Литература

Когда я был совсем молодой и еще не ходил даже в школу, я впервые влюбился.

Это была девочка из второго подъезда. Она была старше меня года на три. Катя, так ее звали, никогда ни с кем не гуляла вместе, но все ее знали. И восхищались ею.

Целыми днями она ходила по забору вокруг детского садика, мило переставляя ножки по узкой полоске металла. И делала она так изящно, что казалось, будто она не ходит, а летает. Я ни разу не видел, чтобы она упала и ли оступилась.

Я так никогда и не решился подойти к Кате и сказать, что я в нее влюблен. Однажды я сидел вместе со всеми на каруселях. С нами еще была старшая сестра Сережки голубого. У нее росли густые черные усы и сама она была довольно толстой. Если ей что-то не нравилась она больно била нас по лицу. Иногда даже разбивая нам носы до крови. Помню, ей еще что-то тогда не понравилось. И она, под общий смех, била меня. Когда у меня пошла кровь из носа, я заметил Катю, парящую над забором. Я с любовью посмотрел на нее, забыв про свой нос. Сережкина сестра заметила это и громко крикнула:

- Катя, иди к нам!

А я, не дождавшись, что скажет Катя, сорвался со своего места и побежал. Бежала я долго. Пока не начал задыхаться. Потом споткнулся, упал и расплакался.

На следующий день лето кончилось. Я пошел в первый класс.

Учеба мне давалась с трудом. Целыми днями я думал о Кате. Даже когда меня бил Дениска за то, что я не хотел с ним целоваться, я все равно думал о Кате.

Наступила поздняя осень. Противный дождь лили не переставая. Катя перестала гулять по забору, потому что стало холодно, поднялся сильный ветер, да и к тому же забор стал очень скользким. И мне в это самое время приспичило научиться ходить по забору. Откуда же мне было знать тогда, что это убьет такую большую и чистую любовь к девочке из второго подъезда? Стоило мне ступить на забор, как полетел с него вниз, по пути ударившись подбородком об этот самый забор.

Я встал на ноги. Убрал мокрые желтые листья с лица и пощупал подбородок. Катю я перестал любить почти сразу. Горд собой, что я не расплакался, упав с такой высоты да еще получив травму, я набрал грязных желтых листьев для гербария и поплелся домой.

Теперь, на память о первой любви у меня был шрам, и я решил, что можно влюбляться снова.

До четвертого класса я не мог найти для себя никакого подходящего объекта для любви. Пока девочка по имени Аня, с сильно выступающими вперед зубами, как у лошади, не написала мне любовную записку. Не долго думая, кривыми буквами я написал ответ:

Я тебя тоже люблю.

На перемене мы начали готовиться к свадьбе. Аня решила за меня, какой у меня костюм, какая прическа и даже, как я буду лишать ее девственности в первую брачную ночь. Тогда я, по правде сказать, не знал что такое девственность…

Через неделю Аня меня побила. Я моментально ее разлюбил, но боясь, что она снова меня побьет, продолжал ходить за ней по школе, в сто семидесятый раз считать количество сердечек на ее любимой бирюзовой кофте, которых был ровно сорок шесть штук, и писать ей любовные записки.

Каким же я был счастливым, когда узнал, что через пару месяцев она переезжает на постоянное место жительство в Германию. Я почти правдоподобно притворился, что очень переживаю. Хотя Аня мен все равно не поверила. Выставив еще больше вперед свои зубы, а она всегда так делал, когда злилась, она ударила меня ребром книжки по носу. К счастью, удар был не слишком сильным, и она мне его не сломала. Хотя кровь брызнула.

- Вы мужчины все такие, - бросила она на прощание красивую, но совсем не понятную фразу.

“Да пошла, дура,” – подумал я, но в слух повторить это не решился. Испугался, что снова получу по лицу.

