке и уже 15 минут молчал, куря одну сигарету за другой. Ветхо и бедно одет, тесные брючки с пузырями на коленях, одна штанина снизу надорвана, но взгляд интеллигентский, и тоска в нем не алкогольная, а какая-то другая, застарелая, затертая и заношенная, как и обтягивающее плечи драное пальто на рыбьем меху.

Он косо глянул на пустые аллеи, отвернулся и промолчал, лишь сжал в кулаки дрожащие ладони. Все никак не уймутся, сволочи. Трясутся себе и трясутся...

Похрустывая газетой в бурых от никотина пальцах, старик наблюдал за тем, как в пруду плавают лебеди. Но Михаилу чудилось, что тот смотрит совсем не на них, а куда-то еще глубже, словно рассматривая трехмерную картинку, нарисованную кем-то на огромном холсте.

- Я раньше часто приходил сюда их кормить, - сказал старик, опять словно бы ни к кому не обращаясь. Почти каждый день. Кидал куски булки, иногда рыбу. Пытался быть полезным. Пока не понял, что и это не имеет смысла.

- Что же тогда имеет? - против воли выдавил Михаил. Его немного рассмешили слова "пытался быть полезным", но лицо осталось каменным. До смеха ли...

- Ничего... - вздохнул тот. - Ровным счетом ничего в этом мире... Всё тщета, всё суета. Но вы знаете... Сегодня я увидел бабочку... Синюю бабочку - в октябре... Она пролетела прямо передо мной. А потом присела на шишечку, такую, знаете, железную шишечку на ограде моста. Может быть, хоть это имеет смысл? Может, это знак? Так я подумал. И потому я сижу здесь.

"Вот же надоеда... Они все такие, эти старики."

Ссутулившись, Михаил запихнул дрожащие руки в карманы и пробурчал в разрез куртки:

- Что особенного! И при чем тут бабочка к этой скамейке, если вы и так здесь постоянно бываете.

Ему не хотелось разговаривать с этим оборванным пенсионером, шум в голове сейчас не ощущался, и до конца обеденного перерыва он мог хоть немного прийти в норму, подумать трезво о том, что его беспокоило, но мысли расползались, разбегались, и с этим решительно ничего нельзя было сделать. Хруст свежей газеты словно ломал его мозги на части.

- Не шелестите, - неожиданно попросил он.

Старик с недоумением положил газету на скамейку и, чтобы чем-то занять руки, стал тискать сигаретную пачку, которую выудил из внутреннего кармана. Бесцветная целлофановая обертка тоже издавала треск, тихий, но очень противный

У меня психоз, подумал Михаил, унимая внезапную дрожь в правой ноге. По ней словно пробежал взвод мурашек.

Старик молчал, глядя себе под ноги, и он уже успел о нем забыть, когда тот снова раскрыл рот.

- Я тут не потому, что я тут всегда. А потому, что не прыгнул с моста сорок минут назад. Я не сделал этого потому, что увидел бабочку... Понимаете? Это такое удивительное совпадение...

- Вы что, псих? - в упор спросил Михаил. Он был сейчас как натянутый провод, и старик бесил его. Руки тряслись. Ногти впились в мякоть ладоней. Он прижал локти к телу, так, словно ему было зябко.

- Все мы психи, - ответил собеседник после долгой паузы. - И вы тоже. У вас дрожат руки. Вы волнуетесь.

"Вот гад. Заметил-таки..."

- Просто холодно, - вяло отбрыкнулся Михаил.

- Нога тоже дрожит. Причем всего одна. От холода так не бывает.

Он по прежнему не глядел на него. Михаил не успел удивиться, как дед добавил:

- Я вижу ваше отражение в луже. Плохо, но мне достаточно. У меня хорошее зрение. Но больше ничего хорошего во мне нет. - Он улыбнулся потресканными губами. - Вам, наверное, интересно, почему у меня порваны штаны?

- Нет, - быстро ответил Михаил, отворачиваясь.

- Вы только что смотрели на них.

- Нет.

- Да.

- Ну и что с того?! - Михаил вскочил.

- Успокойтесь, молодой человек. Я зацепился брючиной за решетку и порвал ее, когда слазил. Я не спрыгнул, потому что боюсь воды. Я никогда не умел плавать. Так горько, знаете - даже из жизни достойно уйти не могу...

- Бред какой-то...

