Литература

Коля и Поля даже не предполагали, что безобидное, на первый взгляд, и легко объяснимое желание уединиться, обернётся для них трёмя сутками скитаний по негостеприимной тайге. В тот момент, когда она взяла его руку и повела за собой к залитым лунным светом полянам, Коля всем своим существом ощущал касание некоего таинственного, чарующего начала, обволакивающей изнутри всё его нутро тёплой истомы. Наконец-то они могли оказаться вдвоём, наедине, вдали от назойливых соседей по бараку, чьи уши и глаза, казалось, неустанно вторгались в их зарождающиеся отношения.

Зайдя в лес с опушки на окраине посёлка лесорубов, Коля и Поля оставили позади себя хоздворы целлюлозно-картонажной фабрики, бойлерные местной бани и лоскутки подсобных семисоток, злобно огороженных спинками старых кроватей, ржавыми арматурными решетками и прочей вторсырьевой дребеденью. Там, за всеми этими прозаичными ландшафтами, должны были оказаться поляны их чистого, неоскверненного барачной копотью желчных старушек, чувства. Коля и Поля дошли до того места, где и без того неразличимая тропа окончательно пряталась в разлапистых папаратниках. Дальше их вело наитие, они словно летели на невесомых крыльях влюблённости, не требующей чётких азимутов и точных направлений. Компас благоговения друг к другу уводил всё дальше в лес. Коля и Поля миновали сосновые пади, преодолели каменный кряж, пробрались сквозь еловую чащу и через два оврага вышли к берегу небольшого озера. Казалось бы нет места романтичней для признаний, чем берег водоёма, однако дурно пахнущая болотная поросль и неистовый жабий переклик, не давали настроится на лирический лад. Влюблённые удалялись всё дальше и дальше от посёлка, шли на встречу доселе неведомому в их жизни искромётному ощущению. Спустя три часа продвижения, их взору, наконец, предстала уютно устланная невысокой травой поляна, на которой им предстояло впервые познать друг друга.

Коля снял с себя засаленный ватник, пропитанный пятнами мазута и семью пролетарскими потами, бросил его на траву. Соорудив нехитрое ложе, он повалил в него Полю. Та, в свою очередь, привлекла Колю нежным объятием к своему горячему телу. Молодой лесоруб обнажал бесформенно-мясистые, с расплывшимися лужами сосков груди Полины, кусал их, покалывая грубой щетиной и дышал в лицо возлюбленной селёдочным привкусом столовского обеда запитого трестами граммами разбавленного до сорока градусов технического спирта. Полина же в свою очередь стремительно, но рывками, стягивала потёртые колготы со своих покрытых целлюлитной коркой бёдер. Сатиновые рейтузы уже успели насквозь пропитаться коктейлем из клейких соков Полининого желания, капелью остатков недавнего мочеиспускания и атмосферной влагой со стеблей травы, примятой ватником. Велосипедным движением ног, библиотекарша фабричной читальни стянула бельё к кирзовым полуботинкам, заляпанным лесной грязью. Раздвинув волокнистые ноги, Полина запахла бабой и этот липкий одор вскружил голову Николаю похлеще выпитого несколькими часами ранее спирта. Лесоруб, левой мозолисто-корковатой ладонью мусоля влажные гениталии Полины, правой развязывал тесёмки своих ватных штанов. Вынув грозный шишковатый член, размером с литровый термос, Николай не без труда, но настырно, внедрил его в Полину. Та, вскрикнув от сладостной боли, раскрылась на встречу грубым ласкам лесоруба, который стремительно профрикционировав, обессилено выплеснул семя. Луна подсвечивала его лицо, обезумевшее от насыщенного оргазма и Полина, хоть и не дошедшая до пика блаженства, всё же радовалась тому, что её возлюбленному с ней сталось очень хорошо. Она гладила его голову, целовала в мокрый лоб, пощипывала за спину, наматывала пальцами волосы на его ягодицах. А Николай лежал и обширно дышал Поле в ухо.

