Литература

Я думаю, уже этим знойным утром мы снова станем молодыми и будем любоваться синеватой гладью рассвета, выпуская наружу некоторые мысли и соображения по поводу ранее увиденного. Ты вспомнишь, каков был рассвет тридцать лет назад, как внезапно он начинал твою новую жизнь, с каждым днем разрывал цепи неприятных снов, приснившихся тебе потной и безжалостной ночью. Ты не забыла, как чьи-то руки уверенно обнимали тебя, как прикасались к ресницам чьи-то губы, как падали осенью крупные мокрые листья за мутным стеклянным окном. Ты не забыла отчетливость форм той картины, которую ты некогда писала для него, как выводила каждый штрих, отдаваясь иллюзорности пространства и силе эмоций, которые окутывали тебя с каждым новым мазком... Березовая осень за окном в очередной раз указывала тебе на некое постоянство, ибо каждый год, что бы ни случилось, что бы ни стряслось, она наступит — твоя осень. Ты закрывала тогда глаза, легко улыбалась; приоткрывая окно, вдыхала ветер с каплями дождя, проводила пальцем по щеке, затем выгибалась всем телом вперед и взлетала в серое небо, покрытое сотнями небольших и забавных тучек. Однако воспоминания так и не смогли окончательно вернуть тебя в ту свободу, как ты ни старалась, ибо годы, обнесенные толстым холстом повиновения самой себе, определенным образом вторглись в молодость, не оставив за собой и самой малой капли того беспамятного детства, которое ты почему-то так хотела забыть. Как только наступала ночь, миллионы созвездий устремлялись в твои глаза, отданные темному и сильному небу, которое уже не было для тебя непреодолимым навесом, пусть чем-то пугало порой, но ты стала относиться к этому со снисхождением, так как не могла противостоять своим страхам перед той теплой ночью, о которой и вспоминалось ранее.

Под окном, возле парадной вот уже несколько лет сидел странный молчаливый старик, который просто беззубо улыбался дождливым облакам, и лишь изредка нарушал свою собственную тишину тихим хрипловато-шуршащим пением:

Затем он снова отдавался тишине, для того, чтобы окончательно убедиться, что его никто не слышал. Стеснительный такой старичок...

И так проходила осень — рассыпалась дождями по шершавости асфальтов, по небольшим протоптанным десятками ног тропинкам, по твоему окну в спальную, где ты ждала холодов и с упреком заклеивала щели на рамах. Небольшие настенные часики не переставали напоминать о наступлении холодов, посему ты просто вытащила из них маленькую батарейку и спрятала ее в ящик комода, так тебе было спокойнее, и ничто не торопило и не предвещало.

Однажды ты проснулась ночью. Скорее тебя разбудило легкое шуршание за окном. «Что это?» — подумала ты, вылезая из под одеяла и укутываясь в голубой махровый халатик. Слегка раздвинула шторы, выглянула... Снег. Падал шелковой прядью с того загадочного и порой страшного неба, с которым у вас теперь сложились довольно-таки дружелюбные отношения. И тогда, именно в ту ночь ты в первый раз заговорила с ним: «Здравствуй...» — прошептала ты, впрочем, не надеясь, что небо ответит, так как из за густого потока снежинок его совсем не было видно. «Наверное ты не слышишь, что я говорю... — продолжала ты, — для меня важнее просто говорить с тобой, просто шептать тебе то, что мне сниться, то, что желаю я, чего хочу...» Ты медленно опустила взгляд вниз, на подоконник... Там дрожали от холода цветы в горшочках, напоминая о том, что пора бы их переместить в более укромное место. Ты переставила их на столик возле своей кровати и опять подошла к окну. Никаких надежд на рассвет еще и в помине не было, но эта ночь почему-то не показалась тебе страшной и серой, скорее она была единственной голубой ночью, которую ты ждала с детства. Снег... он не прекращался, а казалось, стал падать еще сильней, его поток обрушивался на уже ставшие мохнатыми ветви деревьев, на молчаливого старичка, который надвинул на глаза шляпу, поднял воротник старенького пальто и редко выпускал дымок из очередной сигареты. «Бедный...» — подумала ты, и вдруг... Что-то произошло. Ты и сама не поняла сразу, что именно нарушило твое полусонное спокойствие, лишь спустя пару минут тебе все стало ясно.

