Rambler's Top100
fisting
упырь лихой, явас ебу, гальпер, а также прочие пидары и гомофобы.
... литература
Литературный портал создан с целью глумления над сетевыми графоманами. =)
Приют
мазохиста!


Убей в себе графомана



Михаил Днепров

Эльмира (для печати )

1. БЕРЛИН

«Ну и уроды…», - подумала Эльмира, переводя взгляд с президиума, где заканчивала речь очередная отчитывающаяся, в окно слева. Первый люминисцентник уже ушел в западную проективность, остальные двенадцать были видны чуть впереди. В зал в это время суток попадало больше всего дневного света, тем не менее, в нём горело несколько лампочек. Вечер только начинался, и до наступления полной темноты было ещё часов девять. Сиреневое небо, пара ёлок, невысокий забор метрах в двухстах от здания и тянущееся за ним насколько хватало глаз, а по-видимому, и до самой проективности, асфальтовое поле – вид из левых окон зала был таким всегда, и, скорее всего, всегда таким и будет. Эльмира перевела взгляд на часы. Часы висели над дверью в нише, и Эльмира с её места могла видеть только первые две цифры, обозначающие текущий час. 43 все ещё не сменилось на 44, а значит, до трапезы №7 оставалось, во всяком случае, больше часа. Перед Эльмирой было ещё двое, если не трое отчитывающихся, так что минут 25 можно было ни о чём не беспокоиться.

Тут Эльмире снова вспомнился сон, который снился ей позавчера. Там она стояла на невысоком балконе, на который справа вела лестница снизу. Небо почему-то было ярко-голубого цвета и давало очень яркий свет, хотя ни одного люминисцентника видно не было (по-видимому, все они были сзади). Зато впереди прямо под небом висело два больших белых куска ваты. Было странное впечатление, что небо как бы скругляется и опускается на землю задолго до проективности. Впрочем, проективности нигде видно не было, так как со всех сторон, ближе или дальше были странные объекты, похожие на ёлки, только с каким-то неправильным расположением веток, да вместо игл у них были крупные зелёные, похожие на бумажные, обрезки. Справа, правда, было несколько настоящих ёлок. Ветки на всех ёлках, и на ложных, и на настоящих, слегка покачивались. Кроме того, чуть левее от центра проективность заслоняли три огромных насыпи, причём средняя была раза в два больше крайних. На балконе, а также и под ним были другие люди, необычные уже тем, что среди них нельзя было найти даже двух одинаково одетых. Асфальтом были покрыты только две узкие полосы перед балконом. Причём эти полосы были примерно на метр выше остальных объектов и уходили далеко вправо от балкона, а в нескольких метрах левее они параллельно заканчивались пологим спуском, за которым в 2-3 метрах асфальт заканчивался. Между приподнятыми полосами были видны две пары металлических бордюров, идущих параллельно вдоль полос. Обе пары бордюров лежали на одинаковых бетонных балках, расположенных очень часто. Земля между этими балками была усыпана камнями. Сразу за второй приподнятой полосой стояла цепочка небольших металлических домиков темно-зеленого цвета с примерно дюжиной окон также уходящая далеко вправо, причём ещё дальше приподнятых полос, так что конец её не был виден. Два самых левых домика отличались от остальных: во-первых, в них было лишь по одному маленькому круглому окошку, а во-вторых, на их крышах были довольно крупные ромбообразные сплетения. Потом Эльмира увидела, что слева ко второй приподнятой полосе бежала старушонка. В одной руке у неё была большая и, очевидно довольно тяжёлая синяя клетчатая сумка, а другой она волокла за собой ещё большую сумку на колёсиках. Старушонка довольно быстро вбежала на полосу, пробежала мимо двух первых домиков с ромбами, добежала до конца третьего и постучала в дверь. Дверь открылась. В этот момент ромбы на первых двух домиках приподнялись, и их верхнее ребро коснулось висящей над цепью домиков верёвки. После небольшого разговора со старушонкой открывший дверь закрыл ее, и бабуля побежала к следующему домику. Там она снова постучала в дверь и когда та открылась, спросила что-то внутрь. Услышав ответ, она положила клетчатую сумку внутрь домика и начала подтаскивать туда сумку с колёсиками. В этот момент вся цепь домиков начало медленно двигаться влево от балкона. Старушонка быстро развернула сумку с колёсиками вперёд себя, и высунувшаяся из домика рука забрала её внутрь. Оказавшись налегке, бабуля резво побежала за дверью и легко впрыгнула внутрь. Цепь домиков тем временем всё быстрей и быстрей уходила влево, и справа был уже виден её конец. Эльмира увидела, как последние домики проскользнули вдоль всей приподнятой полосы, и стала уходить левее, чуть поворачивая вдаль от балкона, прямо вдоль металлических бордюров. А когда последний домик оказался левее приподнятых полос, Эльмира увидела, что цепь домиков стояла, а потом двигалась по ещё одной такой же паре бордюров, лежащей на таких же бетонных балках, а сами домики были на колёсах, которыми и цеплялись за бордюры. Потом Эльмира увидела, что левее третья пара бордюров раздваивается, и в этот момент проснулась.

Эльмире и раньше случалось видеть довольно яркие и запоминающиеся сны, но этот намного превосходил их. Хотя в нём вообще не было ничего от реальности, всё выглядело настолько естественным, что Эльмира до сих пор не могла отделаться от ощущения, что на ёлках вместо игл вполне могли бы расти зелёные бумажные обрезки, что земля необязательно должна быть почти полностью заасфальтирована, а небо должно быть светло-голубым, а вовсе не сиреневым.

На часах тем временем, наконец, загорелась цифра 44; отчитывающаяся закончила и прошла на место. «Грибова; следующая – Нович…» - монотонно произнесла председательствующая. Но вместо того, чтобы думать о своей речи, Эльмира вспомнила, что до медосмотра осталось всего четыре дня. Было трудно поверить, что 137 дней с момента последнего медосмотра уже почти истекли, и совсем скоро ей вновь предстоит провести долгих 72 часа в поликлинике и проводить десятки исследований. После последнего такого мероприятия, Эльмира дней пять не могла прийти в себя. Сейчас она вспоминала весь спектр ощущений в момент выхода из поликлиники: смертельная усталость, сонливость, подташнивание и тяжесть в голове, но в то же время радость и небывалая лёгкость оттого, что всё кончилось. И теперь вот опять…

В этот момент дверь неожиданно открылась, и через несколько секунд Эльмира увидела, что в комнату вошел какой-то человек, похожий на Главаря. Вообще-то на Главаря вошедший был похож очень отдалённо, но из тех, кого Эльмира видела в Берлине, более или менее подобным видом обладал только Главарь.

Вошедший подошел к председательствующей и перекинулся с ней парой фраз, после чего председательствующая кивнула, указала рукой в сторону Эльмиры и продекламировала «Нович, - на выход!».

Вообще-то это вряд ли могло означать что-то хорошее, но времени подумать о чём-либо не было. Эльмира медленно встала, прошла через весь зал, взглянув на возобновившую свою речь Грибову и председательствующую. Когда она поворачивала в сторону двери, похожий на Главаря человек уже вышел из зала и стоял в коридоре неподалёку от двери. Перед тем как выйти, Эльмира успела взглянуть на наддверные часы, которые в тот момент показывали 44:07.

«Привет, помнишь меня?» – спросил человек, как только дверь за Эльмирой захлопнулась.

Эльмира не очень представляла, каким образом следует приветствовать человека, чей статус ей неизвестен, поэтому автоматически приветствовала его как главаря, а затем ответила, что не помнит.

«Ну, я – Семён, работаю вместе с Тимофеевым», – объяснил он, и после небольшой паузы добавил, - Ладно, пойдём.

Эльмира пошла вслед за Семёном по коридору. Когда они подошли к ответвлению, ведущему в жилое крыло, Семён остановился и какое-то время переводил взгляд с одного коридора на другой. Наконец, он повернулся к Эльмире и спросил: «Где выход?». Эльмира указала рукой на левый коридор, и они пошли дальше.

Спустя пару минут они вышли из здания. Снаружи было чуть темнее: люминисцентники в небе давали меньше света, чем лампочки в коридорах. Спустившись со ступенек, Эльмира уткнулась взглядом в странный объект, стоящий прямо за фонтаном. Он чем-то напоминал киоск - также верхняя половина застеклена - но был раза в два ниже и чуть поуже, хотя по бокам были какие-то низкие тумбы, благодаря которым киоск воспринимался как имеющий нормальную ширину. Странно было другое – киоск стоял на обтянутых резиной кольцах, похожих на колёса мотороллера Главаря, но явно более широких и абсолютно цельных. Ничего подобного в Берлине раньше Эльмира не видела.

