Литература

На работу Алексей сегодня снова опоздал, не смотря на минуты, выторгованные у Хроноса заменой пешего хода на «бежий» и выбором такси вместо обычной маршрутки. Перед входом в офис МСС он взглянул на часы: половина девятого. Чертыхнувшись, открыл дверь, побежал на третий этаж. До кабинета добрался благополучно и, поспешно снимая пальто, поздаровался с механиками. Занятые разговором, они нестройно ответили и закивали, не глядя на него.

— ...И в этот самый момент слышу за спиной: «Та-ак!». Оборачиваюсь, а там он, весь красный, глаза горят, разве что пар из ноздрей не идет... — оживленно жестикулируя, рассказывал Чирушкин, механики похохатывали. — Ну, и всё, пришлось уволится, — он с отчаянием махнул рукой и сшиб со стола полупустой стакан чая, — Оп-па!

Стакан глухо ударился о линолеум, чай расплескался. Чирушкин нагнулся, поднял стакан, встал, ушел за тряпкой. Заговорил Витязев, самый молодой из присутствовавших:

— У меня был в институте похожий случай. Преподша экономики молодая была, я с ней постоянно улыбочками обменивался и все такое. В общем, зачеты у меня всегда были без лишних проблем. Так вот, стою я как-то с пацаном одним у расписания. Он рассказывает, что, мол, экономичка всех грузанула по две лишние пары в неделю до сессии сидеть, не успевает она тас что-то. Я говорю: «вот сука ебаная, экономичка эта!». Разворачиваюсь, смотрю — она идет в трех шагах от меня. Смотрит такими вот болтами. А я что?.. — Витязев хлопнул пятерней себя по лицу, отвернулся. Выдержав паузу, добавил: — Ну и кирдык моей сессии...

Алексей прошел в свой — смежный — кабинет, и плотно закрыл дверь. Помудрил полчаса с компьютером, затем достал из принесенного с собой пакета журнал. Облокотился на спинку стула. Стал читать, изредка пропуская абзацы.

«Андрей Сокольников

Чучело президента

Одной любимой Маше

Сказка — ложь.

Великий эфиопский поэт А. Пушкин.

— Аааx...

— Xааа...

Известный русский писатель В. Сорокин.

C крыш стекала растаявшая зима, солнце играло в им же наращенных сосульках и приветливо нежило легким теплом. Маша шла в школу, весело размахивая портфелем, и крутила головой в поисках голодной дворняжки: она всегда скармливала колбасу с бутерброда, приготовленного ей в школу родителями, встречным собакам. Вскоре она заметила, что неподалеку от тропинки сидит и чешется маленький черный песик с подпалинами. Она подошла поближе. То, что она приняла за подпалины оказалось стригущим лишаем. Пес был очень худой, малоподвижный, и было видно, что ему сильно досаждают блохи, которых изредка ему удавалось отловить зубами и съесть. Присутствие Маши нисколько не смутило его: бегло взглянув в ее сторону, он снова принялся самозабвенно чесаться, а Маша достала колбасу. Пес снова глянул на Машу, она ласково назвала его «хорошим песиком» и положила колбасу на землю прямо перед ним. Он посмотрел на колбасу недоверчиво и удивленно.

Вдруг откуда-то сзади раздался истошный старушечий крик, переходящий в визг:

— Ах ты, паршивка, что твори-и-ишь?!

У Маши сильно заколотилось сердце и она обернулась. По направлению к ней бежала странного вида толстая старуха в лохмотьях и размахивала тростью. Маша отошла от пса подальше. Старуха подбежала и было бросилась к колбасе, но пес ее опередил: одним махом съел всё без остатка и с невиданной проворностью побежал по направлению к мусорным бакам. Старуха охнула и тут же обессилено села на землю, заплакав. Маша подошла к старухе и спросила:

— Вам плохо?

Старуха подняла голову и махнула рукой, ничего не ответив. Маша постояла немного, послушала ее всхлипывания и, часто оборачиваясь, пошла к школе, немного смущенная и удивленная.

— Эй, девочка! Подожди, — позвала ее старуха, — Возьми.

Маша вернулась и посмотрела в протянутую ей руку. Там, на раскрытом платочке, лежал серебренный медальон со странными знаками.