- Вот вам и бред, - миролюбиво согласился старик, глядя, как он присаживается обратно.

- Так вы, значит, не видели бабочку? - Михаил закрыл глаза и почти перестал слушать его, отвечая невпопад и понимая, что этим только распаляет болтливого дела. Но ему уже было все равно. Пусть врет дальше.

- Видел. Точно видел. Но, наверное, в бабочке тоже нет смысла. Я вот сейчас говорю с вами и пытаюсь понять, так ли это. И не знаю. Пока не знаю.

"Нет, он точно чокнутый. Или маразматик. Что, в принципе, одно и то же. Сейчас старикан меня совсем достанет, и я встану и уйду. Но куда?"

Михаил поерзал и остался на месте. В большом городе так трудно найти кусок чистой природы. За эти три недели он так и не нашел другого места, кроме скамейки в центральном парке отдыха... Здесь голоса немного ослабевают. Но за пределами парка он снова начнет слышать это сводящее с ума бормотание. Оно и сейчас слегка посверливает мозги где-то в районе затылка, вот как вчера, но дед заглушает все своим бухтением. Нет, он никуда отсюда не уйдет. Пусть лучше старик болтает...

«Да ты же ты просто сумасшедший», донесся откуда-то голос разума. «Ты сам сабе выдумываешь проблемы, потому что ты шизик».

- Я не сумасшедший, - простонал Михаил себе под нос. - Неправда...

Дед пошевелился.

- Что вы сказали?

- Ничего....

- Разве? А мне казалось, я что-то слышал...

- Неважно. Не ваше дело. Просто, м-м, есть и другие способы, - брякнул он, показывая старику запястье с белым рубцом, и тут же пожалел о сделанном.

- О, я гляжу, вы меня понимаете... - Старик оживился. - Нет, я по-всякому пытался, но такого еще не пробовал. Не переношу вида крови. Да и к тому же это как-то так... по ребячески. Кровь, любовь и прочая романтика. Вы уж простите меня.

Михаил хмыкнул, пряча руку в карман.

"Старый пень прямо в восторг пришел. Видимо, воображает, что всё про всех знает. Ну, пусть воображает. Мне это как-то параллельно... Пересижу полчаса и уйду. Или сколько там осталось... А потом всё пойдет по-старому. А если не пойдет, то я сам с этого долбаного моста прыгну."

- Так вы тут часто бываете? - сказал он, снова закрывая глаза.

- Почти каждый день. Вот уже лет двадцать. Люблю это место...

- Что-то я не видел вас здесь раньше.

- А я вас видел на этой скамье вчера вечером. Но по вечерам я тут не сижу. Я просто хожу между деревьями, мне не сидится. А вы встали и пошли, покачивая головой. Вы даже обхватили ее руками. И вы плакали. После этого я решил, что вам можно доверять. И я рад, что придя сюда увидел вас.

- Что вы несете! - рявкнул Михаил.

- Я много раз пытался свести счеты с жизнью. Я напрасно живу, понимаете? Мне тошно. Я не желаю жить. Не хочу видеть ничего вокруг. Всё напоминает мне о друзьях, о жене, о дочери... Хотя их уже давно нет. Они все тогда погибли.

- Когда - тогда?

- В сорок пятом. Мы жили в Киеве, у меня была жена еврейка, дочка Любочка. В сорок первом, когда пришли немцы, я увез их в село Левадное, у нас там были родственники. Там они прятались всю войну, пока я воевал. А в сорок пятом я вернулся. И на второй день Любочка утонула в пруду. Говорят, случайно. А Нина через полгода наступила на мину. У нее был такой синий платочек, знаете... Как та бабочка... Она в госпитале мне сказала: не смей умирать, ты тогда выплыл, и сейчас выплывешь, найдешь другую женщину... А с тобой мы потом встретимся. И просила ей повязать платочек на похоронах... Тот сгорел... но я достал для нее точно такой, для своей голубки... Синий-синий...

Михаил тоскливо смотрел, как дергается у него нога. Он ничего не мог с ней сделать - от волнения она всегда дрожала. Как и руки.

- А что значит "ты тогда выплыл"? - спросил он, чтобы хоть что-то спросить.