Семён направился прямо к киоску, обошел его справа и, открыв сзади дверь, вошел внутрь. Через несколько секунд он открыл изнутри переднюю дверь. Эльмира увидела внутри киоска два кресла, стоящие боком. Семён сидел на дальнем, перед которым из стены киоска торчало какое–то кольцо…

«Ну чего ждёшь, садись уже», – произнес Семён, выполняя какие-то манипуляции возле кольца.

Эльмира наклонилась и, боком войдя в киоск, сразу же села в ближнее кресло. В этот момент где-то внизу киоска что-то зажужжало, и Эльмира почувствовала, что весь киоск начал слегка подрагивать.

«Закрывай дверь», - выдал очередное распоряжение Семён. Эльмира взялась за выступ на двери и медленно притянула её к себе. Раздался тихий щелчок. Эльмира убрала руку с дверцы.

«Не закрыла…» - подвёл итог Семён. Он неохотно перегнулся, через Эльмирино кресло и потянул за рычажок на двери, после чего чуть приоткрыл её и быстро захлопнул.

Как только Семён снова сел в свое кресло, жужжание внутри киоска усилилось, и Эльмира увидела, что фонтан и ёлки на фасаде начали отодвигаться назад. Спустя секунду она поняла, что киоск вместе с ней всё быстрее движется вдоль здания.

Завернув за угол здания, киоск поехал прямо к ограждению. Он достиг его секунд через двадцать. Когда до ограждения осталось метров тридцать, Эльмира поняла, что киоск не остановится… Через пару секунд послышался громкий треск. Оказывается забор был не такой уж прочный. Несколько кусков пластика ударились об переднее стекло киоска, который, как ни в чём ни бывало, нёсся по асфальтовому полю в проективность.

Эльмира посмотрела в зеркало, висевшее на наружной части двери справа и увидела, как из домика, стоявшего в паре десятков метров правее только что пробитой дыры в ограждении выбежала женщина в сиреневой одежде с большой трубой, которую она держала обеими руками. Отбежав от домика, она направила трубу в сторону киоска, чуть приподняв её вверх. Из трубы что-то быстро вылетело. Семён, по всей видимости, заметил то же самое: киоск резко качнуло и он повернулся влево. Но было уже поздно. В следующее мгновение Эльмира услышала звон разбитого стекла, и тут же её обдало чем-то вязким, холодным, липким и очень неприятным.

«Вот чёрт, да это же дерьмо!» - воскликнул Семён, и Эльмира с удивлением обнаружила, что последнее слово было произнесено хором. В этот момент она ясно вспомнила, как очень давно на восьмиминутке безопасности Главарь говорил о том, что в тех, кто пытается покинуть Берлин, стреляют из гавномётов. Она вспомнила общее удивление в тот момент. Было совершенно непонятно, для чего кому-то нужно покидать Берлин и каким образом это можно было сделать. Очевидно, что за пределами города бескрайнее асфальтовое поле, в котором нет ни пищи, ни воды. Вблизи ограждения, и то в принципе делать было нечего и Эльмира могла припомнить лишь пару-тройку случаев, когда она отходила от зданий больше чем на 100 метров.

Лишь в этот момент Эльмира осознала, что она впервые оказалась за пределами города и что она довольно быстро уносится от него в странном киоске, в котором теперь вдобавок ко всему всё и все в дерьме.

Последнее обстоятельство, по всей видимости, стало для Семёна довольно неожиданным. «Господи, какая мерзость, я же весь в гавне. Да теперь весь салон засран… И заднее стекло выбили, твари; ну, блядь, у вас тут и порядки… Откуда столько дерьма в таком маленьком шарике?.. Да уж новости, блин… Что ж, теперь, нам все пять часов в гавне ехать?»

«А куда мы едем, то?» - поинтересовалась Эльмира.

«Домой, куда же ещё?!»

«Ты что, живёшь в асфальтовом поле?»

Перед тем как ответить, Семён посмотрел на Эльмиру крайне удивлённо

«Ты, похоже, тут вообще ничего уже не помнишь. Я живу в Члабалкске, как впрочем и ты. И едем мы, кстати, к тебе домой»

События последних минут были настолько невероятны, что Эльмира не сильно удивилась, узнав, что где-то далеко есть ещё один город. В конце концов, всё асфальтовое поле из Берлина не видно, и кто знает, что может быть вдали. Он сказал пять часов, а киоск едет очень быстро. Эльмира посмотрела в зеркало. Берлин был уже очень далеко сзади. На небе осталось уже одиннадцать люминисцентников, через пять часов почти стемнеет. Эльмира вспомнила, что до трапезы №7 осталось уже, наверное, минут тридцать и поняла, что она на нее, скорее всего не попадёт.

«А когда же мы вернёмся в Берлин?» - решила спросить Эльмира.

«Очень надеюсь, что мы туда не вернёмся. Не знаю как тебе, а мне не особо нравятся места, в которых машины обстреливают дерьмом. Так что, даже если, не дай бог, нам не удастся декапсулироваться, я предпочту закончить свои дни в этом хреновом поле. Тебе, кстати, рекомендую поступить также. Тем более, что попасть обратно будет довольно сложно. Я не очень представляю как можно найти город, находясь в двухстах километрах от него, в поле без каких-либо опознавательных знаков. В любом случае довольно скоро здесь ничего не будет: ни Берлина, ни асфальта, ни даже этого вашего Главаря. Так что, нам остаётся надеяться, что декапсулироваться нам всё-таки удастся».

«Ну, нам то говорили, Главарь говорил, что по тем, кто пытается покинуть город стреляют из гавномётов».

«Даже так, как интересно! А мне вот сука Тимофеев ничего не сказал о том, что в тех, кто пытается покинуть этот мудацкий город стреляют из гавномётов. А я как эту бабку с пушкой увидал сзади, чуть не усрался. Подумал, взорвёт нас ко всем чертям. А она «всего лишь» в гамне нас искупала».

Эльмира никак не могла осмыслить происходящее. То, что говорил Семён было или просто непонятно или крайне удивительно. Реально Эльмира восприняла лишь то, что снова в Берлине она скорее всего уже не окажется. Но из множества мыслей, мелькавших по этому поводу у неё в голове, всё затмила одна очень радостная догадка – похоже, медосмотр отменяется. Она снова взглянула в зеркало снаружи: теперь Берлин казался лишь маленькой точкой, на которую, если не знать что это, вряд ли бы кто обратил внимание. Впереди же не было ничего кроме асфальта. Эльмира подумала, что вполне возможно в другом месте тоже могут быть медосмотры. Больше всего сейчас её волновал именно этот вопрос. Постепенно надо было всё выяснить. Семён наверняка знает всё или почти всё о том месте, куда едет этот киоск. Но вопросы надо задавать очень осторожно. Наверняка существует грань, за которую нельзя переходить. Пока что, во всяком случае, всё было нормально.

«А там есть поликлиника?» - спросила Эльмира минуты через три.

«Где? В Члабалкске?».

«Ну, да».

«Конечно есть, их там штук десять, не считая детских и зубных. Зубная, кстати, как раз напротив твоего дома». – Радостно добавил Семён

«А зачем же их так много?» - разочарованно спросила Эльмира.

«Да вовсе их и немного. Их наоборот не хватает. Знаешь там какие очереди? Город то растёт всё время, уже население больше четырехсот тысяч. Я помню два года назад чтоб к ушнику попасть пять часов в очереди проторчал, а сейчас ещё хуже стало – почти всё по платным услугам».

«Вы говорите, что у меня дом в Члабалкске. Но ведь я там никогда не была, я даже не знала, что кроме Берлина ещё что-то существует…»

«Во-первых, в Члабалкске у тебя не дом, а квартира, - перебил Семён, - во-вторых, была ты там ещё позавчера, так что здесь ты чуть больше суток».

Эльмира ничего не понимала.

«Но позавчера я была здесь, и десять дней назад и двадцать, и пятьдесят. Я никогда не была нигде кроме Берлина».

«Всё правильно. Тимофеев говорил, что здесь время идёт примерно в триста раз медленнее, – пояснил Семён, - мы вот едем уже почти полчаса, а на земле прошло секунд шесть-семь. По земному времени ты здесь примерно тридцать часов, а здесь за это время прошло примерно девять тысяч часов, это в днях сколько?»

«Девять тысяч на шестьдесят часов… Это сто пятьдесят дней получается».

«Точно, я и забыл, что у вас тут шестьдесят часов в сутках. У нас то – двадцать четыре. Ты здесь 150 дней. Помнишь, что было, к примеру, сто шестьдесят дней назад».

