Литература

- А кто такой Стус? – внезапно спросил я, и звук моего голоса застыл в бетонных стенах, как камень лоа. Две сотни рабочих червяков среднего покроя вняли застрявшему звуку и опустили свои взгляды обратно. Постепенно они рассосались по станкам и принялись выполнять свою кропотливую работу.

- Кто такой Стус? – меня трясло от понимания того, что я был неспособен самостоятельно ответить на такой простой вопрос. Никто из присутствующих не обратил на моё красное тело ни малейшего внимания. Я был в бешенстве. Тряхнув гривой, я спустился по высоким ступеням, прошествовал мимо механической вахтёрши и вскоре вышел с завода с чувством изуродованной гордости.

Улица не представляла собой ничего особо привлекательного. То тут то там возникали вспышки повышенного интереса, но они быстро гасли, как гасла бы на их месте сигара в море. Я шёл и не видел никого, кто смог бы поделиться со мной теплом непознанного. Прохожие обращали внимание на мою драконью тушу лишь на долю мгновения, затем дымка заволакивала им взгляд, и они уходили ни с чем.

- Скажите, который час? Вы можете мне сказать, кто такой Стус? – я прицепился к группе картавых девочек, ютящихся подле бара «Надоедливый».

- Рот помой, - огрызнулась одна из них, и я увидел в ней не рождённую дочь зубастика, - ты что не читал? Беда в городе. Спасайся, карамба…

На последнем слове я уже был в десяти метрах от них, я шёл быстро. Быть может, она сказала ещё много слов, так бесконечно полезных в нашей с вами вселенной, но я был далеко.

- Кто открыл этот город? Кто такой Стус, вы можете мне сказать? – моя глотка содрогалась в словесных потугах, а изо рта торчали мелкие зубки. Двое дедушек-одуванчиков отшатнулось от красного дракона, коим был я, в искреннем замешательстве.

- Я в твоём возрасте руки уже чистил и глупых вопросов не спрашивал! – первый дедуля одарил меня фразой, трясясь.

- Молодые никогда не знают, где летают. Пойдём, - успокоил его второй, и оба они удалились, опираясь на трость.

Я не мог понять, почему никто в этом городе не имеет человеческого сердца и не может дать мне примитивное объяснение того, что я так жаждал знать. Но внезапно прекрасная драконья идея забралась ко мне в воспалённый мозг, и я встретил её с распростертыми объятьями. Сжимая непослушные лапы в кулаки, я сел на трамвай и проехал три долгих остановки. Учинённый мной дебош был воспринят кондукторшей на личный счёт, и она сопроводила мой выход из транспорта громогласной руганью.

- Стус?? – орала она, - я покажу тебе Стуса! Сейчас я такого Стуса тебе устрою!

Я закрыл уши ватными пальцами и шагал осторожно.

Отель Подборов ютился на отшибе, был омываем ветрами Треумена и имел четыре стороны. Возле входа, докуривая «юбилей», стояла женщина всех моих жизней, грудастая Хуна Субару в потёртом старом платье. И глабза мои загорелись, как только я увидел её выразительный лошадиный фас.

- Хуна! – закричал я, - Хуна, Хуна!

- Дракон! – она увидела меня, и зубы её улыбнулись, как добротный скакун.

- Хуна! – не унимался я, когда мы обнялись добрыми друзьями, - скажи же мне, боевая женщина, на чём построен этот прогнивший мир, и кто такой Стус, в конце-то концов??

Бестия так и застыла без движения, и, казалось, мои драконьи колебания не выводили её из ступора.

- Скажи, дракон, а тебя давно кормили? – вдруг парировала она.

- Хуна, я, конечно же, понимаю и люблю тебя, - я взялся за тяжелеющую голову, - но при всём страстном уважении скажи мне ради господа…

- Пойдём в барчик, посидим, тут три остановки ехать, «Навязчивый» называется, или вот, вот, - она принялась тщательно рыться в складках шуршащего платья, - вот, на тебе немного просо, покушай…

И действительно, в свет вопиющего дня на её ладони появилась жменя прошлогоднего просо, предназначенного скаковым лошадям. Не поняв юмора Хуны Субару, я наполовину принял досадное кушанье, жонглируя руками и роняя перегнившие зёрна на асфальт. Всё происходило слишком быстро. Обидевшись, что я не хочу с ней поужинать, Хуна уж нахмурилась и начала потихоньку наносить точечные удары по моей красной туше. Они становились всё сильнее, пока, наконец, это не превратилось в наглое брутальное зрелище.

- Хуна! – орал я и плакал под её натренированными кулаками. В некий момент мне стало страшно, что бестия может размозжить меня в манную кашу, я издал последний вопль отчаяния и рванул с места. Всё, что произошло далее, было уже за углом.

Ревя от побоев, я со всего маху наткнулся на худощавое тело человека. Подняв голову к небу, я обнаружил, что передо мной стоит искромётный Джуно, друг всех моих мечтаний, мужчина с чистой душой и девятимиллиметровым кольтом в жилистой руке.

