Литература

Я все-таки навернулась. Неизящно так загремела - в самый ответственный момент. Правда, удалось оттянуть этот позор на недельку - ровно столько времени мне было дано для того, чтобы, кандыбая походкой парализованного робота на новеньких шпильках, осознать, что понятие красоты относительно, а жертвы, запрашиваемые ею, вполне конкретны.

Но отсрочка прошла даром. Я не поняла намека ни тогда, когда застряла в ступеньках при сходе с эскалатора, ни когда в давке случайно проткнула ступню малоприятной, и, как позже оказалось, весьма истеричной особе... Чувство самосохранения подавлял глубоко засевший в подсознании стереотип: мужчины любят женщин на изящных каблучках. Он подкреплялся живой картинкой, светлым воспоминанием детства - сценой из тайком подсмотренного порнофильма, в котором туфельки были единственной одеждой тетеньки и, по-видимому, воспринимались дяденькой как некое продолжение ее ножки. По крайней мере, он столь жадно заглатывал ее каблучок, что, пожалуй, вполне мог по производимому впечатлению конкурировать с довольно популярным тогда в моем личном рейтинге котом Матроскиным. Со временем кот Матроскин перестал волновать мое воображение, а вот надежда поймать когда-нибудь на каблучок героя-любовника осталась. За что и поплатилась.

Дело было на работе.Я шла по коридору, цокая злополучными каблучками и пытаясь абстрагироваться, представить себя со стороны. В этом мне помогали многочисленные зеркальные двери, в которых я ловила свое отражение. То, что я видела, более чем устраивало меня; устраивало настолько, что хотелось фотосессии - прямо здесь и сейчас.

Но мою стать молча оценивали только кактусы и пальмы, расставленные по стенкам коридора. Впрочем, в этом была своя прелесть: ничто не мешало мне дать выход приступу самолюбования. Остановившись у большого зеркала, я принялась вертеться, поднимая, как цапля, то одну, то другую ногу. Я то отходила от него, то снова приближалась, поправляла волосы, строила томные физиономии, приподнимала юбку на разные длины, примеряясь, как лучше подать упакованный в каблукастое чудо "товар". За этим занятием меня и застал вечно хмурый и неразговорчивый сын начальника...

Видно, ситуация была оценена им как "неуставная", и он счел нужным оповестить меня о своем присутствии громким "Здрасьте!" Застигнутая врасплох, я поняла, что из создавшейся щекотливой ситуации выход один -мысленно зажмурить глаза - и вперед, на абордаж. Типа ему все показалось. Для пущей убедительности этой версии я напустила официозный вид, подняла вверх подбородок, кинула ответное "Здравствуйте!" и, агрессивно "вдалбливая" каблуки в кафель, двинулась к нему навстречу.

Мысль о том, что не стоило так высоко задирать подбородок, пришла мне только тогда, когда я оказалась на полу. Все произошло моментально: порожек, откуда-то взявшееся ускорение, грохот, как от тысячи самосвалов; очки - в одну сторону, сумка - в другую, юбка к ушам, руки врозь...Навзничь, короче говоря.

Лежу, замерла, делаю вид, что это вполне для меня естественно - прилегла отдохнуть, что здесь такого? Наверное, все же я была неубедительна.Обернувшись, молодой человек секунд 30 соображал, что это перед ним, потом пробубнил:"Ой!", почесал в затылке, поправил на носу очки, сделал нерешительный шаг по направлению ко мне и вдруг остановился, по-видимому, зачарованный открывшейся панорамой...

Я тем временем поняла, что мой ракурс оставляет желать лучшего, и решила сменить имидж, приняв вертикальное положение. Уверив его, что "это нормально, я периодически так делаю...", я поспешила скрыться с его глаз долой.

От туфель я избавилась уже на следующий день.Продала нынешней гражданской жене моего бывшего бойфренда - по двойной цене. Она вроде бы умела носить это изобретение дъявола, но тем не менее я не могла отказать себе в удовольствии пофантазировать на тему того, как живописно повторит она мою участь и падет ниц тушкой раз в 10 массивней моей.

А сотрудники с тех пор стали звать злополучную ступеньку "местом, где грохнулась Лена", и ориентироваться в пространстве компании стало гораздо проще. Как они узнали об этом инциденте - остается только догадываться. Как, впрочем, и об истинном характере "угрюмого и неразговорчивого".