Литература

Бля, больше всего не люблю, когда меня не могут понять. Никто, если поразмыслить, вообще никогда меня не понимал, и домашние этому факту далеко не исключение. Поэтому я встаю рано, раньше всех – и стараюсь поскорее скрыться за порогом, скрыться, пока никто из них не проснулся и не принялся нести тарабарщину, поучения, в которых, удивлюсь, если сами понимают смысл.

Так я поступил и в этот раз. Протер рыло холодной водой, чтобы так сильно в сон не тянуло, что-то наскоро проглотил – и был таков.

Улица сразу меня насторожила. Чересчур уж живо и сумбурно для такого раннего часа. Кто-то кричал вдали – то ли в ярости, то ли в ужасе. Вдали, в утренних сумерках пронеслась чья-то неясная тень: создавалось впечатление, что человек спасается от дикого животного. Мне стало не по себе, я с трудом сглотнул.

Таким образом неспеша, очень напряженно я двигался в своем направлении, то и дело поворачивая голову из стороны в сторону. Если бы я не был настолько осторожен и так активно не пялился куда угодно, только не туда, куда следовало, возможно, я бы заметил этого дурачка.

Вообще-то, на дурачка он не был похож. Обычный человек средних лет, в странно растрепанной одежде, как я разглядел позже, почему-то с полным мусорным ведром – к счастью! – и при всем том совершенно безумным блеском в глазах. Этот оборванец схватил меня за ворот и что-то заорал – прямо в лицо.

Не часто, знаете, такое случается. Не каждый день меня вот так запросто без лишних нежностей и околичностей берут за одежду и орут что-то совершенно несообразующееся с понятием о разумном, да еще и плюют в глаз.

Я с силой и раздражением освободился из рук идиота. Каким-то образом тот не упустил своего, по всей видимости, бесценного мусорного груза.

- Чего надо? – заорал уже я на него. – Ты че гонишь?! Говори, что случилось, попонятнее.

Этот урод два раза хлопнул веками и снова понес на меня всякую охинею. Я не понимал ни слова. Он что, совсем нерусский? Вроде, вполне рязанская харя. Может, с какого-то перепугу язык забыл?.. Или косноязычный даун от рождения? Хер разберешь…

Оттолкнув наконец дебила в сторону, я поспешно двинулся в прежнюю сторону, стараясь соблюдать еще большую осторожность. Долго еще буду эту чушь вспоминать, это однозначно. Надо коллегам на работе порассказать, хотя готов поспорить на что угодно, что Серега разгогочется, как ненормальный, Юрик с приторной тоской в голосе сообщит, что я совершенно не понимаю даже просто прохожих, а Светка задумается: на что я намекаю?.. Никто никого никогда не понимал.

Сумерки чуть рассеялись, и я начал различать предмета на некотором расстоянии от себя. Лучше бы не начинал. Потому что следующими я встретил уже сразу двоих. Хлопцы занимались довольно интересным, оригинальным делом, баловались, можно сказать. Один надежно схватив другого за шею, как мог сильнее лупил его головой об уже потрескавшуюся фару тут же, рядом стоявшего джипа.

Меня взяла оторопь и настоящий испуг. Не то, чтобы я страшился, что любитель биологической рихтовки автомобильной оптики подумает о второй фаре и заинтересуется уже мной, но согласитесь, как-то необычно вот так, во вторник, будний день, с утра… Честно говоря, что по моему мнению, так ситуация отдавала неестественностью по меркам даже выходного дня…

В голове у меня все перепуталось. Происходило Невообразимое и Жуткое. Мир, наконец, сошел с ума и занялся коллапсом. Больше, очевидно, не будет вечно нудящих родителей, охуевших начальников и хороших, спокойных фильмов после программы «Время». Мир, наконец-таки, сошел с ума.

И мне как-то нелогично вдруг стало очень жаль, что я так легко позавтракал дома.

Но при всем этом домой мне возвращаться не хотелось совершенно. Как будто, этим я бы поставил под уничтожением старого, такого привычного и уютного мира подпись и печать «Не возражаю». И мне намертво, истерично вклинилось в голову: во что бы то ни стало добраться до работы и провести там обычный рабочий день. Как никогда, сегодня хотелось серости и предсказуемости холодного будня.

Не помню, как добрался до лоховозной остановки. Я остановил в стороне – просто, на всякий случай – и стал ждать своего номера, а заодно и наблюдать занятных коллег по ожиданию.

