Литература

Умер я на той неделе.

Бывает, что и говорить. Не то, чтоб я к тому стремился или болел там неизлечимо – нет. Здоровья я был ну, если не богатырского, то близко к тому. И жить мне нравилось – не жаловался. Пивасик любил попивать, беленькую… Но вот так случилось, что в то утро сломалась у меня машина. Я, значит, на работу ехать, а она, су…дьбоносная моя, сломалась. Вот тебе и «БМВ»! И не старая ведь! Каких-то там семи лет от роду. Для «бэхи» это разве возраст?

Я ключик в замке зажигания повернул, значит, стартер, значит, завращался и –пиз…анская башня!- заглохла моя машинка, так и не заведясь. И никаких признаков жизни. Что уж там с ней приключилось – хер…ес его знает. А на работу надо. А опаздывать нехорошо. За это могут вы…гнать с работы. Я прикинул, значит, что надо как-то своим ходом добираться, и потопал к остановке. Какого лешего меня туда потянуло, ху…лио иглесиас его знает, только надо мне было перейти дорогу.

Сразу хочу сказать, что прейти дорогу, это тебе не поле перейти! Оказывается, машины летят, не замечая тебя. А если замечают, то ревут возмущённо клаксонами, а из открытого водительского окошка слышен приветливый мат.

Вот я и говорю, что му…жчина я не далёкого ума был, что двинул на остановку. Нет, чтобы просто поднять руку и сунуть свою жо в первое «пежо». Или «жигули», какая разница? Денег, может, у меня не было? – спросите вы. И правильно сделаете. Да, не было. Только не денег, а мозгов. С деньгами в тот день обстояло чуть лучше. Они были. Но я не воспользовался ими, я, бля…шечка, как все захотел! Но ведь все изо дня в день переходят через дорогу! Я этого, разумеется, не учёл. Все и перешли. Кроме меня. Откуда я мог знать, что топая по зелёному, надо ещё и бешено головой вращать?

Это я теперь такой умный, после того как умер. Мёртвые – они все на редкость умны. Только вот, беда, знаниями своими поделиться им не с кем. Друг с дружкой разве только. А чем? Если такой умный, чё не живёшь, зачем тогда умер? Вот и пропадают эти знания!

А меня, как не трудно догадаться, сбила машина.

Девушка, что шла передо мной, привлекла моё внимание своими задними формами. Знаете, шла от бедра. Ножка вперёд, попа вбок, вторая ножка – вперёд, попа – на другой бок. Как я мог на это не смотреть? Я и смотрел. А девушка – не будь дура – смотрела вправо-влево. Поэтому, когда на красный вылетел му…жчина на «Газели», девушка в два прыжка была на тротуаре. А я был на капоте. Ещё я был на лобовом стекле. Потом я аккуратно отделился от туфель и немного подлетел в воздух, не ощутив, правда, от полёта никаких положительных эмоций. Приземлился я чуть в стороне от точки взлёта. Метрах в десяти – пятнадцати. «Газель», не сбавляя хода, укатила. Вокруг меня собрался народ. А я лежал и помирал. Больно мне не было. Не до того. Обидно мне было – девушка даже не подошла к моему ещё живому телу. Да, ребята, красота – страшная штука! И безжалостная!

Когда приехала «скорая», я уже умер. Не приходя в сознание. Я витал над собственным телом. Прикольное это зрелище, доложу я вам – смотреть на себя со стороны. Да ещё на мёртвого. Никогда бы не подумал, что буду так нелепо выглядеть. Если бы знал, что буду помирать, обязательно принял бы какое-нибудь благообразное выражение лица. А то – глаза навыкате, рот – перекошен, башка разворочена. Не, вру, не разворочена – слегка пробита.

Интересно, отчего я умер? Оттого ли, что долбанулся приземляясь, или же что треснуло меня при взлёте? Ну да ладно. Самое обидное, что никто не запомнил номер машины, что сбила меня. Я тоже не запомнил, мне было не до того, я в тот момент летел. А остальные-то чем были заняты?

Посмотрел я на себя усопшего и решил, а не догнать ли мне «Газель» ту? Наверняка, фасад я ей подпортил. И я полетел. И так, знаете, мне хорошо стало, что плюнул я на этого му…жчину в «Газеле», и просто стал кружить. Всё выше и выше. Люди были такие смешные. Торопились куда-то. А я-то лучше был? Боялся на работу опоздать, боялся, что меня вы…несут на всеобщее обозрение, как злостного нарушителя трудовой дисциплины. А теперь вот я ничего не боялся. Мне теперь было легко. Ноу проблем! – сказал бы я сейчас, если бы меня спросили: как твои дела, дорогой товарищ? Ноу проблем, ребята!

Меня поднимало всё выше и выше. Я этого не замечал, я балдел. Такого кайфа ни пивасик, ни бабы, ни даже беленькая доставить не могут. Сравнить-то не с чем даже, как у вас тут всё запущено! Скучно вы живёте. Скучным прямая дорога в ад. Я так думаю. Потому что не знаю, есть ли он. Я там не был.

А Рай есть! Бля…шечкой буду, есть Рай! Я там был. Правда, меня не пустили, но это уже нюансы. Жил я немножечко ху…лио иглесивато для Рая и матом много ругался. Но и на ад не нажил, что не может не радовать. А если просто сказать – жил я – ни то, ни сё. Искры во мне не было, прямо, как в «бэхе» моей. А беспризорным шляться там непозволительно. Все эти призраки с привидениями – это всё последствия белой горячки, нету их.

Полетел я к земле, значит. А куда ещё-то? Ну, думаю, пока моя участь решается, полетаю-покайфую. И тут меня как долбанёт. И слышу из темноты: «Пульс появился!». «Ага! – думаю, - это меня воскресили».

И точно, очнулся я потом в палате реанимации. Болит – всё. Одна только правая рука не болит. Она одна со всего моего организма не пострадала. Это, значит, чтобы здороваться можно было и в носу поковырять. А что нам ещё для жизни надо? Ну, а остальное, доктор сказал, вылечат. Так что, ноу проблем, ребята!