- Когда мне было 5 лет, я с родителями поплыл на теплоходе гулять. И теплоход затонул. А спасся только я, на какой-то доске. Я не умел плавать, но как-то продержался целый день, пока подоспели спасатели... Родители мои погибли. Тогда мне моряки сказали, что я счастливый. И Наталья потом на свадьбе всем об этом рассказывала. Она верила, что я счастливый. И на фронт когда я уходил, тоже напомнила. Чтобы берег себя. Раз ты не погиб, говорит, значит, Бог есть. Хотя сама неверующая была. Я говорил, что это совпадение. А она говорила, что если совпадение, то она готова верить во все совпадения, лишь бы они были счастливыми. Вот так.

Старик закурил.

- И я плакал вчера, мне Наташа приснилась в синем своем платочке. Будто звала к себе. И я плакал потом весь день, вот как и вы. А сегодня хотел пойти к ней... Не на могилку, а... совсем. Потому что прошло столько лет, а все-таки оказалось, что живу я зря. Ни для чего. Просто копчу воздух... Я не нашел смысла жизни, переехал в другой город, но и там было пусто. Поеехал туда, сюда... Весь Союз объездил. Но везде пустота... А потом просто сидел и ждал чего-то важного. Но ничего не происходило. Так и пенсия подошла... И - всё. Я живу здесь уже 25 лет - зачем? В чем смысл? Куда вела меня моя удача, моя судьба? Неужели к этим лебедям, которые теперь от меня отворачиваются? Скажите мне.

- Я не знаю, не знаю! - вскрикнул Михаил. - Чего вы от меня хотите? Я не плакал тогда!

- Нет, вы плакали. - лицо старика оставалось недвижимым. - У меня хорошее зрение.

- Да идите вы знаете куда со своим зрением...

- Не нужно так грубо, я же вас не оскорблял. Почему вы плакали?

- Это мое личное дело.

- Вас что-то расстроило?

- Вы что, психиатр?

- Нет. Но мне интересно. Может быть, это как-то связано с бабочкой... Которую я видел.

- Для меня это важно. Я вообще верю в совпадения. То, что мы сегодня встретились - это редкое совпадение.

- Мы не встретились. Вы сам сюда сел... Тьфу, сами сели.

- Но сама скамейка - это совпадение.

- Ну, может, - буркнул Михаил.

- Так что вас заставило вчера плакать? Вас бросила девушка? Кто-то умер?

- Нет. Просто... Магнитная буря... Шум в голове...

- Не ну хотите, можете не говорить, - старик разочарованно пожал плечами.

- А я вообще не хочу ни о чем говорить! - с вызовом вскинулся Михаил. - Вы... вы сами всё начали...

- Отнюдь нет. Я думаю, такой хорошо одетый молодой человек не стал бы разговаривать со старым пердуном, которого к тому же считает сумасшедшим, если бы ему это не было интересно... Только вот не знаю, чем я вас привлек.

- Ах, так это вы меня привлекли?! - Михаил расхохотался. Нога принялась выстукивать чечетку.

- Э-э... - собеседник явно обеспокоился, - что еще за истерия...

Михаил сжал пальцами виски.

- Вот черт... истерия... Смешно, понимате... истерия! Да вы сейчас на моем месте вообще бы обсирались по полной программе. Просто вы не знаете того, в какой я ситуации... умничаете тут... это какой-то бред... полный бред...

Старик как-то разом поскучнел.

- Я же не держу вас... - Сказал она наконец, и Михаил мог поклясться, что его голос при этом дрожал. - Вы можете уйти. Я думаю, бабочка обманула меня. Черт с ней. И черт с ним со всем. Жаль, сигареты тоже кончились. Даже не покуришь больше. Это, наверное, конец. Я знал это.

Он смял пачку, бросил ее себе под ноги и закурил. Михаил молчал, с ненавистью и тоской глядя на свои раскрытые ладони. Ногти оставили на них глубокие вдавлины.

"Что же делать?"- подумал он и скрипнул зубами.

- Вы действуете мне на нервы, - буркнул он.

- Я отсяду.

Старик отсел, но не замолчал. Напротив, он словно стремился выплеснуть все накопившееся, прежде чем уйти.