Я бы несказанно обрадовался, но все ж удивился, если б тут все обстояло, как обычно. Но нет! Прохожие с потерянным видом бродили вокруг уже полуразбитого навеса, кидали друг на друга будто взбешенные взгляды, и кажется, старались держатся от соседа подальше, то и дело вздрагивая и отшатываясь в сторону. Ни дать, ни взять, сумасшедшие на прогулке. И при этом в глазах каждого горели хоть и непонимание, растерянность, но и как будто, четкий, пытливый разум. Каждый словно спрашивал взглядом: «Какого хуя?!».

Зрелище меня добило, и неверными, дрожащими пальцами я потянулся за сигаретой. Курить захотелось внезапно и до немоготы. Однако, рука нащупала пустоту.

Очевидно, сигареты выпали где-то по дороге – немудрено. А может, и дома позабыл.

В принципе, не за сигаретами как таковыми стало дело – мог я и потерпеть да ларька. Однако что-то изнутри требовало ясности, выхода, хотелось повернуться к прохожему и с исказившимся от ярости лицом потребовать: «Да что же, мать твою, происходит?!» Однако, остатки культурности еще удерживали меня от безумного, неправильного, нестандартного и неестественного шага. Отсутствие сигарет дало повод едва сдерживаемому действию.

- Закурить… найдется? – приблизился я к молодому парню. Вышло, что подкрался я незаметно, да и голоса своего сам не узнал: скованный, судорожный, гавкающий и как будто злой. Неудивительно, что парень с душераздирающим криком отпрыгнул в сторону, и кажется, едва не скончался на месте от инфаркта. По крайней мере, я бы на его месте точно помер от испуга.

Но эти действия человека показались мне самому предсказуемыми, наигранными, что ли, и я вдруг, ни с того, ни с сего раздражился и накинулся на него с явной агрессией:

- Чего прыгаешь?! Чего ты отпрыгиваешь?.. Да вы что, сегодня все сговорились меня с ума свести?! Что, кто ты, как звать, скажи хоть что-нибудь человеческое!!.

На этот раз парень не стал отпрыгивать и пугаться, а заорал мне что-то в ответ, но черт меня возьми, я смог разобрать хоть слово!!! Одновременно все, кто находился на остановке, будто ожидавшие до того детонации, тут же заговорили и закричали самыми разными, взбешенными, злыми, раздраженными голосами.

- Да че ты орешь?! – вопил я все на того же парня, которого успел выбрать жертвой. – Я тебя ни хрена не понимаю, говори по-русски, ты, мудак!..

Не скажу уже, кто начал первым, однако внезапно вдруг выяснилось, что мы с ним кружим друг вокруг друга и стараемся достать кулаком лицо партнера по спаррингу. У меня к тому моменту уже ощутимо ныла скула. Вообще, избранным мой противник оказался как таковой неудачен, потому что был здоровее раза в три, да и обладал, похоже, навыками борьбы.

К счастью, убежать от него мне удалось. Помню, бросил взгляд за спину, увидел, как громила споткнулся и растянулся в грязной луже, а на заднем плане с азартом живописно мутузили друг друга остоновочники.

На автобусе я решил в этот день не ездить, и вообще, держаться подальше от людных мест. Всю дорогу слышались крики и грохот, подтверждая разумность и дальновидность моего решения.

Что человеку нужно, так это хорошая встряска. В экстремальной ситуации испуганный, культурный, зажатый между стереотипами головной мозг наконец отключается, грешный – и передает все бразды правления второй, темной части, гораздо ближе расположенной к мозгу спинному, хищной, всегда трезвой, ясной и плюющей на любые условности и правила поведения. Нет, в желании во что бы то ни стало добраться до родимой работы я только утвердился, однако теперь не заморачивался лишними вопросами. Как бы то ни было и что бы то ни стало, кругом – опасность, беспорядки, война, и мне следует как бы то ни стало остаться во всем этом живым и по возможности невредимым.

Хитрыми тропами каменных джунглей я пробрался к месту пешком. Выбирал моменты, чтобы миновать открытые пространства, таким же образом я и проник в здание, где трудился. Плюхнувшись в до боли в заднице знакомое кресло, я глубоко вздохнув и ощутил, как ко мне снова – не в полной мере – возвращается способность критически осмысливать окружающее и допытываться до всяческих каверзных вопросов. Никого на работе я не нашел, однако же кто-то тут побывать успел, о чем непрозрачно намекал разбросанный везде и всюду бумажный архив и отпертые двери офиса.

Итак, что у меня было, думал я, отхлебывая – с удивлением, когда успел?.. – из чашки горячий крепкий кофе. Люди обезумевшие. Люди не понимающие меня, и по всей видимости, друг друга. Кажется, это напоминало легенду о Вавилоне: городе, где люди, возомнившие о себе слишком много, на вершине самовлюбленности дошли до того, что перестали один другого понимать. В принципе, винят во всем ветхозаветного Бога, однако ситуация же развивалась, на мой взгляд, вполне естественно, без вмешательств потусторонних сил. Утверждение личного величайшего Я и взаимопонимание между другими равными лежат в разных плоскостях.