Отойдя от любовных утех, сидя на сосновом пне и наслаждаясь пейзажами звёздного неба, Полина трепетно лепетала Николаю в ухо:

- я хочу быть с тобой, быть с тобой одним целым, проникнуться тобой всеми своими молекулами, слиться воедино, чувствовать твои удовольствия, видеть солнце твоими глазами, слушать водопадную капель твоими ушами, вкушать приторность любовного мёда твоим языком, я хочу быть твоей плотью, чувствовать своё влагалище твоим членом, срастись с тобой и никогда не разлучаться, врасти в тебя мангровыми корнями своей привязанности, потому, что я люблю тебя и лишь мысль о возможном расставании с тобой способна довести меня до умопомрачения. Я не могу без тебя, поэтому желаю быть тобой, неотделимой частью твоего тела и разума. Я это ты, ты это я… Единое целое…

Ночь они провели в клятвах и любвипризнаниях, утром же двинулись обратно, но дороги в посёлок не нашли. Двое суток, они шатались по глухой тайге, питались ягодой, кореньями, грибами и облепиховой корой, иногда Коле удавалось словить спесивого ежа или завалить тушканчика. Пили из ручьёв, спали на еловых ветвях, периодически совокуплялись. На третьи сутки, обессиленные и изможденные, промокшие и замёрзшие, Коля и Поля набрели на железнодорожное полотно однокалейки и Коля сказал, что они спасены и теперь никогда не расстанутся, потому как рано или поздно железная дорога выведет их к станции, а там уж будут люди, которые помогут... Они шли, шаркая ботинками о шпалы. Совсем обессиленная Поля еле волочила ноги, часто спотыкалась и падала, ложилась на полотно отдохнуть. Когда были силы, Николай брал её на руки и нёс, но и его силы были не безграничны. Они шли, час за часом, преодолевая нелёгкий путь к своему счастью и, вскоре, за их спинами послышался гудок маневрового тепловоза.

- Мы спасены, Поля. Скоро мы будем дома и уже не расстанемся никогда, - приободрял Николай свою спутницу.

- Мы станем единым целым, - горячечно, словно в бреду, бормотала Поля.

Прилив радости как-то расслабил Полину и демобилизовал её двигательный ресурс. Случайно, её еле волочимая ножка подвернулась и застряла между шпалой и рельсом. Николай пытался вытащить конечность Полины, но ей было очень больно и нога никак не выходила. Полина заплакала, нога не выходила даже из полуботинка, настолько плотно сидела под шпалой. Николай понял, что это конец. Тепловоз стремительно приближался, обуяв влюблённых дикой паникой. Лесоруб не в силах что-либо предпринять, просто прижал Полину к себе, поцеловал в последний раз, сказал, что всё хорошо, что это совсем не больно и что они теперь навсегда будут вместе.

- Мы будем одним единым целым…

И в самый последний момент на их душе стало легче, страх совсем пропал, как будто наступило полное умиротворение и они уже с нетерпением ждали конца, чтобы остаться друг с другом на века. Последнее что увидел Николай - бездонные Полинины глаза, губы дарящие ему прощальную улыбку и массивный железный корпус маневрового тепловоза.

- Будь со мной навсегда, - сказала она.

- Я люблю тебя, - сказал он, а ответа уже не услышал, его голова размялась о гравий и разум перестал существовать....

На утро прибывшие вертолётом эмчеэсовцы обнаружили на полотне одноколейки мясной шар, даже не мясной как таковой, а скорее шар из человеческого зельца, некое единое целое, пластелиновое месиво из хрящей, одежды, костей, мяса, сухожилий, волос, обрывков окровавленной кожи… Перемолотый фарш двух влюблённых – Коли и Поли.

Их хоронили в одном гробу, как одного человека…