В восьмом классе я влюбился девочку, которая пришла к нам в середине учебного года. Ее завали Женечка. Она была очень красивая, поэтому в нее влюбился не только я один. Я писал ее письма. Дарил открытки и даже цветы. Она брала подарки, но ничего не говорила. Да и не претендовал на взаимность. Мне просто нравилось ее любить. Потом на горизонте замаячил второгодник, имени которого я не помню. Он-то и объяснил мне, почему мне не стоит любить Женечку. Он объяснял мне очень долго, пока я не упал на грязный пол школьно туалета. Он побил меня еще немного ногами, после чего я окончательно разлюбил Женечку. Как оказалось в будущем, наш второгодник оказал мне большую услугу. Милая и красивая Женечка была любительницей острых ощущений. И ближе к семнадцати годам недостаток в них она компенсировала тем, что спала с мужчинами за деньги.

Мои родители хорошо трудились на тракторном заводе. За это им выписали для меня путевку в Артек.

Запах туалета еще не выветрился из памяти, а отбитые почки только-только начинали функционировать. Поэтому я не сильно засматривался на девочек, стараясь подавлять в себе сильно желание в кого-нибудь влюбиться. На пляже я не играл со всеми, а тихо сидел один, вдалеке от всех, и пересыпал песок из одной руки в другую. Но это привлекало внимание особ женского пола. В них проспался инстинкт материнства и они все хотели обо мне позаботиться. Я очень боялся, что ночью мне устроят темную.

В меня влюбилась вожатая. Если честно, то я в нее влюбился еще в поезде, когда мы ехали на море, только пытался в себе это подавить. Как-то раз она подошла ко мне после обеда и сказала, чтобы я зашел к ней во время тихого часа. Ничего не подозревая, я так и сделал. Она ждала меня в коротеньких шортиках, надетых на голое тело и тоненькой блузке, сквозь которую проступали очертания большой груди. Увидев вожатую в таком виде, я испугался и убежал. Вечером мне передали записку. Я пошел в туалет, прочитал ее там. В записке было сказано. Чтобы я приходил к ней после отбоя. Она будет меня любить и не только. Слова “и не только” меня насторожили, Ия решил никуда не идти. Вместо этого я претворился, что мне болит живот и пошел спать на час раньше.

Утром вожатая сама пришла к нам в палату. Она взяла меня за руку и вывела на коридор, где заставила дать слово, что я обязательно приду к ней ночью.

Я был мужчиной, хоть и очень трусливым, поэтому, как только в моей палате все уснули, я пошел к вожатой. Я весь трясся, то ли от холода – на мне была одна нательная майка и трусы, - то ли от страха. Скорей всего и от того, и от другого. Дверь в комнату вожатой была открыта. Я толкнул ее. Дверь со скрипом открылась.

- Входи и закрывай за собой дверь, - услышал я шепот вожатой.

Я вошел, закрыл за собой дверь. Подошел к постели. На ней сидела вожатая абсолютно голая. Она откинула одеяло, жестом показав, чтобы я залезал к ней. Стоило мне лечь, как мою голову силой прижали к чьей-то волосатой подмышке, от которой сильно пахло потом. Приподняв чуть-чуть голову, я понял, что это подмышка вожатой.

- Нравится? – спросила она.

- Очень, - пробубнил я в ответ.

- Дай руку…

Вожатая сама вязла мою руку и положила к себе на лобок. Волос там было не меньше, чем у нестриженного восемь месяцев мальчишки на голове. Они были жесткими, как проволока.

До конца смены каждую ночь я спал с вожатой. На прощание она подарила мне бумажный конверт. Я знал, что в конверте не может лежать ничего кроме волос с ее подмышек или лобка, а потом сжег его, не открывая, в туалете поезда.

В доме, в котором я жил, в девятом подъезде жила девушка с короткой стрижкой. Я знал, что ее зовут Лена. В нее я влюбился почти сразу, как вернулся из Артека. Как-то раз, когда я сидел один во дворе, она шла по тротуару домой. Я не удержался и присвистнул, когда ей вслед. Лена обернулась.