Эльмира попыталась, что-нибудь вспомнить. 133 дня назад был медосмотр. Это она помнила хорошо. По идее медосмотр каждые 137 дней, предпоследний должен был быть 270 дней назад. Эльмира поняла, что абсолютно не помнит предпоследнего медосмотра. Спустя пару секунд она чётко осознала, что за всё время в Берлине она проходила медосмотр только один раз.

«Нет, ничего не могу вспомнить. Максимум – дней за сто сорок» - Эльмира не могла понять, как раньше ей это не приходило в голову. Она и подумать не могла, что помнит только последние полторы сотни дней. А Семен это знал… Он говорит до этого она жила в Члабалкске, что у неё там квартира. Скорее всего, так оно и есть, иначе зачем было уезжать из Берлина, проламывая этим киоском ограждение. Как может быть, что сто пятьдесят дней назад там было «позавчера». Неужели время может идти с разной скоростью. И Эльмира поняла, что этому, во всяком случае, ничего не мешает.

«Ну, раз ты ничего не помнишь, сейчас расскажу тебе то, что знаю сам» – сказал Семён.

К этому моменту стало заметно темнее. Ушёл в проективность одиннадцатый люминисцентник. Он был одним из самых ярких. Кроме того, киоск постепенно удалялся и от оставшихся десяти. Семён щёлкнул каким-то рычажком и асфальт перед киоском осветился ярко-жёлтым светом. Асфальтовое поле было идеально ровным, без каких-либо трещин, заметных глазу. О том что киоск движется, говорил лишь равномерный гул где-то снизу, да легкое покачивание.

«Так вот, - продолжил Семён, - позавчера вечером, не знаю уж как, ты оказалась у Тимофеева в лаборатории. Он проводил какие-то исследования по созданию каких-то полуабстрагированных квазипространств. Не знаю уж, что там в это время происходило, но в результате ты оказалась как раз в одном из этих, смоделированных им, насыщенных пространств. Это пространство представляло собой бесконечное асфальтовое поле с небольшим посёлком посередине. Коэффициент времени в нём был задан примерно как 1/300. Об остальных подробностях, связанных с организацией высших объектов, один из которых был заменён тобой, ты, вероятно, знаешь больше меня. Во всяком случае, о гавномётном обстреле я ничего не знал.

В общем, на следующий день, то есть вчера, я вернулся из отпуска и вечером пошёл на работу. Мы работаем с Тимофеевым в соседних лабораториях. Он в этот день дежурил, а я задержался почти до часу ночи и решил остаться спать в лаборатории. Пару раз я заходил к Тимофееву, но о том, что произошло позавчера он мне ничего не говорил.

Поспать мне удалось недолго. Примерно без десяти три, я был разбужен в достаточно грубой форме. Продрав глаза, я увидел в лаборатории двух амбалов, один из которых и занимался моим пробуждением. Через несколько секунд в лабораторию вошел ещё один человек, в котором я с удивлением узнал Савика, дружка твоего. Он в школе со мной учился, на год младше. С тех пор я его не видел, но он меня тоже узнал. «А, это ты Семён, сколько лет уж не виделись… Отпусти его, Пётр, - обратился он к державшему меня амбалу, - извини, что разбудили, где тут такой Тимофеев, мы его ищем, нам сказали, что он тут на четвёртом этаже дежурит».

«А, - ещё не совсем прейдя в себя, сказал я, - да он по идее тут должен быть в 429-й или в 431-й посмотрите».

«Ну, пошли, покажешь, раз уж всё равно не спишь» - сказал Савик, после чего все трое громко заржали.

В общем, мы вчетвером пошли в 429-ю лабораторию. Включили свет. Тимофеев действительно был там и довольно крепко спал на кушетке. Разбудив его, амбалы сели рядом с ним с обеих сторон.

«Итак, где Эльмира?» - резко спросил Савик.

«Какая Эльмира?» - сонным голосом проговорил Тимофеев, и тут же получил от Савика удар в голень.

«Ты, мне, сукин учёный, мозги не делай, - заорал Савик, - вчера видели, что она сюда с тобой зашла, сейчас вахтёр это подтвердил; он там сейчас в раздевалке валяется, после общения с нами; а сегодня её нигде нет, весь день искали. И ты последний, кто её видел. Спрашиваю ещё раз, где она??»

«Хорошо, я скажу, только успокойтесь. Она в насыщенном пространстве. С ней всё в порядке. Вчера тут проводился эксперимент, и она по ошибке оказалась там, - Тимофеев указал на какой-то агрегат в углу, который даже я никогда до этого не видел, - теперь её нужно оттуда декапсулировать, ну извлечь, иными словами».

Я не сразу осознал услышанное. До этого ходили разговоры о создании насыщенных пространств, но у меня и в мыслях не было, что современные технологии уже позволяют внедрять туда людей. Я понял, что мы все недооценивали Тимофеева. Он не только сумел разработать эту методику, он уже даже провёл опыт, объектом которого ты и стала.

«Ну, так извлекай» - с издевательскими нотками в голосе сказал Савик, который был уверен в том, что Тимофеев врёт.

«А чем, по-вашему, я весь день сегодня занимаюсь. Только не так это просто. Сейчас я пришёл к выводу, что для этого необходимо внедрить туда ещё кого-нибудь с декапсулятором, который я только что доделал, перед тем как заснуть. Он должен её там найти и вместе с ней декапсулироваться. Правда практически это может и не получиться».

После этого Савик пару раз заехал Тимофееву по роже.

«Надеюсь, тебе не надо объяснять, что будет, когда выяснится что ты морочишь нам голову?»

«Да, правда это всё. Можете вон у него спросить» - нервно проговорил Тимофеев, указывая на меня.

«Похоже, что правда, - ответил я, - зачем ему врать? Да и куда ещё она могла деться?» - ответил я.

После этого встал вопрос кого следует внедрять. Сам Тимофеев заявил, что ему необходимо отслеживать процесс снаружи, иначе всё может плохо кончиться. Савика вопросительно посмотрел на своих амбалов, всё ещё сидевших по бокам от Тимофеева.

«Ну и кто из вас желает этим заняться??» - спросил он.

«Давай лучше ты, Витёк, а то мне череп что-то разболелся» - так сказал Пётр.

«А, чё я сразу? Вон пускай этот идёт, - ответил Витёк, указывая на меня, - он тут работает, больше знает, как там действовать».

«А и правда, Семён, – сказал Савик, - давай-ка ты, у тебя это лучше получится».

«Да, да, да, - пусть лучше он это делает, - Тимофеев, по-видимому, наконец, осознал, что его жизнь целиком зависит от успеха этой операции, - оно там довольно сложно. Кстати ему там будет нужна машина».

В общем, отказаться после этого мне было бы довольно сложно. Через полчаса Витёк прикатил откуда-то этот старый Москвич; Тимофеев объяснил мне, все тонкости операции. Он сказал, что я окажусь перед входом в здание, что там ни на кого не надо обращать внимание, что для декапсуляции надо отъехать от этого посёлка километров на 250, а лучше на 300, дабы не захватить с собой сам посёлок, что привело бы к нежелательным последствиям. Ещё он сказал, что после декапсуляции мы окажемся где-то неподалёку от Члабалкска и надо быть осторожным, ибо это может быть всё, что угодно, в том числе дорога или, что хуже всего, озеро. Савик же, в свойственной ему манере, намекнул, что в случае каких-либо неожиданностей, Тимофеева не ожидает ничего хорошего.

Потом я сел в этот Москвич. Тимофеев что-то там нажимал на своих приборах и в следующую секунду я увидел то, что ты называешь Берлин».

За всё время, что Семён говорил, мысли Эльмиры постоянно перескакивали с одного на другое. То она пыталась представить себе Члабалкск, получалось что-то похожее на Берлин, только раз в двадцать больше. Тут же она начинала думать, что в Берлине уже началась трапеза №7, и она тут же чувствовала, что хочет есть, а когда это теперь ей удастся сделать – неизвестно. Потом до неё вдруг снова доходило осознание того, что в Берлин она больше никогда не вернётся, никогда не увидит тех, кого она видела там каждый день. Она вспоминала свою комнату, из которой вышла часов 17 назад, не подозревая, что больше туда уже не войдёт. Это Эльмире казалось большой потерей. Потом у неё появлялись радостные мысли, связанные с возможной отменой медосмотра, с тем, что скоро она, возможно, окажется в совсем другом городе. А иногда ей казалось, что всё произошедшее с ней за последний час какое-то недоразумение и скоро она снова окажется в Берлине. Все эти мысли быстро сменяли друг друга.