— Здравствуйте, — сказало небо, стряхнув с себя очередную порцию снега. — Почему вы не спите? — спросило оно приятным мужским голосом.

— Я... меня разбудил падающий снег... У меня чувствительный сон, я просыпаюсь от каждого дуновения ветерка, вот и сейчас... — Ты поначалу немного смутилась такому неожиданному диалогу, но вскоре уже полностью была стерта грань между вами.

— Вам не холодно там?.. — поинтересовалась ты.

— Нет, что вы! Я благодарен вам за беспокойство, но мне ничуть не холодно. Наоборот, в это время года я предпочитаю легкий морозец.

— Отчего тогда вы плачете? — Ты прониклась к небу необъяснимой жалостью и одновременно нежностью. Ты была благодарна за то, что оно поддержало разговор с тобой.

— Я? Плачу? — По интонации тебе показалось, что небо улыбнулось. — С чего вы взяли?

— Ну... мне всегда казалось, что дождь или снег — это ваши слезы... Еще с самого детства я переживала, что у вас в очередной раз случилось что-то печальное...

— Извольте. Абсолютно нет. Ничего печального у меня не случилось, да и не случалось вовсе. Я не смогу вам ответить, почему я дарю вам то снег, то дождь — на этот вопрос вы, впрочем, ответите сами себе, если пожелаете, но чуть позже.

— Хорошо. — Ты улыбнулась. Немыслимый груз свалился с твоих плеч, когда ты узнала, что у неба все замечательно и что оно не плачет.

— И часто вы останавливаете время? — вдруг спросило небо, чем ввело тебя в некоторое замешательство.

— Хм... — Ты оглянулась на мертвые часы за спиной. — Просто, я люблю тепло... Мне всегда казалось, что поздней весной или летом жизнь приобретает большую свободу и радость, нежели сейчас...

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — грустно промолвило небо, — свобода и радость, о которых вы говорите, приходят и летом, и осенью, и зимой, и весной — все зависит от вашего настроения и ваших желаний. И закройте пожалуйста форточку, а то простудитесь, вам и так меня будет замечательно слышно.

Тебе стало очень приятно, что небо беспокоится о тебе. Ты прикрыла форточку, но не до конца, ибо было очень приятно контактировать с небом напрямую, без всяких стекол. Именно в тот момент в твою комнату пробрался небольшой лучиклунного света, окутал тебя желтоватым сиянием, и стало тепло.

— Спасибо! — сквозь слезы благодарности прошептала ты, вытирая краешком рукава две выпавшие слезы.

— Не за что, — ответил ласковый женский голос.

— Ой... А кто вы? — зачем-то спросила ты, хотя и так уже догадалась.

— Мы будем дарить вам тепло до тех пор, пока вы сами не научитесь греть себя приятными мыслями, —в унисон пропело небо с подружкой луной. — А пока что... — протянуло небо. — Ложитесь спать и...

— И?.. — спросила ты.

— Отведите этого молчаливого старичка домой, он совсем замерз.

— Как я до этого раньше не додумалась! — вслух подумала ты и выбежала прямо в халате на улицу, но... Старичка уже не было. Скорее всего он сам укрылся в своей квартирке.

«Жаль... — подумала ты, — ведь так хотелось ему помочь!» Что-то внутри прошептало: «А ты уже помогла ему одним только желанием — помочь».

Закружилась вьюга, снег полетел в твое лицо, взмахнул твоими волосами и... Ты проснулась утром, в своей теплой кроватке. Кто-то бережно укрыл тебя одеялом — халатик висел на спинке стула. Ты поднялась, отправилась на кухню, где приготовила себе горячий кофе, улыбнулась вчерашним событиям.«Странно...» — подумала ты, но внутри опять пропел голос: «Ничего странного. Абсолютно ничего».

— Да! Ничего странного! — воскликнув, улыбнулась ты.

Выпив кофе, ты подошла к комоду, достала из ящика маленькую батарейку от небольших настенных часов и вернула ее на место, тем самым возобновив еле слышное «тик-так». Стало тепло и уютно.

С того раза ты больше никогда не слышала приятный голос неба, лишь изредка пение старичка про «Лунную Дорожку» напоминал тебе о доброй хозяйке неба — луне, которая была так мила, что согрела тебя той удивительной ночью. «Спасибо!» — подумала ты, обращаясь к своим друзьям, и вступила в новое время года, улыбаясь падаюшему снежку и греясь порой перед окном в лучах лунного света.