— Знаешь, что ты сделала? Ты только что покормила того, которого кормить нельзя было ни в коем случае. И он еще вернется к тебе. Он ко всем вернется, — ее голос был зловещим. — Но этот медальон может помочь прогнать его. Запомни: имя ему — Дец.

Прошло несколько лет. Тот случай уже порядком забылся, но Маша всегда носила на себе медальон сумасшедшей старухи. Много раз Маша пыталась открыть его, но ничего не получалось. Кроме того в этих опытах выяснилось, что он слишком твердый для серебра, достаточно твердый, чтобы выдержать несколько сильных ударов молотком и не погнуться.

Маша училась в институте в областном центре, куда ездила каждый день на электричке. В пятницу девушка возвращалась домой затемно: на этот семестр ее курсу выпала вторая смена. В почти пустом вагоне вместе с ней ехал моложавый парень в очках и, напротив него, бородатый спившегося вида дядька с брезентовым рюкзаком. Дядька что-то увлеченно рассказывал, а парень поддакивал и изредка вставлял короткие фразы, ни одну из которых, впрочем, Маша не расслышала, поскольку говорил он тихо и невнятно. Она задремала под треп дядьки и, когда открыла глаза, он уже был ее единственным спутником.

Электричка подходила к Машиной станции. Девушка смотрела на проносящиеся мимо огни. Дядька ушел в тамбур, на ходу доставая сигареты без фильтра и спички. Когда он проходил мимо Маши, из его кармана выпала металлическая заколка и глухо стукнула рядом с ее ногой. Маша уже хотела окликнуть потерявшего, но, пристальней взглянув на заколку, промолчала. Когда он закрыл за собой двери, Маша нагнулась к ней и, побледнев, тщательно рассмотрела ее. На гладкой серебряной поверхности были отпечатаны те же самые знаки, что и на ее...»

Алексей отложил журнал. Вышел в коридор, вернулся с кипятильником и стаканом. Вскипятил и заварил чай, размешал сахар. Снова уселся, поставив стакан на стол. Продолжил читать с новой страницы, изредка поднося к губам обжигающий чай.

«...ровался он.

— Привет! Пойдем куда-нибудь? Или просто погуляем?

— Погуляем. Все равно для танцев еще рано.

Они пошли по направлению к полю.

— Машенька, когда тебя нет, я всегда вспоминаю твои прелестные большие глаза...

— Спасибо, — со смущенной улыбкой выдавила из себя Маша. Обычно Иван был скуп на комплименты.

— Я все представляю, как хорошо бы они смотрелись в банке с формалином у меня на столе.

— Боже мой! Как только я тебя выношу?

— Куда ты меня выносишь?

— Туда! — она насупилась и помрачнела.

Некоторое время они шли молча, потом Иван не выдержал:

— Ты смотрела «Бойцовский клуб»? Или нет, вот «Криминальное чтиво» видела?

— Ничего я не видела.

— Ну, там еще один с женой самого крутого перца, такой отпадной брюнеточкой, в каком-то дурацком баре танцует дьявольский твист босиком. Круто!

— И ничего крутого, — русоволосой Маше не понравились эти слова. — Очередная тупая американская комедия. Я вообще удивляюсь, как американцы разговаривать умеют. По-моему они слишком тупые для этого.

— Ага. А компьютеры придумали инопланетяне.

— Компьютеры, к твоему сведению, придумал «перец» по имени фон Нейман. Немец, кажется. Или мец.

Урезоненный Иван снова замолчал, Маша тоже не заговаривала. Они свернули с дороги и пошли по узкой тропинке на поле почти спелой пшеницы. Маша сняла туфли.

— Ты знаешь, Маша, гулять с тобой — это непередаваемое удовольствие. Я так рад, что ты не мешаешь мне наслаждаться невообразимой красоты осенними пейзажами и природными звуками, не надоедая, подобно большинству представительниц прекрасного пола, трепом о бренных и маловажных вещах. Я всегда хотел завести знакомство с глухонемой девушкой именно по этой причине. Спасибо, тебе Маша, большое!

— Дурак!

— Уж какой есть.

— А какой ты есть уж?

— Такой, каким не мог бы быть, если бы был другим.