- Понимаете, я с самого детства искал смысл жизни. Это было как хобби, как обещание, которое даешь себе в пятнадцать дет, и потом не можешь от него отвязаться. Мой отец был священником, он утверждал, что жизнь - это экзамен, в процессе которого ты обретаешь святой дух. Не сдал экзамен - горишь в огне. Он был святым человеком... Не совершил за всю жизнь ни одного подлого поступка. Но умер от рака в тридцать лет. И потому я не принял его концепции... Но в какой-то мере заразился ею. Теперь я ищу смысл жизни. Ищу, но не нахожу. В 15 лет я думал, что смысл жизни в том, чтобы оставить след на земле. Я написал книгу "Записки пионера"... Но...

- Так это вы написали этот бред? - Михаил покачал ногой.

- А, так вы знакомы... Да, я. Не спорю, это была популярная книга. Но именно из-за нее меня в 47-м исключили из комсомола. Да я и сам полностью разочаровался... У меня было много личных причин... После смерти Натальи я не выдержал, бросился под поезд. Но колеса не задели меня. Я повредил ногу, потом лечился... И после того решил, что смысл жизни в том, чтобы просто жить. Я жил так 10 лет, у меня была новая семья... Но жена ушла, сказав, что никогда не дождется от меня понимания.. Она была марксисткой. И я понял, что просто жить недостаточно. Но для этого мне пришлось пройти очередной экзамен - проглотить яд и 10 дней проболтаться между жизнью и смертью. После этого я успокоился, оставил ей по разводу квартиру, машину... И поехал путешествовать. Я искал знак... Как однажды на поле боя. Мимо меня прошел человек без руки и сказал по-немецки: "Я видел звезды... звезды..." Это было настолько абсурдно, что я перепугался и убежал оттуда. Я не боялся, что меня убьют в бою, а вот этих слов почему-то испугался. Я прыгнул в болото и сидел там два дня. Потом выяснилось, что все наши ребята там полегли. Среди них мог быть и я. А позже, вот ирония, мне вручили звезду...

- Интересно, - усмехнулся Михаил.

- Да, да. И тогда меня озарило - это совпадение. Но тогда я еще не понимал, что совпадения - это знаки. Вы знаете, что такое совпадение?

Михаил засопел, покусал губы.

- Однажды я смотрел фильм, "Побег из Алькатраса". Главный герой там прятал нож под корешком Библии. Но саму книгу показали всего один раз за весь фильм. И в ту секунду я услышал громкий хлопок и сказал, не отрываясь от экрана: "Пап, у нас Бибия упала, подыми"... Оказалось: правда, Библия выпала из шкафа...

- Вот-вот! Но тогда я не придавал этому значния... Уже приехав сюда, я решил, что смысл в том, чтобы помогать другим. И я помогал - я ходил за хлебом для слепого соседа-калеки, читал ему книги. Но в один из дней он умер, отравившись газом. Я думаю, он сделал это специально. 5 лет моих стараний пошли прахом. Я сам не знаю, что делал, я оттащил его от плиты и сам сунул туда голову. Потом я не помню, что было... Но меня вновь спасли – соседка услышала запах газа. А почему не услышала раньше, когда умирал сосед? С тех пор я не знаю покоя. Я все еще кормлю лебедей, потому что не знаю, кого мне еще кормить, но совпадения... их в моей жизни было слишком много. Теперь я верю в совпадения. Точней, верил. В бабочку я уже не знаю - верить или нет. Если это знак, то чей? Чей? Зачем это нужно - давать такие знаки? Почему? Кому? Вот Вы верите в бога? Лично вы?

- Они уже готовы... - прошептал вдруг Михаил. – Этот Андрей, он сказал, что занял позицию...

Дед с удивление воззрился на него.

- Кто? - тихо спросил он.

Михаил вскочил, потоптался, молча плюхнулся обратно на скамейку.

- Слушайте, вы! - он повернулся к старику. - Думаете, вы один такой? Думаете, только вам плохо? Я с ума схожу! Да нет, блин, я уже давно стал шизиком со всей этой хреновиной!

Дед молча смотрел на него. В коротких пальцах дымилась сигарета.

- Я знаю, - сказал он проницательно.

