Старуха
1. Писать – это вообще как-то немыслимо… И вообще – что значит – «писать хорошо»? Вот у меня почему-то золотой середины не получается: либо перегружено (спокойно можно запутаться в эпитетах и метафорах, и, порой, к концу предложения начало его забывается напрочь), либо неубедительно… Или мне так кажется, что неубедительно. А самая большая проблема – это когда жутко хочется писать, а про что? – голова пуста, как новенькое ведро: полный дзэн – ничего не надо, бессмысленный свет и пустота. Вот это уже тяжело.
2. Вот представьте: порой я, находясь вместе с женой в гостях и будучи в полной уверенности, что у нас дома никого, кроме кошки, нет, и быть не может, всё-таки иду к телефону и набираю наш номер – а вдруг я отвечу? И становится жутко… Просто сразу осознаётся та пустота в нашей квартире, когда нас в ней нет – какая она, эта пустота - мёртвая, неподвижная. И в этой пустоте вдруг раздаётся телефонный вопль, который похож на ребёнка-урода: развития не будет, и дефективный младенец, никому не нужный, элементарно умрёт… Интересно, а чтобы я стал делать, если бы услышал в трубке свой собственный голос?
3. Или ещё на ту же тему: как-то пару раз я даже записывал при помощи микрофона на плёнку звуки пустой квартиры… То есть – перед тем как уйти на работу - я включал свой Panasonic, к нему – микрофон, в деку – кассету, вместо наушников – просто переходник (это чтоб микрофон не свистел, потому что звук я выворачивал на полную), затем – на запись, и тихонечко, на цыпочках, из квартиры – на работу… Что-то, конечно, записывалось: едва слышимый треск, щелчки, но не более того. Но, всё равно, страшно – и я это дело прекратил. Если бы на кассете оказалось что-нибудь существенное, то даже не знаю… Например, звук, похожий на чей-нибудь незнакомый голос. Или удары. Шаги. Как потом в такой квартире дальше жить? Уходить куда-нибудь на ночь? Или засыпать с чётким ощущением: на тебя смотрят чужие холодные неживые глаза, кто-то стоит рядом, и спине твоей, мокрой от пота, больно от присутствия воображаемой (а если – нет?) нежити… Я человек впечатлительный и потому записывать пустоту на плёнку прекратил. Ну его. Себе дороже.
4. Олег Постнов написал «Страх». Я прочитал. Можно идти прыгать с десятого этажа. Зачем он написал так хорошо и так страшно? Это же от зависти удавиться можно. Я тоже хочу писать хорошо и страшно! Но, если писать – это немыслимо, то писать хорошо – немыслимо вдвойне. И что теперь делать? Руки опускаются.
5. В детстве я очень пугался, когда, твёрдо зная, что дома – мать, отец, брат, давил кнопку звонка, ждал, давил опять, а потом понимал, что в нашей квартире никого нет… Но если я звоню – значит кто-то слышит мой звонок! Кто-то, кого не видно, когда дома есть мама или папа, или брат; этот кто-то прячется до поры до времени, ждёт – я буду один, буду звонить, а он не откроет, хихикая за дверью, потирая старческие ручонки. Мне представлялась скорченная старуха, лохматая, грязная, та самая старуха из снов, которая раньше каждые сутки появлялась в моей индивидуальной ночной реальности и мучила меня. Старуха эта снилась мне, когда мы с семьёй жили на старой квартире, потом (мне исполнилось восемь) мы перехали в новое жилище, и старуха пропала, появляясь лишь иногда: я давил кнопку звонка, никто не открывал. Я, обливаясь липким потом, весь в пупырышках, лез в карман за ключами…
6. Мне было где-то шесть. Однажды ночью я проснулся и почувствовал, что рядом кто-то лежит. Я осторожно повернулся и посмотрел: чёрный старческий профиль, тонкие волосы, торчащие во все стороны, какие-то невесомые, прозрачные. И, вроде бы, не дышит. Я тихонько отвернулся к стене и, зажмурившись, нырнул в сон, подальше, поглубже. Чтоб не заплакать от страха и не разбудить то, что лежит рядышком…
7. Я боюсь пустоты. Любой. Боюсь пустоты собственной квартиры и не меньше – пустоты собственной головы. Потому что пустота не может быть необитаемой…
Сентябрь, 2002. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