Они зашли за холм. Иван включил MP3-плеер и вставил в уши маленькие наушники. Маша сделала просящий жест ладонью и Иван отдал один наушник ей. Долго они слушали Fat Boy Slim’а, потом Иван задумчиво сказал:

— Мне иногда кажется, будто мы находимся внутри кино... Сейчас мы идем и музыка играет. Вроде, кино начинается.

КС. СН. ПОЛЕ ЗРЕЛОЙ ПШЕНИЦЫ.

ИВАН и МАША, держась за руки, ИДУТ в НАШУ сторону. МЫ парим над землей и ДВИЖЕМСЯ НАЗАД по мере их приближения. Играет МУЗЫКА.

МАША. А может, и снимут когда-нибудь кино о нас. Боевик.

МАША игриво толкает ИВАНА и ОТБЕГАЕТ от него. Они дурачатся, ИВАН со смехом ГОНЯЕТСЯ за убегающей от него Машей и, наконец, она дает себя поймать. ИВАН РАЗВОРАЧИВАЕТ Машу лицом к себе.

ИВАН (Серьезно). Тогда лучше уж порнофильм.

МАША. Интересно, как это? Мы даже еще ни мазмум-м...

До того как Маша произносит последние слова, МЫ ПОДНИМАЕМСЯ и видим только НЕБО, где летают ПТИЧКИ.

МУЗЫКА делается настолько громкой, что кроме нее ничего не слышно.

СМЕНА КАДРА

ТИТРЫ: ЧУЧЕЛО ПРЕЗИДЕНТА

Они сидели, отвернувшись от палящего солнца.

— Вот, смотри, что у меня есть, — Маша достала и протянула Ивану заколку.

Он с интересом принялся изучать ее и, тщательно осмотрев, заключил:

— Должно быть, дорогая вещица.

— Ты бы знал, скольких трудов мне стоило ее вычистить. И мне кажется, что я так долго отмывала ее... от крови.

— От крови?

— Да, от крови. Знаешь, такая жидкость красного цвета, у некоторых людей вытекает из порезанного пальца. Я думаю — не к добру это всё.

— А где ты ее взяла?

— Гм... Нашла в электричке. Но не в этом дело. Ты посмотри, — Маша сняла с шеи медальон и отдала Ивану.

— Я ничего не вижу.

— Внимательнее посмотри. Сравни.

— Знаки те же самые, кажется. А может быть и не те.

— Те. Теперь спроси у меня, Ваня, откуда я взяла этот медальон?

— Ваня, откуда я взяла этот медальон? — эхом отозвался Иван.

Она слегка стукнула его кулаком по плечу:

— Дурак! Я же серьезно. Как ты думаешь, где я его взяла?

— Не знаю. Наверное, тоже нашла в луже крови рядом с каким-нибудь свежерасчлененным трупом...

Маша подняла голову к небесам:

— Господи...

Основательно приукрасив, рассказала ему историю о старухе и собаке.

— Как ты его назвала? — Иван смотрел на нее широко распахнутыми глазами.

— Пёс Дец.

— Как-как?

— Дец, понимаешь? Дец. Пёс такой.

— Сегодня солнце так и печет... Жарища, правда? Маша, ты не перегрелась?

— Этот пес — демон, который пришел, чтобы захватить мир и утопить его в собственной крови. А старуха сказала мне, что медальон — это единственное, что обладает достаточной силой для приструнения этого песика. Приструнением, похоже, нам и придется заняться. Мне кажется, то, что я нашла эту заколку — знак скорого появления этого пса. Что ты обо всем этом думаешь?

— По-моему, у тебя паранойя, навязчивый бред или что-нибудь в этом роде. Но я все равно тебя люблю. Пусть ты и немного не в себе. Я буду продолжать любить, даже когда ты будешь все время прыгать на месте, хлопая в ладоши, и пускать слюни крупными пузырьками.

Маша громко вздохнула и обречено помотала головой:

— Дурак, — она встала с земли и, не оглядываясь, пошла по направлению к дому. Иван поплелся за...»

«— Замри, не двигайся! — серьезно попросил Иван и начал внимательно осматривать волосы Маши со всех сторон и под разными углами.

— Что ты меня разглядываешь? Тебе нравится? — Машин голос струился радостью и гордостью, — Я утром была в парикмахерской!