- Ничего вы не знаете! Кто бы говорил о неудачниках, о смысле жизни! Я... Тьфу... Я... Неважно! - Михаил сам подсел ближе. - Вы только и знаете, что болтать! Вы дожили до старости - вам этого мало? А мне плохо уже сейчас! Вот так вот плохо! - он провел рукой по горлу. - Я никто. Я трус. Я боюсь любой ответственности. Я вообще всего боюсь, мне страшно что-либо делать! У меня было много начинаний, но я все бросал. Я сумел закончить экономическую академию, да. Мне подыскали хорошее место. Но у меня это не получится. Я знаю. Я не из того теста. На меня всю жизнь были большие надежды, перспективы... Меня назыаали гениальным... Но я ничего не оправдал! Я ничего не умею. После того, как умерли родители, меня все бросили... И теперь я знаю истинную цену себе. Никто! Я никто! Я не оправдал... От меня ничего не зависит в этом мире. Какая там гениальность! Меня даже девушка бросила, сказала, что я дутый, что она обманулась.. Она права, права! После второй попытки самоубийства я лежал в психушке... Я резал вены... Я не хотел жить. На мен поставили клеймо психа. И я думаю, всё верно. Я псих! Псих! Но мне дали шанс. Показать себя человеком. Дали очень хорошую работу, родственники подсуетились, порешали... И я жил... пытался... Да нет, я плевал на их шансы! Я знал: не сегодня, так завтра... Я уйду отсюда. Брошу и эту работу. Я устал бояться, всего бояться. Я не хочу обратно в дурдом, я лучше застрелюсь! Но сейчас происходит что-то очень важное, понимаете?!! Мне будто дали шанс реабилитироваться. А я снова боюсь... Я вас тут слушаю, вместо того, чтобы что-то делать!

- Расскажите, - попросил старик.

- Что рассказывать... Я месяц назад поставил новые пломбы в зубы. Из какого-то металла дорогого. А потом начал слышать радио в голове. Музыка, голоса, - знаете, говорят, радиоволны по нервам могут попадать в мозг. В организме, типа, тоже есть электричество... нервноимпульсное, или хрен его знает... И я не могу спать! У меня постоянно шумит в ушах!

- Вырвите зубы, - пожал плечами старик. - И всё решится... У меня вот вообще зубов нет. Только пластмассовые.

- Нет в этом дело! - Михаил в возбуждении схватил газету со скамейки и стал ее нервно комкать. - Одну пломбу мне удалили. А потом были праздники, и, чтобы снять остальные железки, надо было терпеть еще три дня...

- Ну, - старик выбросил окурок и сложил сухие руки на коленях.

- А у меня было много бумажной работы. И я в праздники работал в офисе. И стал слышать совсем другое. Какую-то техническую волну. Какие-то люди переговаривались по рации. Слышно было очень слабо, то лучше, то хуже, но я понял, что это в соседнем здании. Там много офисов сдается...

- А где вы работаете?

- В мэрии. Я секретарь. И я... я слышал, как они договариваются убить одного человека. Известного. Он, правда, известен по другим делам, но работает неофициально... на власть... По просьбе прошлого губернатора он много лет изучал один из микрорайонов... Там есть радиация... был склад за городом, потом случился пожар, всё залили бетоном от греха подальше и засекретили... но там живут люди. В последние годы они гибнут... Стариков нет уже совсем, дети рождаются с уродствами. Он всё это изучил, изучил, раскопал... Но губернатор умер, информация стала не нужна. И этот человек, он никому ничего не сказал.

- Боялся?

- Наверное... а вы бы не боялись? Но, понимаете, сейчас там будут строить новые дома. Уже вложены деньги! Я не знал об этом раньше, ведь в газетах ничего не пишут, там вообще правды нет, а про него там одни гадости, и я думал, он тоже проданный, как многие. Но он, оказалось, не такой! Он как-то вышел на нынешнего мэра, а тот собирается баллотироваться на губернатора. Ему нужна реклама! И этот человек, он с ним договорился. Сегодня он будет делать доклад обо всей этой херне... Строительство должно быть остановлено... Вы поняли, о ком я?

- Нет, - сказал старик.

- Это к лучшему. Оно вам не надо. А я не стал рвать зубы. Я ходил и слушал их. Постоянно. Я думал, думал... Но я не могу пойти туда и сказать это. Я же ненормальный! Об этом все знают! Черт, я же не был таким, но теперь уже сам не знаю...В общем, один из этих людей - снайпер... Они сегодня его убьют. Он им мешает. У него деньги, грант, полученный на исследования, но об этом никто не знает. Они хотят забрать всё. Но я не знаю, кто они!

- Когда они хотят это сделать?

Михаил поднял к глазам дрожащую руку с часами.

- Через... 20 минут...

- Так сообщите ему! Что вы сидите! Вы же можете спасти его жизнь! А жизнь людей!

