- Марин, в двадцать пятой папке, распечатай файл «По стопам Чикатило» на вычитку, ага? – Никита подавил зевок. - Ой, как вы надоели со своими файлами… - Марина оторвалась от компьютерной игры «Сапёр»». - Это последний, или еще что-то будет? - Последний. Потом можешь домой идти. - Слава богу. А то мы с мужем на вечеринку собрались… - Угу… - Никита равнодушно отвернулся, зажег сигарету, прошаркал к себе в комнату. - Чего такой угрюмый? – бодро осведомился Михневич из отдела политики, - опять какую-нибудь зоофилию у себя в «криминале» выдал? - Та не… расчленёнку… - Никита стряхнул пепел в кофейную баночку. Потер уставшие от монитора глаза. – Мудак какой-то в частном секторе беременную бабу порезал, плод растоптал… Фашист, может, или хуй его знает… Она его, правда, тоже поцарапала нехило. - Словили уже? - Не. - А откуда тогда известно, что поцарапала? - Ну, у нее ногти поломаны, а под ногтями кожа… Коллега с видом мыслителя достал сигареты, положил на стол. Задумчиво полез за зажигалкой. Положил на стол и её. Зачем-то посмотрел на свои ногти: - Ну вот, уже хоть что-то. Можно ж теперь его ДНК определить? - Можно, только хули толку... на это бабки нужны и аппаратура, а у ментов их нет. Так что опять глушняк. Говно, блядь, короче… Вашу ж мать… как всё заебало… - Он уселся за стол, положил лицо на локти. Сигарета торчала меж пальцев, испуская дым. Михневич покосился из-за своего монитора, вздохнул. - Слышь, отдохнуть тебе надо. А то рехнешься со своими трупами. Ну скажи, кому нужна твоя оперативность? Сегодня опять Ватман из интернет-издания звонил... этого, бля... - "Губерния", - подсказал Никита. - Да, оттуда. Его жаба давит, что у тебя про повешенную школьницу материал раньше вышел, чем у него в интернете. Я ему сказал, что надо работать, а не жопу за компьютером просиживать. - Правильно... Когда сатанисты труп на кладбище трахнули и плиты раскидали, я туда первый приехал и всё заснял. А потом предлагал Ватману у меня фотки купить, так он пожмотился, напиздел, что денег нет. Теперь пусть лапу сосёт... Михневич покивал: - Я этого жлоба тоже не люблю... Как у тебя получается его всё время обувать? - Связи… - буркнул Никита, поднимая голову и затягиваясь. – Поработай тут с годик, будешь всё знать ещё раньше, чем произошло. Ну и, плюс к этому, ты прав - мотаться надо, а не по кабинетам сидеть... - А как ты с информаторами связываешься? – полюбопытствовал Михневич, доставая сигарету из пачки. – Интернетом принципиально не пользуешься, а инфа всегда свежая... - На мобильный в основном звонят, - ответил Никита еще тише. – Менты, там, стукачи всякие… пятое-десятое... - Идиоты твои менты… - завотделом политики откинулся на кресле и зевнул. - Почему идиоты? - Сливают прессе всю чернуху, а потом жалуются, мол, авторитета нету… - Пускай жалуются... – Никита скривил угол рта, выпустил дым. - Они ж для авторитета не делают ни хера, только руками разводят. - Если бы делали, ты бы без работы давно сидел. - Саш, бля, не доставай, и так плохо. - Переработал? - Да мне уже снятся трупы эти, кровища... – Никита затоптал окурок в баночке и накрыл ее пластиковой крышкой. - Я не могу уже. - Шел бы в отпуск… - У меня только в августе. А сейчас июль ещё, целая неделя впереди. Я от этой жары сдохну. Потею всё время. Крыша прямо едет. Уже месяц нормальных новостей нет, приходится говном всяким заниматься... блевать скоро начну! - Новости есть новости. Звякни ментам, про того маньяка спроси. Мож, ещё кого зарезал. - Да не зарезал. А то я бы знал уже… Да и вообще… Лето, блядь… Все стукачи по отпускам, – он принялся бесцельно переставлять предметы на столе. - А в ЦОС к ментам звонить – ну его нахуй. Там одни лодыри сидят, они никогда ничего не знают. Блядь, завтра номер сдавать. В полосу ставить нечего, дыра на три тысячи знаков, архив пустой… - Да плюнь! – Михневич выпустил корявое дымовое кольцо. – Утро