Литература

Мою первую девушку звали Нормальный Помидорчик, она ласкала взгляды людей своей позитивной внешностью. Такое вытворяла, когда, насмеявшись, запрыгивала, что лучше бы сын падре об этом не знал.

Мою вторую девушку звали Ничего Себе Наколдовала Глазками, она была утихомиренной лодкой моего подсознания. Когда неверные заглядывали ей в лицо, они видели там танец двух морен и в страхе улепётывали.

Мою третью девушку звали Сучка Come Back, у неё был в запасе кручёный моторчик. В детстве она была дочерью заводного оловянного солдатика, а уже к моменту нашего с ней знакомства пошла кучерями.

Но дело было совсем не в этом. Дело было в том, что потрескавшуюся коробку ринга осветил свет прожектора, и навстречу друг другу вышли два бойца-янычара. Первый из них, существо с развёртывающимися способностями, знаменитый Дельфин-Ятаган мотал полутора головами и скалился впереди себя. Противопоставлением ему был Койот-Антипод, он имел не менее выдающуюся репутацию и простирал свои скрипящие руки, готовый сражаться. Судьёй мирового класса в этом бою был Лебедь-Игуанодон, существо в громоздком пиджаке и с приподнятым самомнением.

Итак, был дан свисток, в ходе которого оба янычара оживились и сделали два шага вперёд. Койот-Антипод скинул с себя настойчивую мантию и сыграл мускулатурой. Несколько женщин в зале не выдержало и стало виться цветами вверх по балкам. Не заставляя себя долго ждать, Дельфин-Ятаган завибрировал всем телом, и залу была теперь хорошо видна его лоснящаяся поверхность. Судья отошёл на безопасное расстояние, чтобы не быть задетым. Напряжение среди соперников росло. Наконец, нарушая создавшуюся тишину, Дельфин отделил от себя кусок своей безотказной харизмы и, что есть силы, запустил в Койота. Тот увернулся от удара, одновременно обращаясь в дугу силы и кидая беспощадный коготь из заворота.

- Аук! – откликнулся Дельфин, когда коготь скользнул по его серой руке. Койот, воспользовавшийся замешательством соперника, образовал собой совершенный круг и выпустил из центра себя облако разрушительных частиц. Дельфин резко развернулся, сконцентрировался, вытягивая перед собой ладони. Из ладоней его рождались тёмные змеи понимания. Они тут же погибали от потока частиц, спасая жизнь самому бойцу. Усмехнувшись и струсив с себя трупики пресмыкающихся, дельфин вдохнул больше воздуха и начал дуть. При этом его враг стал двигаться медленнее, как если бы его батарея была на исходе. Ликуя, Дельфин прыгнул вперёд в небывалом сальто, но был настолько захвачен происходящим, что задел господина судью. Приготовившись нанести финальный удар, он внезапно получил красную предупредительную карточку. Настала очередь Койота. Ощетинившись, тот метнулся на соперника и захватил его внезапно возникшими клешнями псевдо-любви. К тому моменту дуновение уже перестало действовать на него, и он был свободен в смысле скорости. Повалив Дельфина на пол, но стал плевать в него зубами-иглами. Хватка его была сильна, поэтому Дельфин не мог показать свою силу. В конце концов, выкрикивая нервные смешки, Койот покрыл противника толстым слоем иголок из своего рта. Но тут, как нелепая болезнь, неведомая сила схватила их обоих и вывернула так, что они с трудом могли дышать и видеть. Это был судья. Оказывается, не было равных Лебедю-Игуанодону среди воинов. Одной рукой он придерживал их неподвижно на полу ринга, вторая была поднята в воздух. В ней был зажат кубок самой вечности бесконечности.

Но, если вдуматься, в конечном итоге даже не в этом было дело.

Дело было в том, что моя первая девочка была социальной божьей коровкой. Она расставляла мелкие баночки по своей надобности, чтобы не было нам с ней горести, а была только молодость.

Моя вторая девочка была неуверенной стрекозой, прилетевшей ко мне с неизведанного поля глубин Мексики. Она не любила не секты, не рейсы, и была по пояс в борьбе.

А моя третья девочка помниться мне муравьихой среднего роста со смородиной в зубах. Она была мне так мила, что мы откусывали по кусочку ягоды, когда спали, и мысли наши при этом не были пошлыми. Мы никогда не дрались по пустякам.