Литература

- Долбанный случай! - Воскликнул бы Андрей Абрамович Культер, врач психиатр в третьем поколении, если бы его попросили прокомментировать происшедшее с Максимом Сакиным, но Андрея Абрамовича Культера никто ни о чем не попросил, потому что Андрей Абрамович Культер умер от брюшного тифа за много лет до описываемых ниже событий. И поэтому, с родных Андрея Абрамовича Культера причитается за то, что его предполагаемый выкрик "Долбанный случай!", был воображен и записан мной в начальных строках этого короткого и, несомненно, печального повествования. А печального потому, что реальность Гены Gorrilaz предположительно находится на уровне пятой тональности, и если это ничего не говорит Вам, то мне это говорит о том, что жители такого уровня системы, к печали относятся спокойно - она столь естественна там. Поэтому жалеть никого не нужно, за ребят стоит напротив порадоваться - столько событий на стремной, ничего не предвещающей, кухонной вечеринке.

Итак, оставив истлевшие кости и исковерканный акроцефалией череп Андрея Абрамовича Культера спокойно лежать там, где их захоронили его благодарные и неблагодарные пациенты (парни из второй категории, в ночь после похорон, сожгли на его могиле чучело с головой в форме башни и в докторском халате), перенесемся к Максиму Сакину и его проблемам.

Собственно, Максим.

Максиму жуть как надоело всё это дерьмо. Его три дня подряд мучили ослепляющие головные боли, от которых не спасали никакие болеутоляющие. Максим мало чего понимал и по всей видимости именно поэтому попёрся на устраиваемую его сокурсницей вечеринку. Он хотел отвлечься и выпить. Он хотел забыть боль, или, вернее даже то, что приходило в него вместе с ней. Максим никому не признавался, что сходит с ума - он не был уверен в этом до конца, но на фоне жужжащей боли ему казалось, будто он слышит радостный и странно знакомый голос какого то пацана. Голос орал что то издалека, очень медленно приближаясь, становясь громче и разборчивей. Словно какой то старый дружок Максима увидел его в бинокль, и теперь бежит к нему, медленно сокращая двухкилометровое расстояние, и орет что то радостным матом.

Но на провонявшей тухлыми щами кухне сокурсницы Дины Буханкиной, где за липкой клеенчатой скатертью стола разместились он и еще несколько человек, Максим понял, что ни боль, ни все более усиливающееся ощущение сумасшествия, не пройдут. Алкоголь не помогал.

Его раздражало все… Отвратительная вонь - так пахнет замоченное с неделю назад белье, когда достаешь его из таза с мутной застоялой водой. Максим закрывал глаза и видел этот таз, предварительно спрятанный Диной под мелкую ванну. Раздражало занудное бесконечное урчание сливного бачка в туалете, что был размером с кабину телефона автомата, он зашел туда помочиться и долго и злобно вслушивался в сиплое "бррллл", глядя в наполненное до отказа бумагой с коричневыми кляксами мусорное ведро без ручки. Раздражало глупое пьяное ржание каких то пацанов - видимо друзей Дины… бесила его и сама Дина - краснолицая сельская баба (она говорила, что родом из какой то мифической деревушки под идиотским названием Муховка), с огромным носом и редкими сивыми волосами, которая, пьяненько ухмыляясь, поглядывала на него бесцветными глазами. Он знал, что эта деревенская дура по уши в него влюблена и стоит ему щелкнуть пальцами - и она тут же начнет снимать свои потные тряпки. Когда то давно, когда еще не было этой боли в голове, а казалось, что она сопровождает его уже долгие годы, когда то давно он по пьяной лавочке отымел Дину в мужском туалете кафе "Салют", где они с группой справляли Новый год. После этого случая Дина все тщилась повторить видимо понравившийся ей трах, но Максиму даже не хотелось думать об этом. Он с сильным отвращением вспоминал мерно движущийся гигантский белый зад Дины, ее сиплое дыхание и шепчущий слюнявый рот: "Давай, малыш, давай". Это было неприятным воспоминанием. Поэтому щелкать пальцами он не собирался.

