Литература

"…Да. Много лет прошло. Уже гребешок собирает с головы первые седые волосья. А ведь вроде и не старик еще. Но ничего, помню я все. Ничего не забыл и не забуду. Даже номер телефона свой первый помню. 593-68-20! И ведь не проверишь уже! Нет того дома в Одинцове. Снесли за ветхость и неуклюжесть. И ладно. Он мне навевал тоску и воспоминания о детстве. Я даже рад, что на его месте построили жилую высотку. Что-то, видать, томило меня с детства. А дом разрушили – и все. Забылись старые детские ошибки, друзья и дворовые хулиганы-Кликацуки. А может и не забылись, помню еще я их. Но не вызывают они у меня уже отторжения и порицания. Всего лишь отрывки как всегда мелочной, стоеросовой памяти." … " …Что де о первой любви. Она у всех бывает. Рано или поздно. Только лишь евнухи-недочеловеки, да скопцы никогда не познают этого. И шут с ними. А первая любовь моя была поздней достаточно – Алиска. В институте познакомились. И, что странное, так же как и от моего первого дома, от нее тоже осталась одна лишь труха, словно от слузганных семечек, да от выкуренных окурков. Помню, когда еще только начинали вместе учиться, она даже отмахивалась от табачного дыма. Думал тогда, что, мол, святая. Ан, нет…. Я сам к тому времени уже год как не пил. А курить – с рожденья не курю. Наркотики все это, только кайфа никакого, зато похмелье. Медленная отрава. Ну так, помню, тогда она не пила и не курила, а потом – через полгода уже даже водкой не брезговала. Зато ничего кроме Давидофф не употребляла. Денег когда не было – стреляла что попадется (ЭлЭм в основном), а так, ничего кроме Давидофф…" … "…Да жизнь ее достала! Она из породы людей, которые меня всегда удивляли, как они еще на свет рождаются! Безвольные холерики. И все время так! За ней парни почему-то табунами ходили, не знаю и почему – красотой она явно не блистала. Хотя что-то в ней такое было. Не знаю и что. С изъяном девушки всегда в цене. Помню, циник она была жуткая. И всячески это подчеркивала это. И голос все время такой, будто говорит: "Да, я от вас иного и не ожидала, мол, сволочи вы все!" Но при этом была настолько покорна к чужим откровенным наездам, что прямо диву даешься! Я сперва думал даже поухаживать за ней – тогда я был вольным, как птица, но опоздал. А с тех пор, как она курить начала так и вообще стал откровенно наезжать. Короче, сошлась она с Витей и Лехой. Из группы тоже. Впрочем, им обоим она была особо и не нужна, просто со своими девушками они были знакомы только по дачам. Там они и остались, вместе с ночными бдениями около костерка. Вот и нужен был кто-то для досуга. Не более. Но Ирка это все понимала! Она вообще понятливая была. И умная. Но мир ее, конечно, бил. Не спорю. Иначе до стакана и не доходят. А оттуда и далече…" … "…А первый курс всегда тяжелый был. Как иначе! После школы, где за уши тянули – отвечай каждый за себя. Непривычно. Да и возраст такой. Кто-то из него к тому времени уже вырос. Кто-то не дорос. Вот и тяжело. Многие топили себя в выпитых стаканах. С горя по ушедшему детству и школярной юности. А кто по дачам разъезжался на лето, те и вообще "просвещенные" были. Знаете, сядут у костра и орут нестройно под гитару "Все идет по плану". А сами, что самое обидное, и не знают, о чем песня-то! Вот и решаются на дозу иногда. По детской, наивной падкости до новых впечатлений, да по дурости…" … "...