Литература

Колокольного звона не слышно. В центре деревни стоит церковь, у неё нет куполов, но колокола есть, и колокольного звона не слышно. Петушиного пения не слышно. В деревне не на каждом дворе держат скотину, но курицы есть практически у всех, а что касается петухов – идёт соревнование между хозяевами, держать петуха – престижно, петушиного пения сейчас не слышно. Песен под гитару не слышно. Сейчас вечер, а обычно по вечерам в каком-нибудь дворе да играет гитара, лето, много молодёжи, но и песен под гитару сейчас не слышно.

На въезде в деревню, справа от дороги, метрах в трёх от обочины – яма. Местные жители говорят, что если упасть в эту яму, то провалишься до Америки, и там умрёшь. Дома в деревне стоят в строгом порядке, но его никто уже не знает и поэтому все уверены, что дома стоят совершенно беспорядочно. Особенно в этом уверены случайные проезжие. В деревне есть восемь колодцев и одна река, в реке водится рыба множества видов, а в колодцах – лягушки, которых никто не различает. К деревне подходит армия, каждый воин в правой руке держит жёлтую книжку, а левой рукой придерживает на плечах голову.

Армия собирается взять деревню штурмом, но жители к этому готовы, они выпускают их подвалов зубастые брови, мышей и грабли. Армия агрессора уничтожена. Раздаётся колокольный звон, кричат петухи, слышен звук настраиваемых гитар, но начинается дождь и пения под гитару не слышно, а потом наступает ночь, и все спят. Я не все, я выхожу из дома, иду босиком по мокрой земле, выхожу на берег реки, сажусь на мокрую траву, смотрю на воду, слабо мерцающую в свете ущербной луны. Я зажигаю сигарету и наслаждаюсь одиночеством.

В это время на околице оживают жёлтые книжки, они рыщут по улицам, ищут человека, чтобы задушить. Они не находят никого и приходят в ярость, а потом вдруг наталкиваются на меня, я уже докурил и сидел так неподвижно, что они приняли меня сначала за камень, принесённый сюда ледником много сотен лет назад. Но я решил встать и пойти домой пить чай от простуды, и поэтому они меня заметили. Заметив, решили всё-таки придушить, накинулись, но выяснилось, что я не человек. Мимо деревень, стоящих ниже по течению реки проплыли через некоторое время разочарованные в себе книжки в мягких жёлтых обложках.

Я выпил чаю и продолжил изучение Плача пророка Иеремии. За этим наступило утро. Был будний день, колокольного звона не было слышно, потому что никто не звонил – не было повода. Петухи кричали заливисто, наперебой, после рассвета всё реже и реже. Под гитару петь поутру ни у кого настроения не было, поэтому и песен не было слышно. Я встал из-за стола, отстранив себя от книг, включил музыку – Леонарда Коэна. Расчесав бороду под песню памяти Джанис Джоплин, пошёл к реке курить.

Это не деревня, это ритуал. Культура как таковая, а я в ней достойный житель.

*

Я дышу, я смотрю на необычайную реку и молчу. А в нескольких сотнях километров от меня в городе львов, на улице Сломанных каблучков просыпается в этот момент красавица Хела. Для того, чтобы окончательно проснуться она включает музыкальный центр и слушает Ника Кейва, у неё в руке пульт дистанционного управления, у неё волосы спутаны чуть меньше, чем обычно.

Вот прошло полчаса и Хела встаёт, расправляя ночнушку, она подходит к окну и открывает форточку, берёт с подоконника толстую сигару. Сделав две затяжки, оставив дымящую сигару в бронзовой пепельнице, Хела бредёт в ванную. Чистит зубы, умывает равнодушное выражение лица, потом стряхивает его и ополаскивает лицо с несколько отстранённым выражением, удовлетворившись им, спутывает волосы, используя расчёски четырёх типов.

На кухне ставит вариться кофе и возвращается ненадолго в комнату к сигаре, включает компьютер, мельком смотрит в окно. Там идёт какое-то торжество, люди в рукавицах подбрасывают в воздух шапки и младенцев. Кофе готов, Интернет подключается – модем пищит.

А в это время вторая армия с жёлтыми книжками рыщет вокруг города львов в поиске ворот, ведущих в этот город. В самом же городе всё спокойно: люди штурмуют троллейбусы, ломая друг другу рёбра, пешеходы перебегают на красный свет, пока автомобилисты стоят в пробках, граждане толкают гражданок при входе и выходе метро. Не обнаружив у города ворот, армия начинает штурм и так, не встречая и намёка на сопротивления. Воины с жёлтыми книжками идут по проспектам, поджигая автомобили, бьют витрины, сбрасывают с постаментов памятники.

Красавица Хела скачивает из интеренет-библиотеки роман Керуака «В дороге» и начинает читать, прихлёбывая кофе, затягиваясь сигарой, раскачиваясь в кресле.

Воины с жёлтыми книжками подошли к берегу главной городской реки, из подвалов кафедрального собора выбежали два кошачьих скелета и срочно побежали искать подмогу, но не нашли и предпочли утопиться, но не вступать в бой. Воины с жёлтыми книжками остановили метро.

Хела докурила сигару и поставила пустую чашку под кресло. Её любимый мальчик тоже проснулся, забрался на книжный шкаф и смеётся. Все железные предметы в комнате похожи на изречения Будды и пахнут соответствующе. Жёлтые обои делают комнату похожей на Петербург Достоевского, Хела читает Керуака, по главной городской реке плывут жёлтые книжки.

Вторая армия самоуничтожилась, найдя памятник Достоевскому, воины обомлели, увидев, что этот памятник без постамента. Воины заметались по площади, прилегающей к памятнику, по переулкам, обрамляющим площадь, по дворам, обрамлённым зданиями. Вторая армия растерялась и никто больше никогда не встречал воина с жёлтой книжкой. А книжки встречаются в городе львов и до сих пор, одна из них забралась в комнату Хелы и решила её задушить. Но Хела прочитала один абзац из Керуака вслух и жёлтая книжка сгорела, нисколько не опалив ковра, на котором лежала.

Это не деревня, это город как таковой, а я в нём читаю камни.