Литература

Когда Христос берёт свой автомат.

Когда, избит судьбой, я шёл к своей берлоге,

То, в тогу комплексов замотанный до пят,

Глядел на христианские чертоги,

Как нищие на богачей глядят.

Соборность таинств, тёплый свет лампады,

Покой, блаженство храма – как во сне,

И небо, и предчувствие награды

За путь нелёгкий к богу, а затем к себе.

Осмысленность пути и близость светлой цели,

И веры истинной непотопляемый ковчег, -

Всё это ощутил я в полной мере,

Поверил в справедливость я и бег

Свой прекратив, я в храм зашёл как грешник,

Застыл смиренно возле алтаря

И тихо, неподвижно, как подсвечник,

Застыл я, пред иконами горя.

Не веря в бога, я поверил в душу

(Волюнтаризм, конечно, – молод был!),

И сердце пробурило страх и стужу,

И колокол свободы зазвонил…

Но поп пришёл, и стало всё, как было:

Пробился к алтарю наживы хлам.

Я помню похотливое свиное рыло

И сытый бас: «Пожертвуйте на храм!»

Я многое на свете им прощаю,

Буржуям, прилипалам и ворам,

Я словно мясо от себя им деньги отрываю,

Но это… Суки, это ж божий храм!

Я в ярости сжал кулаки до боли,

Но чудо!... Вдруг сошёл Христос с креста.

Сказал он мне: « Пошли, камрад на волю.

Покинем эти мерзкие места».

Его лицо знакомо мне до боли,

В нём будто лица множества людей

Воплощены; из них любой достоин

И почитания, и славы, и церквей.

Я за руку его схватил: «Скажи мне кто ты?

Ты не Христос ведь!» - «Нет, брат, я Христос,

А также легион мне имя, плюс ещё две роты,

Героев всех времён и всех известных гроз.

Да, я – Христос, за правду павший

Ессей, ну а по-русски коммунист,

Тот поп, распявший меня дважды,

Лжёт обо мне красиво, только рот его нечист.

Я – Че Гевара, славный команданте,

Чей труп растащен на рекламные щиты,

Я – Ленин, Маркс и Энгельс и все те атланты,

Которые боролись, как и ты,

Матросов, как и ты, Гастелло

Как ты, безвестный павший часовой,

В крови который, в гари по колено

Разил врага под Минском и Москвой,

Как тот ученый, столько жизней спасший,

Но сам погибший в рокоте трудов,

Я – ради Человека преждевременно упавший,

Что оставляет в мире мир и сотни своих вдов.

Я – первого восстанья предводитель,

Впервые я повёл рабов на смертный бой,

И я же до смерти вчера избитый

Нацбол. Лежу в СИЗО с пробитой головой.

Я тот, который правду-матку рубит смело

Башки рубя кровавым палачам,

Я тот герой, который ценит дело,

Его предпочитая всяческим речам».

«Бунтарь? Не может быть! Неправда это!

Ты ж воплощение любви и милосердия, Христос,

Смирения, исполненного света

И злу непротивления до кончиков волос!»

Он усмехнулся горько и взглянул сурово:

«Любви? О да! Но не преступного, брат, сна!

Непротивление предать людей всегда готово,

Оно – непозволительная роскошь в наши времена!

Что впереди? - Есть меч и бегство от свободы?

Я так люблю людей, что сразу выбираю меч, мой брат!

Что ж, вызов брошен – трепещите кровососы и уроды,

Близка расплата, ведь Христос берёт свой автомат!»

Февраль,2006.