Витек, помню, тогда предложил: "А давайте по полтиннику скинемся - я планчику прикуплю". Это было прямо у выхода из института. Да точно! Там всегда было много-много народу. И все курили. Даже на свежем воздухе запах табака не рассеивался, а висел сероватым туманом над толпой студентов. Помню еще, что после сказанного он ехидно так улыбнулся. Рядом была Алиска... Леха еще, Миха и Вадимка... нет. Вадимки не было. Конечно не было. И быть не могло. Но тогда у меня еще была какая-то надежда... Но нет. Дураки! Алиска еще, помню, тихо так вздохнула, мне показалось даже обреченно, порылась в сумочке, достала синеватую бумажку и протянула ее Виктору. Тот спокойно выхватил из ее тонких пальцев (у всех пианисток тонкие пальцы) бумажку. Затем деньги ему отдали все... и я. Но тогда уже у меня зародился этот злой, коварный план... Дальше говорили о чем-то несущественном. Будто и не было ничего." ... "Суховатое, какое-то прозрачное Алискино лицо, апатичное, смиренное не исчезало из памяти. Она когда-то любила смотреть на звезды. Трудно это делать в наши дни - воздух-то загажен. Но ничего - это было ее призвание. По ночам, летом она выходила в поле, которое простиралось напротив ее дома, вместе с собакой и там глядела в маленький телескоп на черное небо. Она знала наизусть все видимые звезды и созвездия. А потом, уже днем, любила воплощать в виртуозной игре на фортепиано все величие и спокойствие этого неба. Но что сломалось. Умерла ее любимая овчарка. Экзамены в Бауман провалились. Последнее лето детство оказалось на редкость паршивым." ... "Витек тогда принес пакетик с травой. Простой травой. На вид. Что было потом - не помню. А нет! Помню! Я подождал, пока все затянуться и сбежал. Подумал осуществить план... и передумал. ЭТО не запрещается законом. Это поощряется. Так надо! С тех пор я с ними не общался." ... "Потом завертелось! Меня достало все - я вступил в НБП, и с упоением слушал в бункере Селиванова. Он тогда еще был лидером группы "Х*й". Летов в бункере не появлялся, а жаль. В армию меня не должны были брать - я ушел из института, решил полностью сконцентрироваться на политике. Помню, ходил тогда в майке с Че Геварой и расклеивал плакаты "Не SSы - вступай в НБП". А потом устал - дураки они. Повстречался потом с Юлей... Женился на ней через три года. Дальше вновь поступил - в РГГУ на философский. Потом, по окончании, получил приглашение из ФЕПа на работу в Стране.ру. Тогда же переехал в Новосибирск." ... "Это был 2002 год. Год мертвой лисы. И вправду мертвой. Я был в Москве проездом тогда. На Новый Год решил повидаться с однокашками. Прекрасно провел время. До Рождества занимался делами – туда-то съездить, того спросить, то-то подытожить. Шестого числя позвонил Вадиму, знакомому по первому институту - поздравил. Сам он работал теперь админом в интернет кафе. Спросил о Витьке - он ответил, что тот вылетел после второго курса вместе с Лехой и Михой. О них Вадим ничего не знал. А Алиска? - Блин... а она в запой ушла после третьего семестра. Потом села на иглу и удавилась по весне шарфом." ... "В глазах таял блик от догорающей, слегка коптящей свечи. Ее я помнил. Всего четыре раза мы с ней болтали наедине в какой-то чахлой, прокуренной кафешке на лубянке. Еще пару раз я с придыханием внимал ее голосу через телефонную трубку. А может и не было ничего этого!" После новогоднего полнолуния, луна начала понемножку уменьшаться. Теперь ее три четверти висели в небе, окруженные редкими точками звезд. Пошел снег. На улицах никто не взрывал шутихи, не устраивал гуляний – слишком холодно. Я вышел на улицу – мороз обжег мое лицо, вырастил сосульки на усах и на бороде. Я отправился к лесу и увидел в темноте, как бесшумно целая куча снега осыпалась с вершин угрюмых сосен. Холод пробирался сквозь перчатки, сквозь прорези между пуговицами и щипал кожу. Глаза слезились от ледяного ветра. "Я пустил по ветру бумажный самолет. Он прочертил в воздухе замысловатую кривую и повторил подвиг Гастелло, врезавшись в лобовое стекло шестисотого "мерина". Его даже не заметила сигнализация. Пикнули наручные часы. Наступило 7 января. Ветер утих. По телевизору, наверное, показывали рождественскую службу. Вьюга сорвала меня с места, и я, подталкиваемый в спину, посеменил домой. Надо будет еще написать пару статей про Афганистан и про поиски Бин Ладена. Время не ждет."