вечера мудренее. Непременно что-то подбросят, например, из УБОПа… Всегда к четвергу подбрасывали. А ты выспись. Или трахни бабу какую-нить сисястую. А то недосчитаемся действующего члена. – Он хихикнул. – Не, Никит, ты и правда того… хватит гробить себя. Ты молодой еще, хоть и стаж у тебя побольше моего. Но я тебе прямо говорю, у тебя круги под глазами. И вообще глаза красные. Выспись, блин, хотя бы. Забей на этот свой «криминал» сраный. Не будет информации хватать, помогу чем-то. У меня гаишник знакомый есть, возьмешь у него интервью, в конце концов, жареные факты дашь. А то загонишь себя вконец с этими маньяками и некрофилами, ну его нахуй… Никита невесело усмехнулся. - Бабу, говоришь… с сиськами… - Ну! Ты пацан молодой, на тебя девки ведутся. Сними шмару, выеби, всё как рукой снимет. Я только так и расслабляюсь, когда моей обезьяны в городе нет. - Обезьяны? - Ну, подруги… Не цепляйся, короче, это просто я так говорю. А вот сдадим номер – вали в отпуск, на море. Пару недель «криминал» юмором как-нибудь забьем... - Михневич подвинул к себе переполненную пепельницу и эмоционально втёр окурок в частокол ему подобных. – Бля, вот уже полшестого! А я, прикинь, даже пообедать не успел. В жопу, короче, эту работу, а то так и ёбнуться можно! Хочешь, по 50 грамм накатим? У меня полбутылки с пятницы осталось. Он показал из-под стола «Пять звездочек». - Не, Саш, я пас, – Никита выключил компьютер. – За совет спасибо, но я лучше и правда высплюсь. Глаза будто песком засыпаны. И нервы вообще ни в пизду, вчера на соседку наорал… Вечно свои помои мимо мусоропровода сыплет, потом вонища, блин... - Во! Отдых – лучшее лекарство, – Михневич отхлебнул из горлышка, закрутил крышку и проворно спрятал бутылку в тумбочку стола. – Не загоняйся, Никит, на всякую хуйню. Береги нервные клетки, а то в натуре крыша поедет. - Да у меня давно уже поехала, - буркнул Никита, забрасывая на спину сумку. – С этими убийствами ёбаными… Ни сна, ни отдыха. - У тебя просто воображение слишком живое. Волнуешься за каждый труп, копаешь, рвёшь жопу за копейки. Нахуя? - Да вот и я думаю: нахуя? Заебался, блин, за это лето, как за три года не заебывался... Ей-богу, вот пошлю всё на хуй и уйду… Хотя бы на ТВ. Там хоть платят нормально. - Зато и желающих пруд пруди… - Подумаешь! Мало каналов, что ли? А «криминал» везде нужен и востребован... Потому что быдляку нравится, когда кровища рекой и мозги на тротуаре. Ладно, пока! - Счастливо, – Михневич подмигнул, проводил коллегу взглядом и полез в пачку за новой сигаретой.
* * *
Вторая бутылка пива была на исходе. Быстро темнело. Подходя к остановке, Никита решал вопрос, пить дальше или нет. Рубашка липла к спине, в голове неотступно крутился разговор с Михневичем. Хотелось, конечно, напиться, добраться до кровати и заснуть. Но… - Мужчина, купите букет, - приветливо улыбнулась девочка лет десяти, протягивая ему какой-то дикий веник. – Пять рублей всего. Никита остановился, долго смотрел на букет. Потом перевел взгляд на девочку. - Слышь, обычно тут другая торгует, на тебя похожа, только старше. С грудью вот такой, – он показал руками и подмигнул. - Сёстры, что ли?.. Та хихикнула. - Ну да… Надя по делам отошла. А что, нравится? - А что, почему б и нет, - Никита, улыбаясь, пожал плечами, – так где она? - Вон идёт… - Девчонка рассмеялась. – Надь, гляди какой кавалер к тебе. Вторая цветочница, лет 14-ти, бросила сигарету на тротуар, растоптала грязной кроссовкой. - А что, а ты кто вообще? – спросила она с любопытством. - Да виделись как-то, а сейчас вот мимо проходил… Скучно. Пиво пьешь? - Ха, кто ж не пьёт, – Надя обернулась к сестре, обе прыснули. - Что, и ты тоже? – опешил Никита. - Ага, - с готовностью подтвердила младшая. - Она пьет, но сегодня не будет, - безапелляционно заявила Надя, – ей девять всего… Ты, типа, хотел прогуляться? - Ну… - Никита смущенно