— Нет, просто я хочу представить, как ты будешь выглядеть, если постричь тебя наголо... И надеть на голову выпотрошенную половину арбуза.

— Знакомый репертуар! Скажи мне по секрету, ну почему ты такой дурак? Клянусь, я никому не выдам твою страшную тайну. У вас в семье все такие?

— Хм... Как тебе сказать... В семье не без меня, — закончив осмотр, он сложил руки в карманы.

Последовала долгая пауза. Иван добавил:

— Уже можно двигаться.

— Спасибо...»

«— Что?!

Иван молча глядел на нее.

— Что ты смотришь? Эта вещь может нам пригодиться.

Иван продолжал стоять и смотреть на нее.

— Я не сумасшедшая! Я чувствую, что она нам пригодится.

Иван не произносил ни слова, уставившись на нее.

— Не смотри на меня так! Дурак! — Маша развернулась и пошла вдоль тропинки.

Иван недоуменно пожал плечами, задавил зарождавшуюся улыбку и...»

«КФ. СН. ГРУДНАЯ КЛЕТКА ИВАНА

МЫ находимся внутри грудной клетки Ивана. СЕРДЦЕ бешено колотится. МЫ медленно ВЫХОДИМ из грудной клетки по горизонтальной оси, после чего вертикально ПОДНИМАЕМСЯ до КП его носа. ИВАН сморкается в носовой платок. МЫ ОТХОДИМ вправо и назад и видим, что он стоит напротив трясущейся от холода, смотрящей ему в глаза и беззвучно шепчущей что-то МАШИ. Иван и Маша стоят в метре друг от друга на фоне КОЛОДЦА рядом с домом ведьмы. Ночь, ЛИВЕНЬ.

МАША. Это ты?

ИВАН. Это не я?

МАША. Ты.

ИВАН. Конечно.

МАША. А чучело?

ИВАН. Шкура тут!

Иван снимает рюкзак и трясет им в воздухе, потом бросает его на землю, приближается к Маше и берет ее за руки. ИВАН долго ЦЕЛУЕТ МАШУ. МАША ЗАКРЫВАЕТ глаза, а ИВАН медленно ПРЕВРАЩАЕТСЯ в огромную СОБАКУ, стоящую на задних лапах. Одежда рвется на нем, по всему телу вырастает черная шерсть, лицо удлиняется и превращается в собачью пасть.

КОНЕЦ.

— Ааааа! — Маша проснулась с криком.

Иван схватил ружье и соскочил, затравленно озираясь:

— Кто? Кто?.. Кто? — только и мог перепугано повторять он.

Маша устало усмехнулась, прислонила подушку к спинке кровати и поднялась:

— Конь в пальто! Кошмар.

Иван вытер пот и поставил ружье к стене.

— И давно это у тебя? Ты определенно доведешь меня до преждевременного инфаркта, — он сел в кресло рядом с кроватью. — Машенька, пожалуйста, поставь себе диагноз: а) ты годами носишь дурацкий медальон, считая его каким-то сверхъестественным оружием против собаки по имени Пиздец; б) ты подбираешь всякие странные вещи на улице, которые «могут пригодиться»; в) ты показываешь мне заколку (неизвестно, между прочим, как тобой добытую) и говоришь, что долго отмывала ее от крови; г) ты затащила меня в этот идиотский дом, утверждая, что все люди вокруг сошли с ума; д) ты чистишь зубы четыре раза за два часа...

Наконец, Иван заметил, что Маша совсем не слушает его и не мигая смотрит на дверь. Он медленно повел глаза в ту сторону. Перед входом на задних лапах стоял пес высотой с рослого человека и из его пасти с каждым вздохом бесшумно выходило пламя. Пес так же неотрывно смотрел на Машу. Иван снова перевел взгляд на нее и увидел, как медальон открывается сам собой. Последовала яркая вспышка и пес с диким ревом стал уменьшаться и приближаться с ускорением, паря по воздуху, к завизжавшей Маше. В грудь ему бил синий луч из медальона. Наконец, пес резко влетел в медальон и тот захлопнулся. Маша завизжала еще истошнее, сорвала с себя цепочку и бросила медальон на пол.