- Кто мне поверит! Кто! После психушки...

- Попытайтесь хотя бы!

- Не могу... Я... я боюсь! Меня сочтут психом! Выгонят! Упекут снова! Это конец карьеры! Меня снова упекут! А может... а может, я и правда сумасшедший! Откуда мне знать? У меня голоса в голове! Это же шизофрения! Вы об этом думали?!

- Вы трус, - сказал неожиданно жестко старик. - Вы пустышка. Вы такой же, как я... А я - дерьмо... Бабочка обманула меня. Она ни к чему меня не звала. Смысла в совпадениях нет. Вообще ни в чем смысла нет. Мы оба никчемные люди. Мы живем ни для чего. Я зря не закончил все еще тогда, на мосту... Прощайте.

Он встал и пошел к выходу из парка.

Михаил некоторое время смотрел вслад старику. По его щекам текли слезы. Он вытер их сначала рукавом, потом газетой. Посмотрел на газету. На обложке было фото - лысоватый человек в сером пиджаке и двое крепких парней по бокам. Подпись гласила: "Владимир Деревякин никогда не расстается с своими телохранителями Маратом и Андреем".

Вздрогнув, Михаил отбросил газету. Вскочил и побежал напролом через кусты, деревья. До мэрии было совсем близко. Выскочив из парка, он пересек проспект, подбежал к главному входу.

- Пропуск, - потребовал охранник.

- Я здесь работаю. - Михаил стал судорожно вытирать опухшее лицо. Рука дрожала, охранник увидел это.

- Пропуск.

- Я забыл его! Потерял! Да пустите меня!

- Без пропуска я вас не пущу.

Охранник напряг бицепсы и выдвинул челюсть, готовясь вцепиться в него.

- А, ч-черт! - Михаил в отчаяньи выскочил на тротуар, закружился на месте. Потом хлопнул себя по лбу и снова едва не заплакал. Вырвал из кармана мобильный телефон и набрал номер приемной мэра. Ответил женский голос.

- Николай Антонович занят, у него гости. Ну, не сейчас, а скоро приедут, но он все равно не мож... Ну да, Деревякин, а что? Мы вообщене даем информации такого рода. Что... что... какое покушение... а вы кто?.. не знаю такого... Где вы? Перед зданием? Скажите толком, что происхо... - она сказала куда-то в сторону. - Простите, какой-то сумасшедший... говорит, что вашего шефа сейчас хотят... ну, это... снайпер какой-то...

Внезапно ее голос пропал, и кто-то жестко сказал:

- Что за бред! Перезвоните позже, не мешайте.

Трубку бросили.

Михаил скрипнул зубами, топнул и истерично выматерился. Через дорогу к нему спешил, запыхавшись, старик. Он полочил одну ногу – наверное, ту, которую когда-то повредило поездом. Взвизгнули колеса, раздался мат. Старик испуганно оглянулся, подбежал к нему.

- Меня не оставляет в покое ваша история... – его челюсть прыгала. - Вы все-таки решились?

- Да! - Михаил почти кричал, на него оглядывались прохожие. - Но там бросили трубку! Бросили! Не поверили! Я же говорил!

- Так позвоните 01, куда угодно! Там должны верить всему! давайте же! - Старик тоже кричал. Кричали даже его выцветшие глаза. На бледных щеках проступил нездоровый румянец.

- Да, да...

Михаил поднял руку с телефоном, помотал головой, чтобы разогнать бормочущих в мозгах бестелесных фантомов, и вдруг застыл. Он узнал этот голос. Голос человека, швырнувшего трубку.

- Это был он! Это Марат! Один из них! - вскрикнул он, хватая старика за руки. - Я слышал его раньше! В моих зубах!

Внезапно голос из телефонной трубки ворвался в его голову.

"Андрюха, видишь козла на тротуаре! Да не козла, сука, а мудака! У входа! Пацан с мобилой! Сними его! Быстро смотри! Давай! Давай! Давай!!"

Трубка в его руках лопнула, отлетело два пальца. Брызнула кровь, что-то свистнуло, в фойе мэрии посыпалось зеркальное стекло, шарахнулся удивленный охранник.

Михаил увидел блеск стеклышка где-то наверху, снова услышал чирикающий свист.