- Джуно! – только и смог выдохнуть я. Подонок посмотрел на меня сверху вниз, как будто не признавая, затем лицо его озарило.

- Дракон! – изрёк он, - красный друг мой! Читал «Спорт монахов», второе издание?

- Сэр Джуно, человек мой родной! Сколько лет мы с тобой не виделись! – я был безумно рад появлению подонка. Быть может, именно он приоткроет завесу и прольёт свет на тайну, что мучила меня по ночам.

- Как хуй? – его вопрос был как нельзя кстати.

- Милый Джуно, меня били и пытались отобрать у меня честь, - я прослезился, - но я устоял. Скажи мне, скажи мне страстно, как можно жить и не ведать ни о чём, и кто, я тебя спрашиваю, кто такой Стус, потому что мне нужно знать!

Двухметровый, хорошо сложенный Джуно застыл передо мной, как личинка махаона. Секунду его лицо не выражало никакого пафоса. Затем, как бы оживая, он сделал большой глоток вина из горла бутылки и уставился прямиком в мои глабза:

- Мне нужно поговорить с тобой, - он максимально наклонился к моему лицу, - обсудить всё то, что словами-то и не описать. Понимаешь? Я хочу, чтобы мы с тобой были близки в беседе, насколько это может быть возможным. Посидим поболтаем, - в это мгновение он занёс бутылку с вином над головой, - нам ведь есть о чём поговорить, ведь правда?

И не успел я как следует опомниться, как Джуно схватил меня за шейные складки и приставил бутылку к моему рту.

- Поговорим, выпьем по капле, про девочек, там, про жизнь, - вино струилось по моему кишечнику, как бардовое электричество, как жижа без надежды спасения. Он перечислял вещи, безумно необходимые в существовании, а в это время алкоголь лился мне в глотку, и я ничего не мог ничего с этим поделать. У Джуно была железная хватка. Когда бутылка была уже совсем пуста, я закашлял винным перегаром и дёрнулся изо всех сил. Джуно отошёл на два шага назад и удивлённо заглянул в зелёное горлышко.

- Стус! – ошарашено крикнул я и в смущении убежал за угол. Так, побитый и пьяный, я был на третьей стороне этого пугающего места.

Прямо передо мной, улыбаясь беззубой улыбкой, стоял дед Морзе, ублюдок гораздо почище, чем можно было ожидать.

- Дед, - мои губы зашевелились. Дед двинулся с места и горбатой походкой подошёл ко мне.

- Красный дракон, предвестник ядерной весны! – его механические руки обняли меня, как кучу с мусором, - я тебя не видел годы, а ты совсем не изменился, ну, здорова! Здорова!

- Милый дед, - я был шокирован его ублюдочным присутствием.

- Ну что, как ты там действуешь на тему разврата и сношения? – дед весь пританцовывал от радости, что, наконец, меня встретил, - как субъекты различные по типу женщин появляются в твоей жизни, любят с тобой потрахаться??

- Морзе, - я и не знал, что ему на это ответить, - ты же знаешь, я лечусь от аутизма и истерик. Меня в жизни только один вопрос интересует. Он засел в моём подсознании, не желая двигаться. И я буду несчастен, пока не получу ответ…

- Ты хочешь спросить меня, как старшего? – внезапно дед стал серьёзен и выпрямился.

- Да, - с глаза моего снова упала драконья слеза.

- Я готов всё тебе рассказать про разврат, и как его можно устроить.

- Я хотел бы знать, кто есть Стус. Это всё… - после моей фразы повисло гробовое молчание. Дед застыл. Казалось, Треумен вращался вокруг нас на подобие мотылька, способного передвигаться лишь только горизонтально.

- Сейчас, - голос деда был непоколебим. Я вознадеялся, что именно сейчас этот светлый беззубый человек рассеет все мои сомнения, и правда воцариться на земле.

- Я понимаю, как старший по званию, и, несомненно, имеющий больше сексуального опыта для разврата, - дед рылся в дырявом кармане спортивных штанов, - я должен разъяснить тебе создавшуюся ситуацию, чтобы никогда впредь не приключалось с тобой непредвиденного, и чтобы женщины лобызали тебя своими ртами до умопомрачения.

Пока я пытался отнекиваться от него обеими красными лапами, он вынул из кармана просроченный кондом, а затем резким движением зажал меня в клешнях.

- Дед! Мне нужно знать всё о Стусе! Ради всего святого!! – плакал я. Но, похоже, что у деда не было ничего святого. Придерживая меня одной из механических рук, он высвободил латекс из упаковки и ловким движением натянул на мой испуганный пенис.

Дело шло к вечеру.

Я отбежал от деда Морзе на десять метров, затем панически обернулся. Глабза мои выражали страх за общий баланс безумия мира. Его же лицо было полностью спокойно и светилось умудрённой улыбкой. Через секунду я позорно удрал.