Он вдруг резко раскалился добела и начал тонуть в мгновенно вспыхнувшем полу. Маша замолчала и вместе с Иваном зачарованно наблюдала за погружением медальона. Первым опомнился Иван и стал затаптывать занявшийся пол. Пламя было сбито, но доски продолжали тлеть. Тогда Иван схватил со стола бутылку содовой и вылил ее содержимое на дыру в полу. Маша встала, боязливо заглянула туда. Глубоко внизу виднелась еле заметная светящаяся точка, которая вскоре скрылась.

— Вот тебе и пиздец, — к чему-то сказал Иван.

Они долго сидели возле дыры и молчали, переваривая произошедшее. Затем Иван ожил:

— Маша, ты случайно не в курсе, как глубоко под землей находится ад?

— Ад?

— Ну да, ад, преисподняя, геенна, тартар, пекло, инферно. Там еще черти с трезубцами варят души грешников в таких больших котлах с кипящей серой.

— Ты к чему это?

— Да так, — Иван встал и подошел к большому старинному письменному столу у окна и принялся открывать ящики один за одним. Предпоследний ящик он вытащил полностью и высыпал его содержимое на стол, а сам ящик бросил на пол. Множество мелких предметов — пуговиц, бусинок, иголок, булавок — разлетелось по всей комнате.

Маша запротестовала:

— Прекрати! Что ты делаешь?!

— Подожди, — Иван собирал мотки ниток, — Здесь есть лески и грузила?

— Что?

— Ну такие беленькие, похожие на нитки. И такие свинцовые, похожие на... ну... неважно. Причиндалы для рыбалки есть?

— Ты рыбку собрался ловить? — участливо поинтересовалась Маша. — К сожалению, у нас никто этим не занимался.

— Ну и ладно. Что бы придумать?.. О! Давай сюда ту заколку, она тяжеленькая — подойдет.

— Для чего подойдет? — Маша поднялась с пола, подошла к кровати и, порывшись в сумке, достала заколку.

— Сейчас увидишь, — Иван не без усилий вытащил из Машиных рук заколку, привязал к ней нитку и стал опускать в дырку в полу. Нитка быстро разматывалась.

— Какого хрена ты делаешь?!

— Тихо, — лицо Ивана было напряжено, — Опс!

Он начал тащить нитку из дырки, и вскоре показался обгоревший конец.

— Ты что натворил?! — Маша выходила из себя.

— Не нервничай, — Иван выглядел озабоченным. — Там большая температура. Конечно!

— Ваня, прости меня за то, что я отвлекаю тебя от такого важного дела... Скажи мне, кто из нас двоих сумасшедший?

— Колодец! — он уже совсем не слушал ее. — А ведра? Вот! Я сейчас! — он схватил два ведра и выбежал на улицу.

Маша безвольно рухнула на кровать и уставилась в потолок.

Иван набрал полные ведра и вернулся с ними в дом, стараясь не расплескивать воду. Он поставил их рядом с дыркой в полу и рассеяно спросил:

— Здесь есть воронка?

— Меня нет, — приподняв голову, отозвалась Маша.

— Ладно, — он снова принялся рыться в ящиках стола, пока на свет не появился большой лист плотной бумаги. Иван скрутил из него куцую воронку и вставил в дырку. — Сейчас здесь будет парная.

— Мне все равно.

Иван вылил содержимое первого ведра в воронку как можно аккуратнее, но лужа на полу все-таки образовалась. Из воронки послышалось слабое шипение и вскоре повалил густой пар. Иван с энтузиазмом схватил второе ведро и начал выливать его. Комната медленно наполнялась паром. Когда со вторым ведром было покончено, Иван убрал воронку и снова взялся за моток ниток.

— Что бы такое прицепить, прицепить, прицепить... — озирался он вокруг, — Маша у тебя есть ключи?

— Меня нет, — отозвалась она.

— Идея! — он достал из внутреннего кармана зажигалку Zippo, открыл крышку, вложил внутрь конец нитки, захлопнул и завязал узел.

Вскоре зажигалка уже погружалась в дырку. Сначала Иван разматывал нитку вручную, потом ему это надоело и он вставил в катушку подобранный с пола карандаш. Когда моток почти кончился, он остановил его и привязал нитку к началу следующего. На пятом или шестом мотке он вновь обратился к Маше:

— Как ты считаешь, сколько метров нитки в одном... этом... ну, как его?