- Дурак, - сказала улыбнувшись. – Иди сюда.

Я встал и подошел к ней.

- Идем за мной, - сказала она.

Я пошел за ней, глядя на ее попу.

Она привела меня к себе. Закрыла дверь.

- Раздевайся, - строго приказала она.

Я потупил взгляд. Опустил голову.

- Раздевайся, - еще строже приказала Лена. – Живо!

Испугавшись, что она станет меня бить, я быстро разделся и уселся на диван. Лена тоже разделась. Она подошла ко мне и поставила правую ногу на диван так, чтобы я лучше мог рассмотреть ее влагалище. Оно не сильно меня впечатлило. Гораздо больше меня занимал второй палец после большого на каждой ноге у Лены. Они были на целую фалангу длиннее больших пальцев. И ногти на них были такими длинными, что загибались вперед.

В дверь позвонили. Лена убрала ногу с дивана и, как ни в чем ни бывало, пошла открывать. В квартиру зашел подвыпивший мужчина. На вид ему был лет на пятнадцать больше, чем Лене. Он поздоровался со мной. С ненавистью посмотрел на Лену. Потом снова перевел взгляд на меня.

- Идем, - бросил он мне.

Я встал и пошел за ним на кухню.

- Присаживайся, - мягче сказал мужчина.

Я сел за стол. Мужчина достал бутылку водки и два граненых стакана. Наполнил оба до краев.

- Пей, - сказал он, пододвигая ко мне стакан.

- Я не пью, - поморщился я.

- Не пьешь, значит? – задумчиво произнес мужчина.

- Нн-нет, - трусливо повторил я.

Мужчина забрал стакан. Залпом опустошил свой, а затем и мой стакан.

- Не пьешь… А хочешь, отдерем эту блядь вдвоем?! – лицо мужчины расплылось в широкой улыбке.

- Нет. Спасибо большое… конечно. Но нет, - неуверенно заговорил я.

- Ну, как хочешь, - сказал он.

Затем встал и, немного шатаясь, подошел ко мне. Мужчина наклонился надо мной:

- Еще раз увижу тебя здесь, гаденыш, - в лицо мне ударил резкий запах перегара, - покалечу!

Я пулей выскочил на улицу, в чем мать родила. Из окна на первом этаже раздались звуки бьющихся ладоней о женское лицо. Я посмотрел туда, откуда шел звук. В окне появилась голая Лена с разбитым в кровь носом. Он стала на четвереньки на кухонном столе, за которыми всего минуту назад сидел я, я сзади к ней пристроился ее муж, который пригрозил мне, что покалечит, если увидит еще раз.

Через месяц я встретил свою новую любовь. Он сидела на корточках возле лужи.

- Что там? – спросил я.

- Смотри! – потянула она меня за руку и я присел рядом с ней.

В луже барахтался маленьких дождевой червь.

- И что? – поинтересовался я.

- Красиво! – с чувством произнесла она.

- Да, - ответил я. – Как и ты.

Это была любовь с первого взгляда. Мы стали видеться каждый день. Мы могли разговаривать часами. Нам было хорошо вместе. Мы не уставали друг от друга, как это бывает на шестой день отношений и уже не хочется видеть свою возлюбленную. Я был готов слушать про дуру-физицу и Олькину новую розовую кофточку хоть каждый день. Она меня даже не взбесила ни разу своей природной глупостью, присущей каждой женщине.

Это произошло первый раз у меня дома. На улице шел дождь. Мы сели в троллейбус и поехали ко мне.

Там я очень стеснялся. Нес какую-то чушь про телевизоры и транзисторы. О том, что терминатор круче Человека Паука. Что еще. Она села на диван и протянула руки ко мне, призывая сесть рядом. Я стал на колени перед ней. Мы начали целоваться, а я запустил руки к ней под кофточку.

