Литература

- <Я> конечно не очень хорошо разбираюсь в географии, но как так произошло, что вы, мой друг, родились на границе между югом и севером? – спросил я. Отар крякнул и расплылся в довольной улыбке. Мой бывший ученик, пан Андриан, <вышел> на минутку, и теперь мы с Отаром сидели одни. Я смекнул, что теперь можно расспросить его об этом деликатном вопросе.

- Как же мне вам это объяснить? – задумался Отар, - вот <на> секундочку представьте себе, что вы белая сфера. И сфера эта находится в точке нуля. В географическом смысле этого слова, конечно же. Когда она начинает свою <дорогу>, то обнаруживает, что в ней два начала. Начала двух миров. Холод и расчетливость северного великана воссоединяется с податливостью и подвижностью южного прыгуна. В этой сфере всё перемешалось, <и> вот перед вами такой человек, как я, человек, рождённый ровно посередине.

Отар запнулся, поскольку <в> бар зашёл пан Андриан. Тот в свою очередь подошёл к нашему столику, приветливо улыбнулся и положил на поднос сигареты.

- Это было очень образно, - поспешил я, чтобы поддержать разговор, - я про <ту> белую сферу, о которой вы говорили.

- Что <же> вы без меня тут обсуждали? – спросил пан Андриан и честно заглянул нам в глабза.

- Одну <секунду>, - Отар бесцеремонно распечатал пачку сигарет, принадлежащую пану Андриану, и закурил, - у меня есть для вас двоих одна занимательная история.

- Ждём с нетерпением, - приготовился я, а пан Андриан, будучи очень интеллигентным человеком, промолчал и тихо присел.

- Так вот, - начал Отар и глабза его затекли поволокой власти, - продолжу разговор про самый центр мира. Вы знаете, где это находится?

Мы молчали.

- Там есть столб, - продолжал он, - столб, обозначающий, что именно здесь и есть центральная ось. И вот один раз возле столба появилась <свора> чужеземцев. Они разговаривали на шипящих языках, привели с собой своих <собак>, чтобы их выгуливать, плевали на влажную землю, ругались матом и хвалили своих красных богов.

- И что? – с нетерпением подался вперёд пан Андриан.

- Ну, <в> день равноденствия их заметили Эпсиноды, - довольно пролепетал Джоддж, наблюдая за реакцией.

- Эпсиноды?? – удивился я, - кто это такие?

- Это хранители оси, - улыбнулся Отар, - маленькие жители незаметных деревень, обычно передвигаются в барсучьих <упряжках> и режут траву на ходу. Смешные малые.

- Это <чукчи>? – поинтересовался пан Андриан, но Отар лишь невольно фыркнул в его сторону.

- Это небольшие хранители, - голос Отара был прозрачен, - они <зацепили> лишь небольшой кусочек информации, но и этого им было достаточно. В ту же ночь Эпсиноды вышли на тропу войны.

- Послушайте <меня>, дайте я угадаю, - я невольно потянулся к пачке, но вовремя опомнился, - эти Эпсиноды убили чужеземцев. А мясо забрали себе.

- Нет, - Отар мельком взглянул на грудастую официантку <и> тут же вернул взгляд, - скажите, вы знаете различие между фиестой и сиестой?

- Не совсем, - я повернулся к пану Андриану, но тот молчал. Только лишь его тонкие руки <начали> нервно настукивать ритм по столу.

- Малыши начали и то и другое одновременно. Они тихо отдыхали и в то же самое время бурно праздновали, - я чувствовал, как звук голоса Отара Джодджа овладевает залом, - потом чужаки всё же проснулись. Началось с того, что один из них принялся <тащить> другого за рубаху. Через минуту все они были на ногах и будили своих собак. И знаете, <по> их лицам было видно, что все они сильно напуганы.

- Да? – пан Андриан не нашёлся что сказать, и тут же замолчал.

- На <земле> много существ, знаете ли, - продолжал Отар, - это факт. <Я> не знаю ни одного, которое смогло бы сделать такое. Это невозможно описать. Скажу только, что это построено на противоположностях. Эпсиноды просто совмещают две техники воедино – это действие и бездействие. И этим они психически уничтожают противника. Чужаки просто смотрели на это, и с губ их текла слюна. А их собаки поджали рыжие хвосты. Страшась <панически>, все они покинули полуостров, и больше никогда не появлялись у столба.