Люминисцентники были уже так далеко, что сливались в одно общее тускло светящееся пятно. Эльмира уже не могла определить, сколько их осталось, но знала, что их там семь-восемь. Зато лампы впереди киоска, который Семён называл то машиной, то Москвичом ярко освещали поле. Эльмира услышала странный скрип и увидела, что Семён крутит ручку на двери, в результате чего стекло опускалось вниз. Когда оно совсем опустилось Семён сказал:

«Ну и дела, я открыл окно, заднее стекло выбито, скорость сейчас около 120-ти, а воздух стоит на месте, даже ни какого намёка на сквозняк».

Эльмира тоже начала замечать странные вещи, происходящие с воздухом. То, что он не движется, её не удивляло, она даже не поняла, что имел в виду Семён. Удивляло другое. Здесь, вдали от Берлина, воздух был чуть-чуть другой. Так холодная вода отличается от подогретой. Но вода, она на то и вода. Чтобы быть то холодной, то тёплой, то горячей, то очень горячей. Воздух не может быть тёплым или холодным. Воздух он и есть воздух. И вот теперь она явно ощутила, что воздух здесь холоднее, и что от этого она чувствовала себя так, как будто оказалась в чуть более холодной воде.

Минут пятнадцать Эльмира смотрела на освещённый участок поля впереди машины, после чего заснула.

2. ХУРМСК.

Проснулась Эльмира оттого, что вокруг наступила полная тишина. Киоск больше не шумел. Он стоял на месте. Дверь слева была открыта. Семёна видно не было, но чувствовалось, что он стоит невдалеке. Лампы освещали теперь асфальт не только впереди, но и сзади, зато с обеих сторон была полная темнота. Эльмира почувствовала, что воздух стал ещё «холоднее». Ей уже довольно сильно хотелось есть, хотелось и пить. Эльмира почувствовала непреодолимое желание выйти из киоска. Она помнила что он весь в дерьме. Эльмира без труда открыла дверцу со своей стороны и вышла на асфальт. Она не представляла себе сколько времени спала, как давно они с Семёном покинули Берлин и сколько времени сейчас. Она обошла машину. Семён действительно стоял невдалеке. На задней тумбе киоска была поднята крышка. А рядом на асфальте лежала какая-то небольшая коробка, на которой каждые несколько секунд вспыхивала очень маленькая зелёная лампочка.

«Ну, что, как спалось?» - спросил Семён.

«А сколько ж я времени спала?»

«Да часа три, может чуть больше. Мы тут уже минут двадцать стоим. Отъехали вроде километров на 320. Сейчас всё и решится. Не знаю как ты, а я что-то нервничаю… Я тут подумал, что во время декапсуляции лучше быть вне машины – вдруг, правда, в озере окажемся, но и надо быть близко к ней, чтоб в случае чего сразу внутрь шмыгнуть».

Это Эльмиру не очень интересовало. Она не знала что такое озеро. Не знала, что будет дальше. Сильно хотелось есть. Чувствовалась общая слабость и сухость во рту. Хотелось снова заснуть. Она медленно обошла вокруг киоска. Семён всё ещё смотрел на коробку с мигающей лампочкой.

«Ладно, чего в принципе ждать, сейчас посмотрим, что будет».

Произнеся это, Семён нагнулся к коробке и открыл её. Изнутри она чуть подсвечивалась. Семён чем-то щёлкнул, покрутил какие-то регуляторы, потом сказал «Готово» и, глубоко вдохнув, с силой захлопнул крышку коробки…

На какую-то долю секунды Эльмира почувствовала абсолютную лёгкость. В этот момент она ничего не видела, не слышала. После этого в глаза ударил яркий свет, и Эльмире пришлось их рефлекторно закрыть. Множество разных звуков одновременно возникло с разных сторон. Теперь Эльмира явно почувствовала, что воздух вокруг неё довольно быстро движется. Здесь он был чуть теплее, чем в асфальтовом поле, но все же холоднее, чем в Берлине. Спустя секунд пять, Эльмире удалось открыть глаза. Было очень светло, намного светлее, чем когда-либо. Первым делом Эльмира посмотрела вниз. Стояла она не на асфальте, внизу поверхность была довольно сырая, крайне не ровная. Везде вокруг ног Эльмиры из неё поднимались вверх какие-то тонкие зелёные ленты. Но так земля выглядела только вблизи, а дальше Эльмира увидела множество елок и тут же ей вспомнился сон с зелёными домиками. На елках были отнюдь не иглы, а какие-то зелёные хлопья, которые издалека нельзя было очень хорошо разглядеть. Елки образовывали очень большой квадрат, и Эльмира сейчас стояла примерно у середины одной из его сторон. Когда глаза привыкли к такой яркости и Эльмира решилась посмотреть вверх, она увидела, что небо тоже, так же как и в том сне, голубого цвета. Ещё она заметила множество объектов, которые при всём желании никак не могла описать. Каким-то непонятным образом, она почувствовала, что свет идёт с одной из сторон. Эльмира постаралась посмотреть туда. Если смотреть в сторону ближних елок, то это было слева. Там Эльмира смогла увидеть всего один люминисцентник, но он был такой яркости, что ей сразу же пришлось отвести глаза. Киоск стоял метрах в тридцати от Эльмиры. Она медленно пошла по направлению к нему. Идти было легко. Зелёные ленты легко гнулись под ногами, придавая ощущение мягкости. Пройдя примерно половину пути, она увидела и Семёна. Он лежал метрах в десяти правее киоска, и в этот момент начал подниматься. После того, как он встал и прошел несколько шагов, его начало рвать.

Киоск здесь был освещён очень хорошо, и было чётко видно, насколько он загажен и, хотя одежда Эльмиры и, в ещё большей степени Семёна также несли на себе следы произошедшего при выезде из Берлина, становилось не по себе от мысли, что нужно будет снова сидеть в этом киоске.

Семён, прекративший наконец рвать, подошёл к Эльмире.

«Получилось, - тихо сказал он, - мы на земле, ты как, нормально?».

«Ага, так это что, и есть Члабалкск?» - спросила Эльмира.

«Не знаю, скорее всего, мы где-то рядом с городом, видишь – поле, лесополосы. Там, - Семён указал на ближайшую полосу елок, - кажется дорога недалеко, я вроде слышал что-то проехало. Сейчас пойдём, посмотрим».

Эльмира снова посмотрела на киоск. Семён продолжил:

«Эту дрянь оставим здесь. Савик, я думаю, из-за таких мелочей выступать не будет, а ехать на засранной машине я не хочу, да и не очень представляю, как она проедет через лесополосу.

Одеты мы конечно… Надо бы хоть чуть почиститься, хотя, у тебя как раз такая одежда, в которой так выглядеть ещё более ли менее естественно…».

«Так в Берлине у всех такая одежда, кроме Главаря, конечно».

«Да я уж успел заметить ваше сборище, а здесь такая форма, это знаешь что? – Здесь это спецовка для дворников и дорожных рабочих. Но почиститься всё равно не мешает».

После этого Эльмира, вслед за Семёном пошла к лесополосе. Через минуту они пошли уже между елками. Отсюда Эльмира могла, наконец, разглядеть плоские зелёные образования, которые были на ёлках вместо игл. Здесь было темнее, чем в поле. Естественно, ёлки поглощали часть света. Ветки на всех елках величественно раскачивались и Эльмира интуитивно чувствовала, что причиной этому странное движение в воздухе, которое в лесополосе хотя и стало меньше, но не на секунду не прекращалось. Раскачивание ёлок порождало приятный звук, который то усиливался, то ослабевал.

Через минуту они вышли из лесополосы. Теперь впереди был небольшой, метров сорок участок, где также поднимались зелёные ленты, а дальше была широкая полоса асфальта, уходящая в обе стороны. Примерно в её середине были две узкие белые полоски. Эльмира увидела, как что-то напоминающее киоск быстро с шумом пронеслось по ней справа налево. Слева тоже приближалось что-то подобное, но пока что оно было далеко, а Эльмира не очень могла туда смотреть из-за люминисцентника.

«Вот и дорога, - сказал Семён, - до города, наверное, километров десять, не меньше, да и вряд ли больше. Интересно в какую сторону нам идти. Не представляю в каком мы сейчас месте».

Семён внимательно проследил за пронёсшимся вправо киоском, который был побольше и повыше их «Москвича».

«Да, номера наши, Члабалкские, значит, действительно уже не далеко» - с радостью в голосе произнёс он.

Тут Эльмира увидела интересную вещь. Перед асфальтовой полосой в земле было узкое углубление, и по нему текла вода. Эльмира никогда не видела, чтобы вода просто так текла по земле. В Берлине вода была только в кранах, душах и в фонтане на фасаде. Это удивило Эльмиру больше чем что-либо другое, что произошло с ней с тех пор как она покинула Берлин.