— Меня нет.

— А где ты?

— В Караганде, — Маша отвечала сухо и бесстрастно.

— А кто тогда здесь?

— Здесь никого.

— А-аа! — разочарованно протянул Иван.

— Что «А»?

— Ничего.

— Ты сказал — «А!» Что это значит?

— Ничего не значит.

Маша вновь подняла голову и беззвучно засмеялась: Иван обиженно смотрел на карандаш в руках. На нем болталась пустая катушка.

— Вань, хоть ты и дурак, но, черт возьми, как я тебя люблю! — с этими словами она подошла к нему, присела рядом на корточки и толкнула его локтем. — Ва-аня!

Он нарочно упал на пол, увлекая за собой ойкнувшую Машу:

— Я тоже тебя очень люблю, — Иван неожиданно отпустил ее. — Но вот интересно, если высыпать туда мешок цемента и залить... — Машин поцелуй не дал ему договорить.

Иркутск, 2002» .

— Пишут же бред, — вполголоса посетовал Алексей. Полистал журнал и посмотрел фотографии. Споткнулся о статью со странным названием «Ничто».

«Неонигилизм — так называется идеология, которой придерживаются члены клуба Ничто, расположенного в...»

Алексей перевернул страницу.

«...и любой клуб, «Ничто» — это, прежде всего, место, где люди, имеющие общие интересы могут общаться друг с другом, — сказал нам в интервью председатель клуба Алексей Мерешнеченко. — Мы не задаем никаких рамок для протекающих дискуссий и не требуем от участников клуба регулярных посещений. Единственный критерий при приеме — это понимание нашей идеологии и согласие с ней.

На вопрос о членских взносах председатель ответил, что у клуба имеется система ежемесячных взносов, но ни сумма, ни обязательность ее внесения в уставе не оговорена.

— Если участник хочет платить много — пожалуйста, если не заплатит ничего — ради бога, но чем меньше взносов мы соберем за месяц, тем меньше у нас будет возможностей для поддержания деятельности и развития клуба и абсолютное большинство участников это понимает, — заявил Мерешнеченко. — Если же, скажем, два месяца никто не внесет ни копейки, то резервы исчерпаются и мы не сможем снимать это помещение и так далее. В этом случае клуб прекратит свою деятельность. Ничего плохого не случится — наша деятельность так же бессмысленна, как и ее отсутствие. (Смеется). Мы, правда, уже привыкли к этим «посиделкам», и для большинства распад клуба стал бы болезненным, но наши переживания по этому поводу также лишены смысла».

Алексей небрежно швырнул журнал на стол. Кинул взгляд на монитор.

«Fatal Error: USER ERROR at 15:1 in "maths.c": читай коммент ниже.

Compilation aborted».

Открыл файл «maths.c» в редакторе, нашел функцию.

int fib(int n) {

#error читай коммент ниже

return (n > 1) ? fib(n--) + fib(n--) : 1;

}

/*************************************************

Компилирую и имею:

00: cmp al,1

02: ja 08

04: mov bx,1

07: *nop* --- смотри, глюк какой вместо ret ---

08: push ax

09: dec al

0B: call 00

0E: push bx

0F: dec al

11: call 00

14: pop ax

15: add bx,ax

17: pop ax

18: retn

О батарейках уже позаботились. Эта музыка будет вечной! :)

За баги в компиляторах надо кастрировать на костре.

3C 01 77 04 BB 01 00 *90* 50 FE C8 E8 F2 FF 53 FE

C8 E8 EC FF 58 03 D8 58 C3

Леха, сунь ее куда-нибудь в асмовые, ок?

*************************************************/

Алексей вдруг замер. Руки его застыли на клавиатуре, пальцы напряженно прижались к клавишам. Он смотрел на отмеченную звездочками инструкцию «nop». Сознание словно прошло через терку: такие складные, монолитные, четко структурированные мысли и образы смешались в однородную кашицу. Алексей выпустил протяжный гортанный звук. Его сразило острое понимание того, что все слова и тексты пусты, ум пуст, реальность

П У С Т А

Иркутск, 2002.