Литература

В прошлой жизни я был пулей. Калибра где-то тридцать восьмого. Зажатый в гильзе лежал в черной коробке вместе с остальными собратьями по судьбе, дожидаясь своего часа. Временами, когда хозяин открывал шкаф, мы перезвякивались друг с другом парой фраз, но в целом, конечно, жизнь текла медленно и скучно.

До того самого дня, когда я проснулся от яркого света. Кусочек голубого летнего неба врывался в открытую крышку нашей картонной коробки вместе с потоками теплого солнца. Я смотрел, и все не мог нарадоваться; глаза, годами пребывавшие в темноте покрылись влажной пеленой слез.

- До чего же хорошо…, - радужной искоркой мелькнула мысль в моем свинцовом корпусе. – И умирать вовсе не хочется.

В этот момент панораму закрыла чья-то большая волосатая пятерня. Обхватив мое холодное тело мясистыми пальцами, она вытащила меня на поверхность.

- Что от меня потребовалось этому усталому бородатому старику? – недоумевал я, осматривая скромную, но со вкусом обставленную комнату.

Потом он положил меня на стол рядом с клочком бумаги. К сожалению, не смог разобрать, что же там все-таки было написано, помню только жирное «прости», отразившееся на моем цилиндрическом корпусе. Затем с гулким грохотом бородатый обрушил на стол какую-то увесистую штуковину. Я поднял глаза: не источавшее ничего кроме гнилостного дыхания смерти дуло пистолета зияло передо мной черной бездной возмездия.

- О, Господи! – воскликнул я про себя и откатился в ужасе на несколько сантиметров, но не рассчитал расстояние и в полуобморочном состоянии шлепнулся на пол.

Через некоторое время я снова очутился в дрожащих пальцах старика. Он засовывал меня в какой-то узкий тоннель, куда мне жутко не хотелось.

- Ну, давай в другой раз, только не сегодня, а? – умолял я.

Вдруг что-то щелкнуло и я снова оказался в полной темноте и прострации. Через некоторое время глаза свыклись с обстановкой, я увидел узкий просвет в конце тоннеля, через него вполне можно было наблюдать происходящее снаружи.

Сначала довольно долгое время передо мной была горизонтальная поверхность стола с запиской. Может, старик отошел по своим делам или просто находился рядом, не знаю. Вдруг изображение дернулось, и все завертелось. Когда картинка вернулась снова, я увидел складки на белых брюках, они уходили далеко к полу и заканчивались коричневым носком ботинка. Очевидно, старик держал пистолет в руке стволом вниз. Потом он начал ходить из стороны в сторону. Темный узор на зеленом ковре галлюциногенно мелькал передо мной, от чего начинало немного укачивать.

Внезапно все резко сменилось красным. Приглядевшись, я увидел человеческое горло, желтые зубы и дрожащий язык.

- Ненормальный?! Зачем он обхватил губами ствол?? – никак не мог понять я.

Яркий свет. Снова зеленый ковер. Старик тревожно ходит из стороны в сторону. Останавливается. Подносит дуло к лицу и начинает меня рассматривать. До конца жизни не забуду выражения его глаза. Испуганное. Затравленное. Расширенный черный зрачок, словно эпицентр ядерного взрыва, распространял вокруг себя ударную волну карего глаза, которая завершалась красноватыми венками на слезящемся белке – лучами радиоактивного заражения.

Старик разжал пальцы, я упал на пол. Совсем рядом было слышно, как он тихо всхлипывал.

- Почему он плачет? – тщетно ломал я свои свинцовые мозги. – Ведь такой замечательный день, солнышко, лето… Что еще нужно для счастья? Почему ты так печален, старик? Не ты ли учил нас бороться со всеми трудностями судьбы до конца? Даже когда кажется, что все безнадежно? Ответь мне, старик…

Установилось гробовое молчание. Он взял пистолет в руку, и в этот раз я увидел седину на его виске. Капельки масла стекали по моей свинцовой поверхности.

- Остановись, безумец! Не делай этого! – тщетно кричал я в пустоту тоннеля, слова рассыпались в воздухе и не доходили до адресата.

Многократные молекулярные комбинации вопросов «Зачем? Почему? Зачем?! Почему?!! Зачем!!!» - крутились в голове и, не находя разумного объяснения только сильнее раздражали меня.

- Старый дурак, я же ведь не хочу, не хочу убивать тебя…

Он нажал на крючок. Что-то больно ударило меня по ногам, оглушенный я полетел с бешеной скоростью, рассекая пространство тоннеля.

- Не убивай. Не воруй. Не прелюбодействуй… Да какого черта тогда писать книги о силе человеческой воли и удивительной жизнестойкости, если ты сам, автор, в итоге предпочитаешь вышибать себе мозги куском свинца, вместо того, чтобы жить, бороться дальше?

Предельная иррациональность и абсурдность существования разрывала меня на куски. Я вылетел из ствола. Время остановилось.

До виска старины Хэма оставалось еще около пяти сантиметров, а значит у меня еще была возможность насладиться красками летнего утра. Через широкое окно в кабинете писателя в меня врывалась бескрайняя синева небосвода с воздушными штрихами перистых облаков. Внизу я первый раз увидел море, зелено-голубыми волнами оно выплескивало на берег избыточную энергетику, такое могучее и сильное, оно хранило в своих соленых водах тонны пестрых рыбешек. Разбившись на стайки, они непринужденно плавали, размахивая плавниками, попадали в сети рыбаков, и солнце искрилось на их мокрых чешуйках. В это время в вышине парили белые чайки. Мне мучительно хотелось быть с ними, и я вполне бы мог долететь… если бы не направление, которое мне с роковой неизбежностью задал старик.

Я отчаянно закричал, задрожав крохотным тельцем, а после с хрустом проник в его голову, весь до нитки покрывшись кровью. Я застрял где-то в районе левого полушария мозга. Кровь еще продолжала пульсировать по тонким сосудам старика. О чем думал он в этот момент? Не знаю… О море... или вспоминал улицы Парижа. А возможно, и скорее всего он в полузабытье уже окунулся в бесстрастную белизну вековых снегов Килиманджаро…

Я молча лежал, зажатый мозговым веществом в голове старика, представляя как меня потом заколотят в деревянный гроб вместе с трупом, под торжественную музыку забросают землей, и люди будут заливаться горькими слезами, вспоминая, каким же замечательным писателем, был этот старик. А потом все разойдутся, забудут. Долгое время я снова буду пребывать в темноте. Но рано или поздно черви уничтожат тело старика, незадачливый археолог вынет меня из черепа на поверхность, и тогда я снова увижу его… Я снова увижу море!