«Это что, вода??» - спросила она, вложив в вопрос всё свое удивление.

«Вода, вода, что ж ещё?» - задумчиво ответил Семён, рассматривавший местность.

«И её можно пить?» - задав этот вопрос, Эльмира подумала про себя, что даже, несмотря на довольно сильную жажду, ей не очень хотелось бы пить такую воду. До Семёна не сразу дошёл весь смысл её вопроса.

«Пить отсюда крайне нежелательно, - наконец ответил он, - бог его знает, что сюда сливают. Так вроде бы она выглядит довольно чистой. Но ведь, в конце концов, это всё-таки придорожная канава, сюда стекает вода с полей, которые обрабатывают ядохимикатами. Возможно, здесь моют коров. Я понимаю, что ты хочешь пить, я тоже хочу. Но я думаю, что мы вполне можем потерпеть ещё часа полтора, а к этому времени мы уже, надеюсь, будем в городе.

Давай лучше определимся, куда нам теперь идти. Я вот что думаю. Сейчас около шести утра. Восток, следовательно – там, - Семён указал в сторону люминисцентника. Дорога довольно крупная, идет она с востока на запад. К западу от Члабалкска крупных дорог нет. Кроме того, там большое водохранилище, километрах в семи, и мы должны бы были его видеть. Значит, мы восточнее Члабалкска, а дорога – это, скорее всего, Староларское шоссе. Правда, в этом случае на запад должен быть подъём, Члабалкск же на горке, а здесь дорога ровная, даже чуть-чуть спускается. Возможно просто такой участок, возможно мы чуть дальше от города – километрах в 15-20, но я всё-таки надеюсь, что это Староларское шоссе, и надо идти на запад. Не были б мы так загажены, может даже кто б и подвёз… Ладно, по крайней мере, нам уже и так очень повезло, что мы оказались так близко к трассе… пошли на запад».

«Пошли на запад» - эту фразу Эльмира сказала скорее себе, чем Семёну.

Минут семь шли молча. Движение воздуха почти прекратилось и он стал теплее. По обе стороны шоссе были лесополосы. Примерно раза три в минуту по нему проносились машины. Все они были очень разные. Некоторые были очень большие и высокие, - такие создавали громкий шум, многие были похожи на «киоск», а один раз их обогнало что-то подобное мотороллеру берлинского Главаря. Во всех машинах были видны люди, а наподобие мотороллера ехал человек с жёлтой полусферой на голове.

Несмотря на довольно сильное желание есть и пить, окружающее Эльмире нравилось. Она уже привыкла и к движущемуся воздуху, и к проносящимся машинам, и к тому, что небо голубого цвета, и к текущей воде в канаве, и даже к яркому свету единственного люминисцентника. Хотя нигде не было видно никаких домов, она верила, что, как сказал Семён, через пару часов они окажутся в каком-то городе, где можно будет, наконец, поесть и попить, а может даже немного отдохнуть. А вот асфальт здесь похуже, чем в Берлине – неровный, везде видны небольшие трещины, да и вообще его здесь мало. Но зато как приятно смотреть на зелёные ленты, поднимающиеся из земли, на лесополосы. Насколько здесь всё богаче цветами и звуками, по сравнению с Берлином.

Впереди дорога уходила вправо. Дальнейший вид был закрыт левой лесополосой. Они постепенно подходили к повороту. Внезапно Эльмира поняла, что когда они дойдут до него, она сможет увидеть новый вид, что-то, чего она, скорее всего, ещё никогда не видела. Она почувствовала, что ей просто не терпится поскорее узнать, что же находится там, за поворотом. И ещё она поняла, что в Берлине, где всё всегда видно во все стороны, подобное чувство возникнуть просто не может.

Семён шел не очень быстро, а Эльмира, поглощенная своими размышлениями, постепенно вышла вперед, и к моменту, когда она достигла поворота, оказалась впереди, метров на тридцать.

Асфальтовая полоса здесь поворачивала вправо градусов на тридцать. Непосредственно перед этим поворотом, правая лесополоса заканчивалась. Чуть дальше, метрах в пятидесяти, заканчивалась и левая лесополоса. Теперь, наконец, Эльмире открылся вид до самой проективности. Она остановилась. За поворотом дорога шла практически прямо и местами чуть-чуть уходила вниз. Первое, на что Эльмира обратила внимание, был высокий столб, стоящий, как казалось, прямо на шоссе. Однако до него было довольно далеко, и Эльмира не сразу заметила, что вокруг этого столба асфальт образует круг, от которого и вправо и влево тоже отходят дороги. А сразу за этим столбом, по левую сторону шоссе, Эльмира увидела множество зданий. Издалека они казались очень маленькими, но Эльмира понимала, что на самом деле они, во всяком случае, ничуть не меньше Берлинских. Присмотревшись, она увидела, что здания есть и с правой стороны, но только немного дальше. А где-то совсем далеко, виднелись ещё несколько столбов, таких высоких, что они едва не касались неба, которое, почему-то вдали опускалось всё ниже. Вот он и город, подумала Эльмира. Идти до столба на дороге, оставалось около получаса.

В этот момент Семен, наконец, тоже добрёл до того места, откуда можно было увидеть город, однако большой радости увиденное на него не произвело. Он также остановился и почти целую минуту смотрел во все стороны.

«Очень странно, - сказал он наконец, - почему здесь спуск? Откуда столько многоэтажек? А это ещё что за стелла там торчит? Вообще-то вроде бы где-то я всё это видел… Но ведь это не Члабалкск, или мы не на Староларском шоссе, а на каком тогда? Восточная окраина Члабалкска? Там сроду не было многоэтажек… А номера на машинах Члабалкские… И город большой… Ничего не понимаю…».

Семён снова зашагал вперёд. Теперь он шёл гораздо быстрее. Теперь с обеих сторон шоссе окружали поля – чёрные слева, жёлтые и зелёные справа. Где-то вдали там были видны лесополосы. Справа, метрах в трёхстах от шоссе один за одним стояли невысокие столбики, между которыми висели какие-то толстые канаты. За полями с обеих сторон небо также постепенно опускалось, пока совсем не касалось земли, но это было очень далеко… Внезапно Семён остановился.

«Я, кажется, понял, - сказал он, обернувшись, - это город Хурмск. Очень плохо. До Члабалкска отсюда больше 50 километров. Точно, точно. Там как раз такая стелла на въезде. Вот почему спуск…».

«И что мы теперь будем делать?» - спросила Эльмира. Она видела город, в десятки раз больше Берлина расположенный впереди. Она знала, что там находятся люди, скорее всего очень много. По шоссе, вдоль которого она шла, постоянно проезжали машины с людьми. Всё больше и больше. Они ехали куда-то из города. Они ехали откуда-то в город. Здесь не асфальтовое поле, здесь всего гораздо больше, всё движется, даже воздух, всё гораздо ярче, гораздо насыщённее, гораздо громче, гораздо интереснее. Нет ничего удивительного в том, что здесь не один город. Что такого, что это не Члабалкск. Это город. Наверняка в нём можно будет, наконец, поесть. А до Члабалкска очень далеко, и попадут они туда, судя по всему не очень скоро.

«Что тут остаётся делать, - ответил наконец Семён, - возвращаться за машиной бессмысленно – мы не выедем оттуда, там везде лесополосы. Остаётся идти в город. Там как раз возле этой стеллы автовокзал. По утрам автобусы до Члабалкска должны быть, хотя бы раз в час. Денег на два билета у меня, надеюсь, хватит… Давай, кстати, перейдём на ту сторону, автовокзал-то там».

В этот момент дорога была почти пустой, лишь где-то далеко сзади было видно пару крупных машин. Они перешли шоссе и теперь были слева от него. Они снова пошли вперёд. Через некоторое время Эльмира увидела, что на стелле снизу большими буквами написано слово «ХУРМСК», а чуть ниже, написано ещё что-то, но буквами в несколько раз меньше, и прочитать их она пока не могла.

После того, как Семён точно понял где они находятся, он несколько раз говорил о Тимофееве, который «говорил, что максимум 10-12 километров», а дальше, при помощи различных слов и предложений, Семён выражал мысль о том, что Тимофеев очень нехороший человек, и что он сильно не расстроится, если Савик его всё-таки замочит…

До стеллы оставалось уже совсем немного. Уже можно было различить нижнюю надпись – «основан в 1922 году». Кроме того, справа от дороги, на двух столбиках висела белая табличка, на которой тоже было написано «ХУРМСК». Наконец, Эльмира увидела людей вне машин. Несколько человек шло вдоль дороги, уходящей влево от стеллы. Они шли по направлению к небольшому зданию, расположенному от стеллы, метрах в двухстах. Дальше вдоль той дороги стояло ещё два здания, причём довольно высоких.