За углом, на четвёртой стороне отеля Подборов, я встретил судьбу моих грёз, малышку Апекс в коричневой сутане. Я стоял перед девочкой с синяками по всему телу, с винным запахом изо рта и в натянутом презервативе. Малышка Апекс развернулась ко мне, как будто впервые видела.

- Хто такой Стус??? – крикнул я, не дожидаясь пафосных приветствий. Свет озарил медитирующую голову девочки, она меня узнала.

- О, так ты ко мне пришёл? – малышка Апекс слегка накренила мордочку, чтобы лучше рассмотреть озверевшего дракона. Я был взбешён.

- СТУС! – заорал я и ринулся ей навстречу. Доля секунды понадобилась натренированной Апекс, чтобы сгруппироваться. Воя на лету, я уткнулся мордой в её солнечное сплетение.

- СТУС!! – сопел я, барахтая лапами.

Девочка хмыкнула от одолевающего её удивления и попыталась сбить меня напором искрящихся мыслеформ.

Я на ходу отменил заявку и слегка погряз в переплетениях кожного покрова.

Малышка Апекс заскрежетала зубами и устремила поток света на мою красную тушу.

Я отбил свет тьмой своей души и ругнулся вперёд для эффективности. Всё погасло.

Малышка Апекс вскрикнула от страха и попыталась оглушить меня сомкнутыми чакрами.

Я послал её намерение к праотцам бюрократии и ещё глубже увяз в её расползающемся животе. «стус стус стус» - монотонно лилось из моей глотки.

Малышка Апекс издала сдавленный скрип ужаса и уже неприкрыто сражалась со мной при помощи размашистой эзотерики.

Я оклеветал её поползновения драконьим нигилизмом с небольшой порцией анархии, застряв наполовину между миром живых и её внутренним состоянием.

Малышка Апекс зашлась в истерике и рубанула по мне всем своим энергетическим коконом.

Я плюнул в чернь, притворился юрким и провалился.

Тщетно всё было в мире. Жучий Боров встретил меня, как червя, с распростёртыми объятьями. Желудок Землеройки схватил меня и принялся обрабатывать по канонам. Я снова был ничем, с осознанием того, что всю мою жизнь она мне врала. Она намазывала мне лысую голову майонезом вранья, и поглаживала редкую холку. Она всегда была пуста, и мне нужно было догадаться об этом. Я падал в шуршащую чернь, вспоминая о помиловании пауков и дрожи тела на вечном ветру. Шипы Жучьего Борова перемалывали меня, пока хватило сил, потом уж ничего не было видно. Шестерни Землероечного организма делали из меня филе. Тщетно всё было в мире.

Малышка Апекс так и не пригласила меня на свой восемнадцатый день рождения.

Когда я открыл глабза, свет бил в моё подтороченное лицо, как вестник гнилой весны. Это было где-то возле бара «Никому не нужный». Прямо напротив меня на расстоянии четырёх вытянутых рук стояли Клейма Зайцев и Сергей Окультюк. Я знал их по чудовищным капустникам в цитадели индустрии развлечений, Хуна часто водила меня туда за руку и знакомила с лишенцами. Клейма Зайцев был слегка выше, чем я ожидал, и с рифлёной клешнёй наперевес. Сергей Окультюк держался гордо, но сам по себе смешно картавил. Я не понимал, что эти двое делают здесь, когда меня уже почти нет.

- Надо подарить ему твёрдый знак на праздник весны, - сказал Зайцев и расплылся в улыбке.

- Конечно, - Окультюк щёлкнул головой в моём направлении, - таким надо мамонтов мочить и не вспоминать, что было в прошлом.

- Я с вами согласен, мой бог, - покорно закивал Зайцев, - а знаете, давайте его сожжём и принесём в жертву улиткам…

У обоих возникло сосредоточенное выражение лица. Я словил себя на том, что не могу сказать ни слова. Сколько мой вестибулярный аппарат ни тужился, я не мог выдавить из себя ни буквы нормального русского языка. Более того, я не мог пошевельнуться. Я был личинкой на их попечении.

- Он может испытать оргазм, как думаете? – Окультюк провёл тростью по моему челу, - кстати, вы слышали о Стусе?

Господа слегка подпрыгнули в преддверии новой тематики и стали понемногу удаляться. По их жестикулирующим фигурам можно было видеть, что они обсуждают проблематику во всех её аспектах. Меня бросило в жар.

За всё моё прекрасное время прогулки и окончательного становления я так и не узнал наиглавнейшего. За всё то время, которое я с лихвой мог посвятить музыке, я не сделал ничего и стал ничем. Правда. Громогласная правда действительности, информация о существе или явлении, именуемым Стусом, была сокрыта от меня, как пряник. И какие бы неимоверные усилия я не предпринимал, чтобы достичь искомого, я снова стоял на краю.

Стоял на краю и думал, что вижу подругу свою. И Хуна Субару, и Дура Тойота, и Волга, и мать твою…

Я был червём на попечении. Я был чёртовым пряником в лапах мира. Арахна Илинишна Соколова-Шикуоми пришла ко мне через пять дней и успокоила моё гнилое сердце.