Литература

Существует институт наказания преступников. Разные люди поддерживают его по разным причинам. Некоторые поддерживают его из желания мести, некоторые, возможно, - из желания справедливости, некоторые - из желания предотвратить дальнейшие преступления и так далее. Вот так и осуществляется наказание.

Людвиг Витгенштейн

Павлик снова провинился. Не то, чтобы он был хулиганом или драчуном. Вовсе нет. Павлик был живым ребенком, а этого было достаточно для его родителей. Они любили тишину и покой. Они не любили беготню по коридору, шум, крики, разговоры. Они не любили людей.

В тот день мама Павлика взяла его с собой по магазинам. По дороге домой они решили купить арбуз.

- Я понесу, - предложил маленький Павлик

- Тебе тяжело будет. Иди уже.

- Нет, дай, я понесу!

Мама передала авоську с арбузом сыну в руки. Несколько минут шли молча. Арбуз был действительно тяжелым. Очень тяжелым. Ныли руки, то правая – и Павлик брал авоську левой рукой – то левая. Мальчик устал, и ноги заплетались. Нечаянно, Павлик задел сумкой мамину ногу. «Аккуратнее неси! Ты мне все ноги так отобьешь!», - огрызнулась мать. Но вот, Павлик снова ударил маму по ноге тяжелой авоськой и получил смачный подзатыльник. Сын не расплакался, а продолжал молча нести свою ношу. До дома оставалось каких то пять минут, когда Павлик, не глядя под ноги, споткнулся и рухнул на землю. Арбуз с хрустом ударился об асфальт. Мать схватила сына за шиворот и поволокла домой.

Дома отец выпорол Павлика ремнем, а мать сказала, что сын наказан, и до завтрашнего дня будет лежать в постели в своей комнате.

Больше всего на свете мальчик ненавидел это наказание. Мать закрывала окна, задергивала шторы, и в комнате воцарялась кромешная тьма. Павлик не видел даже собственных рук и в такие часы всегда ощущал себя слепым. Свет он включить не мог, так как выключатель находился снаружи комнаты, а раздвигать шторы он боялся, потому что если бы в этот момент в комнату зашел отец, мальчику было бы несдобровать.

Ходить по комнате тоже не представлялось возможным из-за невозможности чего-либо разглядеть. Оставалось только одно лежать в постели, как овощ. Лежать и плакать. Лежать в полном, абсолютном, немом, убивающем одиночестве. Павлик лежал в жаркой душной постели, мокрый от пота и слез, и грыз ногти, слушая тиканье настенных часов, такое неестественно громкое, не дающее заснуть… Павлик прислушивался к звукам с улицы. Мальчишки играли в футбол. Дети смеялись и громко кричали… Наверху соседи двигали мебель… За стеной на кухне мама гремела посудой… Сейчас они сядут обедать, а его не позовут… Потому что он наказан…

Мальчик очень любил читать, и раньше, когда его наказывали, он доставал из под матраса маленький пластмассовый детский фонарик и читал, освещая тусклым лучом муравьиные строки книги, приблизив ее к опухшему от слез, лицу. Но потом батарейка в фонарике перегорела, и теперь Павлику оставалось только лежать… и ждать…

В тот день на улице ярко светило солнце, и все друзья Павлика уже вернулись с летнего отдыха, так как через два дня начался новый учебный год. Мальчик все лето просидел в Москве один и очень соскучился по ребятам. Ему очень хотелось узнать, как кто отдохнул, кто куда ездил. Ему хотелось погонять мяч, побегать… А еще увидеть Машу… Девочку, в которую Павлик был влюблен…

Часы тикали, как будто громко шепча: «Не-пой-дешь-не-пой-дешь-не-пой-дешь-не-пой-дешь…» Павлик лежал с закрытыми глазами и тихонько всхлипывал. Он не заметил, как заснул…

В другой комнате мать с отцом пили чай. Они молча смотрели друг на друга и улыбались.

- Ты купила картошку?

- Да, она в кладовке

- Схожу к нему

- Ты знаешь, где гуашь?

- Я приготовил уже

- Пальто не забудь

- Не забуду. Где фонарь?

- Я тебе в комнате положила

Отец молча поднялся из-за стола и прошел в кладовку. Там он взял небольшого размера картофелину и вернулся в кухню.

- Тебе помочь?, - заботливо спросила жена

- Я сам. Нож подай.

Отец вырезал в картофелине несколько отверстий, просунул туда лампочку из фонаря и запихнул в рот. Потом он вымазал лицо черной гуашью, надел меховую черную шапку жены и набросил старое пальто.

- Ну, вроде бы, все готово

- Да, милый. Ну, ступай. Нет, подожди! Дай, я тебе картошку поправлю! Теперь нормально, - улыбнулась жена.

Отец тихо вошел в комнату сына. Павлик, кажется, задремал. Отец молча встал в углу комнаты наблюдал за сыном. Ребенок проснулся и открыл глаза. Страх от увиденного с головы до ног окатил его ледяной волной, пробил током все тело. Павлик даже не смог закричать, а только смотрел вытаращенными от ужаса глазами. Темная фигура медленно двигалась на него. Павлик резким движением накинул на голову одеяло и заорал. Он орал не долго. Он замолчал, когда теплые руки отца обняли его. «Ну, сынок, это же я, твой папа!», - засмеялась фигура. Что же ты так напугался? Ну, вылезай из-под одеяла». Павлик приоткрыл лицо. Он улыбался. С тех пор он улыбался всегда.