«Слушай, - Семён, наконец, закончил высказываться в адрес Тимофеева, - у меня с собой оказывается всего чуть больше сорока рублей. Кто ж мог подумать, когда меня внедряли в Берлин, что мы декапсулируемся возле Хурмска и придётся ехать на автобусе, потому что машина оказалось внутри четырёх лесополос, да вдобавок ещё и обосрана и без заднего стекла, тоже, кстати, благодаря Тимофееву. В общем, чуть больше сорока, да и то, случайно в кармане оказалось. Я точно не знаю, сколько сейчас стоит билет отсюда до Члабалкска, но, по-моему, около 25 рублей, а, следовательно, на 2 билета нам вполне может и не хватить. Тут есть, конечно, способы решить эту проблему. Вот, например преимущество у нас – это твоя одежда. В случае чего, можно сказать, к примеру, что ты едешь в Члабалкск – дорогу ремонтировать. Кстати, если возникнут какие-то вопросы, - то так и говори, - еду в Члабалкск, дорогу ремонтировать».

Когда до стеллы осталось метров двести, слева вперёд, по диагонали через поле шла узкая полоска земли, на которой не было зелёных лент, и Эльмира, вслед за Семёном, пошла по ней. Эта полоска, немного петляя, вывела их к асфальтовой полосе, идущей влево от стеллы. Теперь они были прямо напротив небольшого здания, которое Эльмира заметила ещё издали, а теперь она видела и его обратную сторону. Слева от здания была большая, полностью заасфальтированная площадка, на которой стояли параллельно три высокие и длинные, примерно одинаковые красные машины. Пока Эльмира шла вдоль шоссе, один раз мимо проехала именно такая. На асфальте между зданием и этими машинами было много людей. Фасад самого здания, который был со стороны машин, был почти полностью прозрачный. На крыше были какие-то буквы. Но с острого угла Эльмира не могла их прочесть.

Они перешли асфальтовую полосу, прошли вдоль фасада до широкой двери и вошли внутрь. При входе у Эльмиры мелькнула мысль, как долго была она на открытом пространстве. Внутри был большой зал. Потолок был, наверное, почти в два раза выше, чем в берлинских зданиях. На потолке было довольно много ламп странной формы: они были похожи на берлинские люминисцентники. «Интересно, - подумала Эльмира, а единственный люминисцентник здесь, наоборот, похож на очень яркую лампу в небе». Свет давало меньше половины ламп. В середине зала было много кресел, но на них сидело всего несколько человек. Большая же часть людей стояла возле киосков, расположенных вдоль всей правой стены. На стене впереди висели, по всей видимости, часы. Сейчас они показывали 07:11. На левой стене висела какая-то большая таблица, по обе стороны от которой были большие рисунки. На правом рисунке была нарисована такая же машина, как те, что стояли возле здания, а на левом – непонятно что. Семён пошел по направлению к таблице и Эльмира пошла за ним.

«Так и что тут получается? – сказал он, глядя на таблицу. – Ага, Члабалкск… шесть пятьдесят пять, семь сорок пять, восемь сорок пять… сейчас сколько? – он перевёл взгляд на часы, – семь двенадцать, нормально, семь сорок пять ближайший, ещё полчаса. А цена? Где тут у них, ага вот… чё там? Двадцать три шестьдесят. Косяк. Это два билета – сорок семь двадцать что ли?».

Эльмире не очень хотелось вникать в таблицу. Она лишь обратила внимание, что в первом столбце написаны слова, а дальше идёт ряд цифр, причём всё написано разными шрифтами, кое-где вообще вставлены бумажки, а вся таблица целиком производила впечатление чего-то скомканного.

«Ну давай, наверное, попробуем тебе льготный взять, – продолжил Семён, - как дорожному строителю. Если не прокатит, можно попробовать сразу с водителем договориться. Надо же как-то отсюда выбираться».

Они подошли к киоскам у правой стены и встали возле одного из них. Впереди них до окошка стояло пять человек.

«Синие Шахты, два на восемь ноль пять» - сказал в окошко человек, стоящий возле него.

«На сегодня?» - Изнутри киоска донёсся низкий голос.

«Да».

«Багаж есть?»

«Нет».

«Два?»

«Да, два».

«Докуда?»

«До Синих Шахт».

«Семьдесят шесть сорок» - подвели, наконец, итог изнутри киоска, после чего Эльмира увидела, как стоящий у кассы просунул внутрь какую-то бумажку, а в ответ получил несколько бумажек и ещё какие-то маленькие металлические диски. После этого он ушел, а к окошку подошёл следующий. Произошел примерно такой же диалог, за исключением цифр, и того, что речь шла не о Синих Шахтах, а о Усть-Лунске.

Примерно в тот момент как от окошка отошёл четвёртый, и перед Семёном остался всего один человек, который тоже начал традиционный диалог – он говорил о Старом Ларе, Эльмира услышала голос сзади:

«На Члабалкск два тут никому случайно не надо? На семь сорок пять».

Эльмира обернулась. Это сказал невысокий, довольно старый человек в серой одежде.

«За сорок отдашь?» - быстро спросил его Семён.

«А чё сорок, сорок пять давай – тебе итак почти на три рубля дешевле» - человек чуть отошел назад от Семёна.

«Давай за сорок два, нет – ищи кого-нибудь ещё – мне легче будет в кассе взять до Аркатана».

«Ну ладно, чёрт с тобой, сорок два» - после этого человек отдал Семёну небольшие белые бумажки, которые он держал в руках а Семён передал ему четыре бумажки светло синего цвета и металлический диск, которые вынул из одного из карманов, после чего человек удалился также быстро, как и появился.

«Надо же, хоть раз сегодня повезло, - сказал Семён, после того, как они отошли к середине зала, - у меня даже четыре рубля ещё осталось».

Эльмира взглянула на часы – 07:20.

«Ты, кстати, вроде пить хотела? Там вон туалет платный, - Семён указал на открытую дверь возле дальнего киоска, - там краны должны быть. Я думаю, что ты, как работник дорожных служб, бесплатно пройдёшь».

Эльмира пошла в указанную Семёном сторону и, не обращая ни на что внимания, прошла через дверь и вошла внутрь. Справа за столиком сидела старушонка. Эльмира быстро прошла мимо и, войдя в следующую дверь, оказалось в помещении, где слева действительно было два крана над раковинами.

«Э, женщина, туалет у нас платный» - послышался голос сзади, судя по всему, это сказала сидевшая за столиком старушонка.

«Для работников автовокзала всегда был бесплатный!» - это ответил Семён, который спустя секунду прошел через комнату с кранами и зашел за одну из двух дверей, расположенных справа.

Эльмира открыла кран и из него потекла мощная струя воды. В Берлине вода шла из кранов гораздо меньшим напором. Поскольку пить здесь было не из чего, Эльмира попыталась набрать воду в руки, но к моменту, когда она поднесла их ко рту, воду в них осталось уже очень мало. После трёх таких же малоудачных попыток, Эльмира предпочла наклониться и пить прямо из крана, хотя это было довольно неудобно.

Когда Семён выходил обратно, Эльмира всё ещё пила.

«Это где же вы у нас работаете?» - снова раздался голос старушонки из-за столика.

«Первый раз такую фигню вижу, чтобы умывальники общие на оба туалета» - Семён, по-видимому, не слишком заботился о том, чтобы ответ соответствовал вопросу.

Минуты через три Эльмира почувствовала что напилась вдоволь и, вылезя из-под крана, закрыла его. «Я наверно стаканов семь выпила» - подумала она, после чего вышла из туалета также быстро, как и вошла, успев, однако, заметить, что старушонка смотрит на неё крайне недружелюбно.

Людей в зале теперь прибавилось, и Эльмира не сразу нашла Семёна, который стоял невдалеке от противоположной стены и разглядывал левый от таблицы рисунок, на котором было нарисовано непонятно что. Эльмира пошла в его сторону, не забыв по ходу дела взглянуть на часы, где в этот момент 07:31 превратилось в 07:32.

«Ну что, напилась?» - спросил Семён, как только Эльмира подошла.

«Да, конечно».

Теперь Эльмира чувствовала себя значительно лучше. Кроме того, что естественно, ей уже не хотелось пить, она почувствовала, что и желание есть сильно погасло.

«Ну, пошли тогда на площадку, может наш автобус уже подали».

Они вышли из здания. Теперь перед ним стояло четыре длинных машины, которые, по-видимому, и были автобусами.