- Синяя бабочка! - кричал старик, размахивая руками и напирая на него. - Она просила спасти людей! Меня просила, меня! Теперь я это понял! Дайте трубку! Дайте! Я должен это сделать сам!

Внезапно он обмяк, упал на Михаила, стал сползать. Зрачки закатились, изо рта потекла кровь.

"Это была моя пуля..." - успел подумать Михаил, бросаясь вбок. И снова вбок. Он споткнулся, побежал.

В голове метался и кричал голос:

"Сними его! Он всё сорвет! Снимай, я страхую!"

"Он уходит из сектора обстрела! - трещал невидимый Андрей в рации. - Уходит!"

Снова раздался свист, пуля выбила крошку из трутуара. Михаил глянул через плечо и побежал дальше. Ноги не слушались.

"Ушел! - заорал киллер. - Не достал! Держи его сам! Он за углом!"

Поворот, еще поворот, кусты, сквер, таксофон. Наконец-то. Андрей сорвал трубку тремя оставшимися пальцами, набрал "01" и крикнул:

- Деревякина сейчас убьют! Покушение! Там мэр! Передайте всем! Напротив мэрии сидит снайпер! Передайте! Времени нет! Передайте!

- Вас поняла... - ответили на том конце. - Откуда вы звоните?..

- Вот это ты зря, - сказали за спиной. - Очень зря.

Щелкнул пистолетный затвор.

Вдруг разболелась изуродованная ладонь. Михаил поднял к лицу перепачканную кровью, продолжавшую разговаривать трубку. Посмотрел на нее, прижал холодную платмассу к щеке. Она больше не имела значения, как и ни что не имело. Он осознавал лишь одно: руки больше не дрожали. Не дрожали.

- Зря-я... - повторил знакомый голос, двойным эхом отдаваясь в голове.

У них не рации, понял Михаил. У них головные телефоны. Связь даже сейчас работает. Впрочем, для охраны это нормально...

Он вспомнил старика. Пулю. Старик спас его. Бабочка не обманула... Всё правда. И он... он не сумасшедший. Он нормален. Какое счастье знать это, о боже...

- Ты не понимаешь, Марат. Ничего не бывает зря. Никогда, - пробормотал он, зажмуриваясь и сжимая кулаки.

- Чо?.. Откуда ты, бля...

- Хуй через плечо! Пидор, ты отсосал, ты это понимаешь?! Отсосал! – Безумный смех вдруг вспучился в груди, слезы брызнули на наборной диск таксофона, и обрывки эмоций вспороли горло в одном оглушающем, звенящем, исполненном счастья вопле. - Стреляй, говноед! Я ТЕБЯ НЕ БОЮСЬ!!!

Раздувая злобно ноздри, Михаил оскалился, швырнул на рычаг пипикающую трубку и развернулся, чтобы посмотреть в глаза незнакомцу с газетной фотографии.

Чувств больше не было. Да и ничего, в принципе, уже не имело значения. Только кулак с выставленным вверх средним пальцем.

* * *

Владимир Сергеевич Деревякин взошел на трибуну. Только что в зал вошел бледный и вспотевший мэр, опаздывая на 15 минут, однако все сделали вид, что не заметили этой заминки. За дверями причитали телевизионщики, которых не приглашали, но они все равно приперлись, каким-то образом связав доклад с кучей милицейских машин, перегородивших проезд к мэрии. Большая часть журналистов осталась смотреть, как берут штурмом офисное здание через дорогу, а вот эти просто нюхом почуяли сенсацию. Ничего, у них еще будет время отыграться. Перекатив из-за щеки под язык таблетку валидола, Деревякин повел глазами по залу и сказал:

- Вы спросите, почему вокруг так много охраны, я вот я сегодня пришел без телохранителей. Наверное, потому, что мне нечего скрывать, и говорить я буду только правду...

Присутствующие зааплодировали, снимая нервное напряжение. Деревякин вежливо усмехнулся, пригнулся к кафедре, секунду озадаченно помолчал и легонько махнул ладонью. От микрофона отделился синий мелькающий лоскуток, зигзагом порхнул в сторону окна. Докладчик поправил очки, откашлялся.

- Бабочка в октябре - странно, правда?.. Да еще такая красивая... Всё, вылетела. Неинтересно ей с нами... Впрочем, как говорится, довольно лирики, перейдем к делам куда более насущным. Прошу вашего внимания, господа...

И он решительно раскрыл папку.

2003, 2004.