Сразу я не обратил внимания, уж слишком был увлечен поцелуями, но потом до меня начало доходить, что я трогаю что-то волосатое. Я оторвался от ее губ. Она улыбнулась. Я поднял ее кофту. То, что я увидел - меня сильно впечатлило. Прямо на меня смотрела женская грудь, покрытая густыми черными волосами.

- Это еще не все, - улыбаясь, робко произнесла моя подружка. – У меня еще есть маленьких горбик.

Я сразу понял – это судьба. Мы с ней никогда не расстанемся. О такой девушке можно только мечтать. Любой мужчина мне позавидует.

- Выходи за меня замуж! – тут же предложил я.

Она улыбнулась, и мы обнялись.

- Ты всегда будешь меня любить? – спрашивала она, когда мы лежали на полу ванной.

- Да, - отвечал я, поглаживая ее волосатую грудь.

Мы обсудили почти все детали свадьбы. Я уже созрел к тому, чтобы познакомиться с ее родителями. Но когда мы шли к ней домой, ей зачем-то приспичило, чтобы я ее поцеловал прямо посредине дороги. Не знаю. Наверное, ей показалось это романтичным. И вот я ее целую и вижу, что справа на большой скорости на нас летят Жигули первой модели. Я прекращаю целовать свою подружку, отпрыгиваю назад, а ее сбивает машина. Все, что она успела перед тем, как взлететь – это удивленно посмотреть на меня. Я отбросило вперед на четыре метра, а потом еще сверху по ней проехала машина. Я испугался и убежал.

Смерть горбатой девушки оказалась для меня сильным ударом. Я с головой погрузился в комиксы про Человека Паука.

Однажды, когда я стоял у прилавка с комиксами в книжном магазине, выискивая новый номер про Человека Паука, я заметил Ренату. Она рассматривала комикс про слона Дамбо.

Наши взгляды встретились. У Ренаты отсутствовали передние зубы: четыре сверху, и четыре снизу.

Мы одновременно подошли к кассе. Я заплатил за ее и свой комикс. Взявшись за руки, мы вышли из магазина и пошли вверх по проспекту.

Рената оказалась замечательной девушкой. Она рассказал мне, что зубы ей выбил ее старший брат. Он ударил ее железный прутом. Без причины. Ему было просто интересно, что получится, если младшую сестренку ударить железным прутом по лицу. Он выбил ее восемь зубов и рассек губы. Ее отвезли в больницу, где губы сшили неровно. Теперь она могла засунуть в рот две чайные ложки, не открывая рта.

Я был восхищен ее красотой.

Я попросил передать привет ее брату за то, что он сделал с ней семь лет назад, а заодно предложил встретиться снова. Рената написала свой телефон на чеке от комиксов зеленым карандашом для глаз. Я довольный в припрыжку пошел домой.

Мы встречались около месяца. Большего всего я боялся, что Ренату собьет машина, как ту девушку с горбиком и волосатой грудью, имени которой я не могу вспомнить до сих пор, поэтому на дороге мы с ней не целовались. Честно говоря, я не хотел целоваться ни на тротуаре, ни дома. Когда Рената меня целовала, она далеко высовывал язык, не открывая рта, и облизывала им мои губы. Мне это не очень нравилось, поэтому я старался отвлечь ее от желания целоваться со мной.

Мы поженились через шесть месяцев.

Сейчас Рената беременна. Она уже на восьмом месяце и мы ждем девочку. Если бы я помнил имя горбатой девушки, то, непременно, назвал бы дочку ее именем. Но так я не помню, то как назвать дочку я еще не решил. Может быть Марией?

А еще, совсем недавно, я разлюбил Ренату и стал ее ненавидеть. Это все потому, что я видел ее с другим.

Хотя и ее понять можно. Он намного красивее меня. У него есть псориаз.

16 мая 2005, Минск