«Ага, вот он, наш» - Семён указал на второй слева автобус. Когда они подошли к нему ближе Эльмира увидела на переднем стекле внизу слева небольшую табличку, на которой было сверху было написано красными буквами слово «Хурмск», а снизу, чёрными – «Члабалкск». Ещё там была цифра – 218.

Сзади, за асфальтовой площадкой, на которой стояли автобусы, был широкий участок, заполненный зелёными лентами, а дальше стояли два серых дома, в которых Эльмира насчитала по четыре этажа. Правее площадки, метрах в тридцати был забор, раза в три выше берлинского заграждения, за которым стояла три небольших домика без окон.

Дверь автобуса слева была открыта, внутри несколько человек уже сидело на креслах, которые были расположены рядами по два слева и справа, а между ними был узкий проход. Внутрь вела небольшая лестница, две или три ступеньки. Перед лестницей было большое кресло, с которого, судя по всему, автобус управлялся. Перед ним было такое же кольцо, как в машине, на которой Эльмира уехала их Берлина.

Они прошли по проходу и сели в третий ряд кресел справа. В автобус зашло ещё несколько человек, которые проходили по проходу и располагались где-то сзади. Неожиданно Семён передал Эльмире билеты, встал и вышел из автобуса. Эльмира отодвинулась ближе к окну, вид из которого был закрыт стоящим рядом автобусом. Она посмотрела на билеты. Небольшие белые бумажки, с одной стороны ничего нет, с другой просто набор букв и цифр, единственное понятное слово – Члабалкск, написано почему-то по два раза на каждом билете.

В этот момент автобус начал шуметь. Очевидно, пока Эльмира рассматривала билеты, водитель уже зашёл. Теперь было понятно что вот-вот и автобус поедет в Члабалкск, и Эльмира подумала, что она будет делать, если Семён так и не вернётся. Очевидно, что когда автобус прибудет в Члабалкск ей нужно будет как-то найти либо Савика, либо Тимофеева, что, по-видимому, одно и тоже, так как, по словам Семена, находятся они оба сейчас в одном месте. Она помнила всё, что Семён говорил о Члабалкске – там больше четырёхсот тысяч человек, больше десяти поликлиник, до него от Хурмска около 50 километров. Ещё он утверждал, что она была там позавчера, и до этого всё время там и жила, а Берлин вместе с асфальтовым полем вообще был создан Тимофеевым и может в любой момент исчезнуть. Исходя из всего этого, найти там Савика или Тимофеева будет очень сложно.

Несколько человек, до этого о чём разговаривавших возле двери, спешно зашли внутрь. Вслед за ними вошла какая-то женщина, которая, остановившись возле двери, стала пересчитывать сидящих в автобусе.

«Вроде даже одного нету» - удивлённо сказала она водителю, а потом добавила, обращаясь уже ко всем – «Никто подойти не должен?»

«Должен» - ответила Эльмира, понимая, что речь идёт об отсутствии Семёна.

«А где же он?» - спросила женщина.

«Не знаю, вышел куда-то минут пять назад»

«Значит так, - раздался громкий голос с водительского места, - через две минуты не будет – без него поедем».

После этого женщина вышла из автобуса, а через некоторое время дверь сама собой закрылась и автобус начал медленно двигаться назад.

3. ЧЛАБАЛКСК.

«Интересно, зачем они везут туда столько камней?» - подумала Эльмира. Автобус обгонял уже пятую огромную машину, каждая из которых состояла из двух частей и обе эти части были доверху засыпаны камнями. Ехали эти машины намного медленнее, чем все остальные, и хотя сам автобус ехал медленнее большинства маленьких машин, которые то и дело обгоняли его, ему приходилось обгонять эти громадины. Сейчас дорога была совсем не похожа на ту, что была возле Хурмска. Она то поднималась, то опускалась, и то и дело поворачивала в одну из сторон.

Судя по всему, автобус был уже совсем близко к Члабалкску. Минут через десять, после того как автобус выехал с Хурмского автовокзала, он доехал до ещё одного кольца, от которого шли две дороги – одна направо, по ней автобус и поехал, а другая – вперёд и чуть влево. Сразу после того как автобус повернул над дорогой мелькнуло несколько надписей, одна из которых была такой – ЧЛАБАЛКСК 44, что, судя по всему, означало, что до Члабалкска осталось сорок четыре километра. После этого как раз дорога и перестала быть прямой и один за одним начали попадаться машины с камнями. Несколько раз Эльмира обращала внимание на то, что под дорогой протекали потоки воды, причём довольно широкие, гораздо шире той канавы, которую она увидела, когда вышла из лесополосы. По краям дороги в этих местах были небольшие ограждения, с черно-белой полосой. Люминисцентник теперь большую часть времени был виден справа, хотя иногда автобус поворачивался так, что он был прямо впереди, а до поворота он был сзади. После поворота дома попадались очень редко – всего четыре или пять за всё время, да и то маленькие и довольно далеко от дороги. А так в основном тоже поля, да лесополосы, только теперь всё какое-то неровное, как будто чуть смятое – везде то спуск, то подъём. До поворота вид был гораздо интереснее – слева много домов, справа какие-то высокие столбы, от некоторых из них поднимались к небу огромные клубы пара, почему-то серого, чёрного и красного цветов. Там автобус иногда останавливался, Эльмиру при этом что-то чуть тянуло вперёд, а когда он снова начинал ехать - наоборот – как бы чуть вдавливало в кресло. Вообще автобус всё время ехал совсем не так ровно, как машина Семёна в асфальтовом поле, Эльмира могла чувствовать, что он едет, даже с закрытыми глазами. Но после того, как они проехали кольцо и повернули направо, автобус уже ни разу не останавливался. Правда, когда он догонял очередную машину с камнями, до того как её обогнать он какое-то время ехал гораздо медленнее. Эльмира, почти не отрываясь, смотрела в окно, но ничего интересно там последнее время не было. Всё те же виды, с чуть-чуть разными отличиями, машины тоже все по большей части одинаковые, даже Хурмск ничем особым не удивил – не такой он и большой, проехали мимо него минут за семь-восемь. Хотя, конечно, если сравнивать с Берлином…

В самом автобусе ехало человек двадцать, большинство из которых сидело в передней его половине, а сзади было почти пусто. Сидящие сзади и спереди от Эльмиры постоянно разговаривала, но за шумом автобуса их почти не было слышно. Еще какие-то громкие голоса, а иногда и музыка раздавались из черной коробки, висевшей под потолком невдалеке от двери. Воздух в автобусе в начале был неподвижен, но минут пятнадцать назад, сидящие впереди отодвинули верхнюю часть окна. После этого на Эльмиру постоянно шел поток воздуха. В начале это было приятно, но сейчас уже немного раздражало. А тут ещё сидящие сзади почему-то время от времени толкали спинку её кресла. Семён спал в соседнем кресле возле прохода. Когда автобус начал разворачиваться на площадке хурмского автовокзала, он появился откудо-то со стороны забора. Он бежал и махал руками, автобус остановился, и он, выслушав что-то сказанное водителем, сел на место и почти тут же уснул. В тот момент Эльмира сильно не обрадовалась, но сейчас она облегчённо думала о том, что в Члабалкске ей не придётся думать, что делать.

Автобус проехал над ещё одним потоком воды, ещё более широким, после чего справа появилась ещё одна табличка с надписью ЧЛАБАЛКСК 11. Теперь Эльмира уже точно знала, что цифра справа указывает на оставшееся расстояние. Дальше дорога ушла чуть влево и автобус проехал под другой дорогой, а метров через двести появилась белая табличка с надписью АРКАТАН, и Эльмире вспомнилась последняя фраза Семёна, сказанная человеку, у которого он взял билеты. Автобус покатился вниз, теперь вокруг дороги было множество маленьких домиков, расположенных слева ниже дороги, а справа – чуть выше. Потом автобус повернул налево и почти сразу же направо, и стал двигаться в туже сторону, но теперь уже вверх. Горка была довольно длинная и достаточно крутая и автобус ехал теперь не очень быстро. Выше середины этой горки домиков уже не было, а метров через сто пятьдесят после того места, где они заканчивались, Эльмира снова увидела белую табличку с надписью АРКАТАН, но теперь надпись была перечёркнута красной полосой из левого нижнего угла в правый верхний. «Наверное, раньше этот Аркатан начинался здесь, - подумала Эльмира, - а потом его перенесли вниз, а табличку перечеркнули».

Горка наконец закончилась. Теперь дорога шла почти прямо, и с обеих сторон были лесополосы. Правая лесополоса уходила вниз и Эльмира видела что она тянется очень далеко вглубь от дороги, так что никаких полей за ней не было. Люминисцентник мелькал за правыми ветками, отчего освещение становилось то чуть тусклее, то снова очень ярким. Спереди, наконец, снова задвинули окно, и воздух возле Эльмиры перестал двигаться.