улыбнулся. - Наташ, собери тут всё, ладно? – Надя равнодушно обвела рукой торчащие из двух корзин букеты. Младшая вздохнула и тут же увяла. - Когда будешь? - Не знаю. - Дед ругаться начнет... - Да ну его к черту, – Она взяла Никиту под локоть. - Идём, кавалер… Куда двинем-то? - На набережную давай, - Никита облизал губы. – Там скамейки есть, посидеть можно… - Хорошо, только в парк по дороге заскочим, а то в "Макдональдсе" закрыто... Никита кивнул. - Хорошая идея... Мне тоже надо. - Бухло берем? - Ну да, – его слегка покоробило от слова «бухло». - Вон киоск. Я нефильтрованное пью, всё равно какое. Шли, лениво прихлебывая пиво. В пакете позвякивали бутылки. - Чего ты зеваешь все время? - Нарушила молчание Надя. - Не высыпаюсь... Работаю много, ну и всё такое... - Ясно... А знаешь, я, если честно, тебя так и не помню. Лицо вроде чуть знакомое, и всё. Никита подавил улыбку. - Могла и запомнить. Я тут часто маршрутку ловлю, и тебя видел неоднократно. То в юбке, то в джинсах таких прикольных, с нашивками. - Ну, всех прохожих запоминать, знаешь... Вот если б ты цветы купил, наверно запомнила бы. - Неа, цветов не покупал. Мне их дарить некому. - Девушки нету? Никита помотал головой. - Уже месяца три как нету. - Странно... - Что странно? - Симпатичный парень, и без девушки... - А что, было бы лучше, если бы у меня была девушка? Надя промолчала. Когда уже углубились в парк, сделали в кустах свои дела, приземлились на скамью и начали целоваться, он неожиданно спросил: - Ты всегда, что ли, на эту скамейку ходишь? - Ну, да, вообще-то... - Надя отвела глаза. - Тут удобно, не лазит никто... - И не боишься, вот так, с незнакомцами гулять? - Нет, а что? - Да тут, типа, случается всякое... я слышал. И фонарей нет вообще. Приобняв ее, он медленно запустил руку под футболку, погладил грудь, сжал сосок. После секундной паузы Надя молча освободилась, насмешливо посмотрела на него: - Ну, я-то не боюсь, это мой район. А ты, если что, должен уметь и сам защититься. - Да я умею. - А так по тебе не видно. Мышц вообще нету, - она приложилась к бутылке. - Зато вот это есть, – Никита достал из кармана кастет, натянул на пальцы, покрутил ладонью. – Нравится? Кастет описал дугу, впечатался в лицо девушки, сбросил ее навзничь со скамьи, разбил бутылку, пустил кровь. - Нравится тебе это, сука? Нравится? – продолжал говорить злым шепотом Никита, ломая пинком ей челюсть, выбивая каблуками воздух из легких. После первых же ударов Надя перестала кричать, только мычала и хрипела, кривя разрезанный стеклом рот. Никита стал бить ее ногами, метя в лицо. - Я тебе сделаю, сука, кавалера, - он стал прыгать на лице Нади, неловко скользя ногами в пиве и крови. – Я вам… всем... суки… покажу… Руки девушки мелко сучили, потом тело обмякло; глаза остекленело закатились. Наступив ногой на хрипящую гортань, Никита слушал, как ломаются хрящи трахеи. - Замолкни, пизда, – он плюнул трупу в лицо, подхватил сумку, повернулся и пошел прочь. Потом запнулся, вернулся, достал носовой платок и, подсветив зажигалкой, осторожно протер Надино разбитое лицо. Бутылочные осколки сложил в пакет. - Ищите, бляди… Продравшись сквозь кусты, он вышел на тротуар, огляделся, критически осмотрел одежду, снял с себя прицепившиеся листики. Тщательно вытер подошвы о траву. Теперь скорей домой, под душ. Пройдя три квартала вдоль парка и перейдя набережную, чтобы словить попутку на левый берег, Никита сорвал усы, зашвырнул пакет в Днепр и едва слышно прошептал: - Как всё заебало… Уволюсь, сука… Вот уволюсь и всё… На тело навалилась дикая усталость. Пот заливал глаза, жег кожу между лопаток, адски разъедая под пластырем вчерашние царапины. «Нет, прав Михневич, - подумал он, поднимая руку навстречу такси, - надо поспать, а то до отпуска не дотяну. Свихнусь к ебени матери…»
22 июня 2004. 50 минут. |
проголосовавшие
Иоанна фон Ингельхайм |
комментарии к тексту: