Литература

Володя с Катей никак не могли потрахаться, хотя гуляли уже целый месяц. Желания было предостаточно, а вот возможности – никакой.

- Не в подъезде же, правильно? – говорила Катя.

- Правильно, - отвечал Володя, но про себя думал: «А почему бы и нет?»

Нацеловавшись, уходили из подъезда на улицу.

- И не под деревом же? – продолжала Катя.

- Да, конечно, - грустно вторил ей Володя. – Хотя на веранде можно, в детском саду.

- На веранде? – переспрашивала Катя, вроде бы заинтересованно.

- Да, - воодушевлялся парень. – Там удобнее.

Сумерки прикрывали их, веранда действительно казалась удобной, но сторож – старый козёл, вылезал наружу и принимался мести территорию.

Веранда отпадала.

- Ну и не на чердаке конечно, - размышляла вслух Катя.

Володя уже молчал.

- Но можно попробовать…

- Попробуем? – загорались его глаза.

- Давай.

Очередной облом ожидал их на последнем этаже ближайшего дома – выход на чердак оказывался заколочен.

- Замкнутый круг, - говорил впечатлительный Володя. – Мы никогда не осуществим это.

- Не грусти, - отвечала жизнерадостная Катя. – У нас ещё всё получится.

Приходилось расставаться.

- Приходи ко мне завтра вечером, - сказала на прощание Катя. – Настало время познакомить тебя с мамой.

- А стоит ли?

- Конечно! Если ты ей понравишься, нам станет значительно легче. Приучим её к твоим визитам, она убедится, что ты надёжный человек и станет отпускать меня подольше. Может даже на всю ночь.

- Ну ладно, приду.

- Только она у меня умная не в меру… Насквозь всё видит. Ничего от неё не скроешь. Это проблема конечно, но её надо преодолевать.

На следующий день, ровно в шесть, Володя был у порога возлюбленной.

- Нет, нет, нет, - отстранилась она от его поцелуя. – Мама услышит причмокивание – у неё на такие звуки острый слух.

Из кухни вышла мама – женщина ещё не старая и в форме. В отличие от дочери, поцеловала Володю.

- Ах, какой симпатяга! – осматривала его. – И что я не в твоём возрасте, Катерина? Я бы тоже не прочь такого парня отхватить.

- Не получится, - потащила она Володю в свою комнату. – Я ему диски покажу.

- А поесть? – удивилась мама. – У меня торт там, компот.

- Позже, мам, позже.

Они закрылись в комнате. Катя сразу же врубила музыку. Сказала, нагнувшись к Володиному уху:

- Это она так на понт берёт. Из равновесия выбивает – поцелуи, объятия. Чтобы ты занервничал. Она слишком умная – знает, что делает.

- А почему шёпотом? – наклонился к ней Володя.

- Услышит. Она по одному слову может достроить предложение, а из него выведать все наши замыслы. Её надо опасаться.

Первые минут десять музыку слушали заинтересованно. Потом менее – внутри бурлило, стали тискаться.

- Эх, если бы можно было, - сказала разгорячённая Катя, - прямо сейчас бы трахнулась!

- А что, - подхватил идею Володя. – Клёво!

- Неосуществимо, - мотала она головой. – В любую минуту мама зайдёт.

- На двери щеколда. Закроемся!

- Стучаться будет.

- Успеем одеться!

- Она догадается, если мы сразу не откроем.

- Да зачем ей стучаться?! Она же понимает, что у нас свидание.

- Вот это и плохо. Она ведь как рассуждает: «Ага, свидание. Закрылись. Тишина. Трахаются!»

- Зато какие воспоминания будут!

Этот аргумент, похоже, возымел своё действие. Подумав немного, Катя решилась.

- Ладно, рискнём! Но только быстро надо. Ты быстро кончаешь?

- Ещё как!

- Окей. Тогда надо продумать, что должно раздаваться в комнате, в которой никто не занимается сексом, а просто культурно отдыхает.

- Музыка!

- Музыка, молодец. Но какая?

Володя окинул взглядом стопку дисков.

- «Металлика»! Она громче всех.

- «Металлика» не пойдёт.

- Почему?

- Ты не сможешь работать в таком ритме.

- Почему это? – обиделся Вова.

- Уж поверь мне.

- Что тогда?

- Стинг может?

- Нет, - на этот раз возражал Володя. – Под Стинга ты слишком стонать начнёшь.

- Точно, - согласилась Катя. – Ты прав.

- «Бони М»?

- «Бони М»… - задумалась Катя. – Тоже не пойдёт. У них ритм совпадает со средней частотой сексуальных телодвижений. Мама сразу подумает: «Ага, «Бони М» поставили… А ведь ритмика их песен совпадает с амплитудой полового акта. Трахаются!»

Поставили вальсы Шопена.

- Может не раскусит, - сказала Катя. – Слишком интеллектуально.

- Ну что, начнём? – подступил к ней Володя.

- Подожди. Во время акта мы должны разговаривать. Если она услышит, что мы молчим – не поверит, что Шопеном заслушались. Сразу сообразит что к чему.

- Может стихи читать?

- Интересно. Ну-ка попробуй.

Володя начал:

- В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной…

- Стихотворение – это неплохо, - размышляла Катя. – Но не вызовет ли это обратный эффект? Мама услышит ритмически-мелодичный текст и подумает: «Ага, стихи читают… Ну какой же человек в здравом уме читает вслух стихи? Трахаются!»

- Что же тогда говорить?

- Уж лучше просто цифры называть.

Володя был не против.

- Начнём? – подступился он снова.

- Подожди, - остановила его Катя. – Всё ли предусмотрели?

- Всё, всё.

- Нет, нет, что-то не то, - она осматривалась по сторонам. – Чёрт! – воскликнула вдруг. – Самое главное упустили. На кровати ведь нельзя!

- Скрипит?

- Скрипит!

- Ну тогда на полу.

Катя задумалась.

- Если только матрац положить.

Наконец-то начали.

- Как он тебе? – спросил обнажённый Володя подругу, показывая на низ живота.

В володином достоинстве не было ничего необычного, и у Кати чуть было не сорвалось: «И не такие видела!», но она вовремя сдержалась. Сказала то, что не могло не понравиться Вовке.

- Класс!

Володя, очень нервничавший всё это время, заметно приободрился.

- А ты успеешь вытащить? – остановилась вдруг Катя.

- Конечно.

- А брызгать куда?

- У меня носовой платок есть.

- Достань. Держи его под рукой.

Володя достал платок. Предприняли соитие. Что-то не получалось.

- Нужен толчок! – сказала Катя. – Напрягись и толкни.

- Он соскальзывает и не заходит… - пожаловался Володя.

- Придержи его.

Так действительно оказалось лучше – введение состоялось.

- Считать, считать не забывай!

- Семьдесят восемь, - забубнил Вовка. – Девяносто шесть.

- Десять тысяч девятьсот двадцать один, - вторила ему Катя. – Пятнадцать тысяч восемьсот семьдесят семь… - она была амбициозней Володи.

Гений Шопена безумствовал, скрипов не было, цифры лились, и носовой платок действительно оказался кстати.

- Заверни и в карман положь, - посоветовала Катя, поднимаясь. – Потом выбросишь.

Привели себя в порядок. Катя побрызгала дезодорантом. Выглянула в коридор.

- Мама! – крикнула маме. – Мы торт идём есть!

- Идите, идите, - отозвалась та из кухни. – Давно вас жду.

- Чёрт! – шепнула Катя Володе. – Давно, говорит, вас жду… Неужели заподозрила?

- Не может быть!

- Ты её не знаешь. Она очень умная. А умная мама – хуже Гитлера.

Мама ничего не заподозрила. Накормила их, расспрашивала Володю о его планах на будущее и всё время шутила.

Пришла пора расставаться.

- Завтра заходи, - сказала Катя. – Сходим куда-нибудь.

- Хорошо, - ответил Володя.

Оказавшись на улице, он первым делом хотел выкинуть платок, но вдруг передумал. «Выстираю и оставлю на память», - решил он.

Двинулся к автобусной остановке. Тёплый весенний вечер медленно перемещался в ночь. Люди были очень приветливы сейчас. Володя ощущал необычайный прилив сил.

«Мужик… - думал он. – Настоящий мужик!»