Из-за мелькавшего люминисцентника смотреть вправо теперь было не очень приятно, хотя большинство табличек с надписями было именно там. Эльмира стала смотреть в своё окно слева. Дорога шла прямо и совсем чуть-чуть вверх. Здесь она стала чуть пошире. За левым окном быстро проносились машины, ехавшие навстречу. Через несколько минут лесополоса слева закончилась. Чуть впереди снова появились маленькие домики, но в отличие от тех, которые были в Аркатане, эти были очень похожими друг на друга, все красного цвета, стояли на ровном месте двумя рядами и на довольно большом расстоянии друг от друга. Эльмира чуть приподнялась и, посмотрев в переднее окно, увидела там стеллу. До неё оставалось метров пятьсот. Она была, как показалось Эльмире, чуть ниже хурмской, и располагалось не внутри кольца, а справа от дороги. Через несколько секунд, Эльмира смогла различить ожидаемую надпись ЧЛАБАЛКСК, которая правда оказалась не на стелле, а чуть дальше на высокой подставке между стеллой и дорогой. А метров за сорок до стеллы была обычная белая табличка, естественно с надписью ЧЛАБАЛКСК. Сразу за стеллой стоял небольшой дом круглой формы, на крыше которого стояли три буквы ДПС. Возле него стояло несколько машин и несколько людей. Снова переведя взгляд влево, Эльмира увидела впереди, уже совсем рядом, дома, причём очень высокие – раза в три выше тех, что были в Хурмске. Перед домами дорогу пересекала другая дорога, и перед пересечением висела тройная лампа. В Хурмске Эльмира уже видела несколько таких же, и даже догадалась, что машины проезжают мимо когда горит зелёная лампа, а когда горит другая, то останавливаются и ждут, пока она загорится. На этот раз зелёная лампа загорелась непосредственно перед автобусом. Дальше та часть дороги, по которой машины ехали навстречу, была отделена не очень широкой приподнятой полосой земли, на которой были зелёные ленты. Огромные дома располагались большей частью слева, как и в Хурмске, они вообще были на них очень похожи, за исключением высоты. От дороги до ближайших из них было метров пятьдесят. К ним тянулись узкие асфальтовые полосы, между которыми были всё те же странные ёлки и зелёные ленты. Справа же дома были не такие высокие, зато более разнообразные – некоторые совсем без окон – одна серая стена, другие – наоборот сплошь окна.

Автобус остановился перед очередной тройной лампой, и Эльмира увидела метрах в двухстах впереди ещё одну стеллу. Она, так же как и хурмская, была расположена внутри асфальтового кольца, правда вытянутого вдоль дороги, но казалась повыше. Непосредственно перед въездом на кольцо вокруг неё была ещё одна тройная лампа. Автобус остановился теперь совсем рядом от стеллы, но никаких надписей на ней Эльмира не заметила. Стелла была окружена тремя вогнутыми дугами, расположенными метрах в пяти вокруг, а остальное пространство внутри асфальтового кольца занимали обычные зелёные ленты. От стеллы отходили дороги влево и вправо, хотя правая была очень узкой. К этому моменту несколько человек поднялись с кресел и скопились впереди возле выхода. Почти сразу после того как автобус проехал мимо стеллы, он остановился возле небольшого навеса, в сторону которого дорога чуть расширялась справа. Дверь открылась и все, скопившиеся возле неё, вышли из автобуса. Поехали дальше. После стеллы слева пошла лесополоса, а справа прямо возле дороги шёл высокий сплошной забор, за которым ничего не было видно. К следующей тройной лампе автобус подъехал минуты через три. За ней дорогу косо пересекала такая же по ширине дорога, на которой тоже между едущими в разные стороны машинами была приподнятая полоса с зелёными лентами. За ней справа было высокое здание, на котором, на высоте примерно четвёртого этажа висели большие часы, которые показывали 08:54. Из трёх ламп сейчас горела зелёная, и автобус чуть снизив скорость, повернул направо. Поворот был под острым углом, и Эльмире пришлось опереться на левую руку, чтобы не удариться об окно, а спящего Семёна завалило в её сторону, и после того как поворот был пройден, ей пришлось отодвигать его в прежнее положение.

За поворотом слева шли дома, но уже не такие высокие, хотя и чуть больше хурмских. Справа же шли маленькие домики, как в Аркатане. Через минуту автобус подъезжал к новой тройной лампе. Горела зелёная. Но когда до неё оставалось несколько метров, она погасла и зажглась желтая. Автобус тут же резко остановился. Эльмира с трудом успела упереться рукой в переднее кресло, а голова Семёна хорошо врезалась в соседнее, после чего он, наконец, проснулся. В задней части автобуса что-то стукнуло, очевидно, упало с полки под потолком. «Тю, я того родственник» - донёсся оттуда же громкий возмущённый голос.

«О, Уже что ль приехали, - удивлённо сказал Семён, потирая голову и в то же время быстро переводя взгляд с одной стороны в другую, - что ж ты меня раньше не разбудила?.. О, да мы уже и с Творческой съёхали, по Энгельса едем. Надо было на повороте выходить… Ладно сейчас выйдем где-нибудь».

В это время ещё одна женщина прошла вперёд по проходу, волоча за собой здоровую сумку, и встала возле двери, загораживая Эльмире вид вперёд.

«Вот, сейчас она будет выходить, и мы за ней выйдем» - пояснил Семён.

Автобус однако, продолжал ехать и остановился он почти через две минуты после очередного пересечения с другой дорогой. Эльмира вслед за Семёном быстро выбежала из автобуса. Пока автобус ехал по Члабалкску, Эльмира видела, что почти везде рядом с дорогами с обеих сторон шла узкая полоска асфальта, по которой ходили люди. Однако в месте, где они вышли, такой полоски не было – метрах в трёх от дороги стоял невысокий забор, а земля между ним и дорогой была засыпана какой-то мельчайшей жёлто-серой крупой, которая от довольно сильного здесь движение воздуха двигалась в разные стороны, а иногда даже летела по воздуху.

Они прошли назад до пересечения с дорогой, довольно долго ждали, пока возникнет пауза в потоке машин, после чего перешли на узкую полоску с зелёными лентами, за которой машины ехали обратно. Здесь так долго ждать не пришлось и они оказались, наконец, на противоположной стороне, где была нормальная асфальтовая полоска, даже чуть пошире тех, что Эльмира видела из автобуса, и отделённая от дороги слева широкой полосой зелёных лент и «зелено-бумажных» елок. Справа вдоль дорожки за забором шла группа двух и трёхэтажных сиреневых зданий, соединённых между собой, причём иногда на уровне второго этажа, а слева, за дорогой, было длинное тёмно-серое шестиэтажное здание. Дальше впереди с обеих сторон были видны другие здания, тоже по пять-шесть этажей. Людей на улице было совсем немного, а поток машин на дороге был заметно меньше, чем там, где ехал автобус.

Вскоре они вышли к новому пересечению с дорогой. Она была довольно широкой и никакой полосы, разделяющей встречные потоки движения, на ней не было. Зато здесь были тройные лампы, висевшие на столбах со всех сторон на обеих дорогах. За дорогой перед Эльмирой



проголосовавшие

Для добавления камента зарегистрируйтесь!

комментарии к тексту:

Сейчас на сайте
Пользователи — 0

Имя — был минут назад

Бомжи — 0

Неделя автора - факир

Ж и Д
Ключик Жизни
Пишет слово. Пишет два.

День автора - Владд

Театр
Геррантокоб
Чойбалсан
Ваш сквот:

Последняя публикация: 16.12.16
Ваши галки:


Реклама:



Новости

Сайта

презентация "СО"

4 октября 19.30 в книжном магазине Все Свободны встреча с автором и презентация нового романа Упыря Лихого «Славянские отаку». Модератор встречи — издатель и писатель Вадим Левенталь. https://www.fa... читать далее
30.09.18

Posted by Упырь Лихой

17.03.16 Надо что-то делать с
16.10.12 Актуальное искусство
Литературы

Непопулярные животны

Скоро в продаже книга с рисунками нашего коллеги. Узнать, кто автор этих охуенных рисунков: https://gorodets.ru/knigi/khudozhestvennaya-literatura/nepopulyarnye-zhivotnye/#s_flip_book/... читать далее
19.06.21

Posted by Упырь Лихой

19.06.21 Непопулярные животны
19.06.21 "Непопулярные живот

От графомании не умирают! Больше мяса в новом году! Сочней пишите!

Фуко Мишель


Реклама:


Статистика сайта Страница сгенерирована
за 0.034069 секунд