Я <боялся>, что Отар может увлечься и устроить громоздкое представление на весь бар. Поэтому я тут же попытался сменить тему разговора:

- Отар, я слышал также, что с противоположной стороны географии живут оголтелые белые люди трехметрового роста. Вы видели <их>?

- Конечно, - Отар Джоддж создавал впечатление знающего человека, - знаете, на том полюсе гораздо холоднее. С экспедицией орнитологов мы пытались достичь его два года назад. <Наконец>, когда скупое северное солнце заблистало над нашими измученными головами, показалась деревня «белых трёхметровых».

- О чём-то подобном <я> читал в журнале для путешественников, - пан Андриан облокотил голову и задумчиво затянулся, - интересно, а что орнитологи искали на северном полюсе?

- Не знаю, - кратко ответил Отар, - после прибытия я <отцепил> всё обмундирование и сразу же ознакомился с местным населением. И вы знаете, они оказались вполне дружелюбными. Я даже подарил <свою> бляху одному из их главных, кажется его звали Тупир.

- Какое странное имя, - я отодвинулся назад на стуле и попросил официантку порцию кофе с коньяком.

- Да, у них ещё игра есть одна своеобразная. Похожа на нашу игру в мяч. Они ставят одну <ногу> на другую, и таким образом прыгают, гоняя снежный ком. Вот так, туда и сюда, как будто подтверждая правило противоположностей. Но для них это была не просто игра, по глабзам было видно, что они медитируют. Вы себе представляете трёхметровые тела, гоняющие мяч в пятидесятиградусный мороз? Первое время меня <от> их игр в холодный пот бросало.

- На севере нет птиц, - на этот раз пан Андриан казался в конец запутанным историей. Он не на шутку задумался, и только лишь иногда у него было такое лицо, как будто он хотел сказать правду. Я поймал его настрой, и в голову мне тоже начали лезть длинные мысли.

- Хорошо, Отар, мы всё поняли, - сказал я и расплылся в вежливой улыбке, - когда дети трёхметровых людей разбивают кувшин, они получают <ремня>.

После этого я <встал> и протянул смугловатому Отару Джодджу свою честную руку.

- Спасибо вам, уважаемый, за все те прекрасные вещи, которые вы нам поведали, - я улыбнулся, за мной последовал пан Андриан. Попрощавшись, мы забрали вещи <и> вышли на свежий воздух Кракова. Я <отряхнулся>, затем вспомнил, что свою порцию кофе с коньяком так и не выпил.

- Возвращаться не будем, - категорично остановил меня пан Андриан, и я с пониманием посмотрел в его интеллигентное лицо.

«<Но> как ведь-то всё это получается?» - думал я, <когда> силуэт пана Андриана пропал в ночной дымке, - «Отар, как метроном, скачущий между миром полного и пустого, как нервный мотылёк планеты… Кто он? И если бы он сам <обернулся> на собственную противоречивую личность – могла ли у него быть дорога <назад>? Такие как он <–> статные и легко горящие – могут ли они плодить настоящее, или они пустышки, всего лишь дополняющие мир? И <в> какой бы момент я не ловил этого человека – его всегда можно было уличить во лжи.»

Это был <мой> главный вывод, напрашивающийся в связи с наблюдениями. Отар Джоддж, <любимый> мужчина моей жены и просто интересный человек, <лоб> планеты, и светило высшего контраста информации, критик, способный сказать «<со>», или ничего не сказать, но убить этим насмерть. Кто он такой? И <всей> моей умудрённости не хватит, чтобы постичь этого персонажа, стоящего на перекрестье возможного. И <силы> покидают меня, когда я думаю об этом вновь и вновь. Когда-то Отар <влетел> в мою жизнь <и> дал мне понимание того, что на всё можно взглянуть с изнанки. И когда его нож впервые <воткнулся> в стол передо мной, я понял – сейчас он расскажет. Были ли его первые слова правдой, или рядом со мной всегда ютился первоклассный лжец? В тот день он рассказал мне, что один <индус> неделю назад посвятил его в священный стан.

«Отар - <йог>.» - снова лениво подумалось мне, и я тут же выплюнул эту мысль на мокрую мостовую Кракова.