Но не о том речь. У нас, кажется, произошло нечто подобное. Непонимание и запутанность находили выход в самом естественном экстремальном поведении человека – ярости. Рвать и кромсать. ЗАСТАВИТЬ себя понять, если по-хорошему понимать не хотят.

Ход мыслей прервало появление человека. На самом деле, не было ничего обыденнее визита клиента в этот уже далеко не ранний час. Но я на всякий случай напрягся и судорожно отставил в сторону допитый кофе, готовясь отбивать отнюдь не словесные выпады со стороны этого враждебного существа.

Человек выглядел неважно. Какой-то полупорванный бомжара с пустотой в глазах – чего он вообще сюда завалился? Однако чучело как святыню прижимало к груди кипу мятых листов, и я, боясь вымолвить словечко, указал ему на стол передо мной. Бомж аккуратно положил свои писульки.

Я с самым умным и значительным видом просмотрел испещренные печатными, но оттого не более ясными, чем речь мужика с ведром, листы. Сам же исподтишка следил за клиентом. Тот прямо и требовательно глядел на меня. Не разозлить бы чем…

И вдруг я поднял голову и посмотрел на него также. Я узнал этого замызганного оборванца! Это же весма уважаемый человек, почет для любого здоровающегося с ним за руку, примерный деятель и весьма уравновешенная, самодостаточная личность. У этого психопата со ссадинами на лице, нервно подергивающейся щекой и подрагивающими плечами трое милых детишек, красавица-жена, которая не перестает – совсем не глупо! – улыбаться, замечательный дом и завидная профессия. Этот уродец, готовый кинуться на меня в любой момент, встает всегда в семь, а ложится в двенадцать. Он не пьет, не курит, и является образцовым гражданином с любой точки зрения. На «доброе утро» он отвечает «здравствуйте», но «всего хорошего» - «и вам того же», рукопожатие его крепкое в меру, он не смотрит порнофильмов и разлагающих культуру низкопробных боевиков, он никогда не ругается матом.

Однако сейчас я его реально боялся, ибо холеная гордая внешность вдруг куда-то испарилась, а за ней уже прорывалась, уже рычала мерзкая сущность эгоиста, сущность, которой не нравилось, что вдруг жена с утра его перестала понимать, а на заправке никто не подбежал со шлангом в зубах к «лексусу» последнего года.

Однако, пауза накалялась, И я, словно опытный психиатр буйнопомешанному, стал самым доброжелательным образом улыбаться и кивать, мол, да, да, конечно, что бы вы там ни подразумевали, все – заранее «да»!

Но случилось худшее. Он заговорил. Сначала медленно, тяжело и требовательно, потом все более горячась – задавал вопросы? – и несимволично постукивая кулаком по столу. Наконец, он поднялся и уже реально стал повышать голос, когда я понял, что дальнейшие улыбки и кивки с моей стороны становятся уже совсем неуместны.

- Сядьте, - не смог сдержаться я, и клиент тут же перешел на крик. Лицо его побагровело, глаза начали вылазить из орбит, до такой степени жажда быть понятым и оцененным лезла изнутри. Он размахивал руками уже у моего лица, когда я решил действовать. Возможность прицелиться существовала, и точным ударом кулаком между ног я свалил разбушевавшегося жиртреста на пол. Но незадача – кабан потянул меня за собой. Мы стали возиться и пинать друг друга, а подлец даже меня укусил. Мне удалось наконец вывернуться и подняться на ноги. Оборванец тоже вскочил, затравленно огляделся по сторонам, потом вдруг без всякого видимого повода заорал как совершенно ненормальный, зачем-то скинул штаны вместе с трусами – и выбежал из офиса прочь, не переставая оглашать окрестности криками взбесившегося буйвола.

Почти сразу из дверей показался еще один. Я осмотрел нового врага кровожадным взглядом и не сразу узнал в том ни кого иного, как шефа. Явился, родимый! Подлое создание, привыкшее выплевывать свои гнилые реплики мне в лицо, озиралось и с ужасом в лице провожало сбежавшего «господина» взглядом.

Я предвкушающе ухмыльнулся. Говнюк, он привык тонуть в дерьме собственного обожания и незаменимости. Этот точно считал себя единственным и неповторимым божеством маленького офиса. И едва стоило ему пролепетать несколько фраз на непонятном языке, как я с ревом понесся на него, весь в нетерпении разорвать на кусочки.

За окном уже пылали пожары.