Литература

Сегодня как-то прохладно…

Ненавижу цирк: в нём всегда грязно и воняет потом; на входе постоянно придираются к билетам – мол, поддельные, рваные, замусоленные (интересно – зачем и кому нужны чистые и целые билеты, коль они всё равно будут разорваны и выброшены в урну?); идёшь по тёмному коридору, а к тебе пристают уродливые полуголые тётки с гнилыми зубами – от тёток несёт табаком; место твоё вечно занято, а если нет, то сиденье всё равно измазано липким – колой или мороженым; всегда темно – вот от чего невероятно мерзко, почти не видно, что там, на сцене, происходит; акробаты, в пожёлтевших от пота трико, с немытыми волосами, расточая едкую вонь, швыряют друг дружку без особой сноровки и каждый раз кто-нибудь из них разбивается; старые клоуны уныло шлёпаются в опилки, неохотно кажут зрителям облезлые тощие задницы и со скукой тыкают вилами полудохлых собак и медведей, а также грязных голых людей на поводках – вот и всё, что могут клоуны; фокусник ничего не умеет, кроме как отрезать ассистентке пальцы, смущённо улыбаясь в ответ на её жуткий крик; дрессировщик мучает худых свиней, лупит их утыканной гвоздями палкой, а иногда кормит посиневшей младенческой тушкой, перед кормлением разрубив крохотного человечка на куски ржавым топориком на колоде; джигиты довольствуются тем, что без особого удовольствия насилуют на арене костлявую кобылу; полуголые тётки из начала рассказа открывают на всеобщее обозрение (лучше бы они этого никогда не делали) дряблые сиськи и, фальшиво хохоча, предлагают за, как они считают, вполне умеренную плату пощупать их весьма сомнительные прелести – ни разу не видел, чтобы кто-нибудь согласился… Но всё это ерунда. Хуже всего – это призрак Никулина в капитанской фуражке, сидящий напротив, среди скучающего народа, всякий раз, когда я прихожу в цирк. Сидит и смотрит, смотрит в моё сердце, а между нами – арена, на которой валяется ластами кверху посеревший труп тюленя – лежит себе в сторонке уже вторую неделю и вроде как никому не мешает. Призрак сканирует мои затёкшие от смрада мозги и злится: он прекрасно знает, что я ненавижу цирк, и, всё же, каждый раз спрашивает беззвучно – ну зачем ты занял чужое место? ты ведь не любишь цирк? зачем ты приходишь сюда снова и снова? уходи! уходи! уходи!

Придёт время и я найду способ сжечь эту омерзительную пародию на театр, со всеми клоунами и дрессированными свиньями. Надо бы раздобыть бензину…

Август, 2002.