Он с ненавистью разглядывал угрястые хохочущие лица окружающих и думал о том, насколько они реальны.

В эти тяжелые, наполненные стучащей по вискам болью, три дня он с удивлением понял, что ни хрена не знает об окружающем его мире. Не знает: ни кто он, ни что такое его мысли, ни для чего вообще он, его мысли и этот сраный мир вокруг. Когда он начал раздумывать на подобные темы в его больную голову стали приходить различные версии происходящего. Все версии были почему то жутко пугающими, абсурдными и, в то же время, какими то действительно возможными в этой загадочной реальности. "А что если все вокруг - думал он, - лишь искусная голограмма, где я - центральная фигура странного космического эксперимента, цель которого неизвестна, потому что все, кто ставил этот эксперимент, давно умерли, и кончится все это наверняка препогано. И так как все нереальны, а реален лишь я один - значит плохо и больно будет мне одному… Или даже не так: эксперимент над собой поставил я сам, создав нереальный мир и населяющих его людей, и я - есть непонятное существо, витающее в непроглядном холодном мраке, искра сознания в абсолютной пустоте, а теперь, когда я понял все это - мир исчезнет и я снова окажусь один в бесконечной тьме…"

Он понимал, что думает о какой то херне, но ничего не мог с этим поделать. И ведь еще была боль, нескончаемая, унылая, доводящая до исступления боль, которая словно убеждала его в правильности безумных рассуждений и говорила о близком конце. Голос, кричащий что то в его голове, теперь находился совсем рядом. Максим решил, что когда он услышит и поймет, что именно кричит этот голос - все закончится.

Страшно думать, страшно не думать… И хренова Дина со своими хреновыми дружками. Дина обещала этим дружкам, что подойдут какие то девчонки с параллельного курса, но они не приходили и дружки проявляли недовольство. Максим вдруг понял, что один из них - небритый здоровенный и однозначно до ужаса тупой ублюдок, которого звали не то Митрофаном, не то Мафусаилом, а вернее всего - Мудилой, что то говорит, обращаясь к нему. Вырвавшись из своих мыслей и пульсирующей пелены боли, он изобразил внимание и прислушался - оказывается, дебильная компания рассуждала о покемонах, дурацких существах, населяющих телевизионный мир, придуманный какими то китаезами, где люди с огромными глазами и микроскопическими ртами и носами, стравливали этих самых покемонов. Здоровенный дебил утверждал, что некто, называемый Хитманчаном убил бы и Бульбасавра и Пикачу с одного удара.

- Сто процентов замочил бы! - Закончил свою речь Митрофан.

- Не знаю, не знаю…- задумчиво прогнусавил длинный, похожий на засранный воронами телеграфный столб, парень представившийся Костиком. - У Пикачу электрошок вообще вырубной.

Максим с ужасом понял, что они реально рассуждают о достоинствах выдуманных существ. Какой то, блядь, бред. - Подумал он.

У него три дня трещит и лопается голова, все его мысли о кончине мира и он, кажется скоро сойдет с ума, а эти идиоты спорят о каких то Пикачу! И тут его осенило. Он осознал, что во всем этом присутствует некий зловещий смысл. Из за боли он пришел на эту жалкую вечеринку, о которой в другой ситуации даже не подумал бы как о достойной упоминания. И теперь, на этой примитивной тусовке кучка отбросов общества спорит о покемонах… И они так странно смотрят на него… И боль - из колющей в правый висок тупой иглы, она превратилась в большой черный пульсирующий шар и переместилась в область лба…

Смысл был, но его надо было поймать. Все было пронизано тайным смыслом, словно некий сигнал, раздробленный на составляющие и раскиданный по реальности в виде зыбких символов. Его надо было поймать. Увидеть. И он стал вспоминать - кто такие покемоны?

Это что за покемон?! - Вспомнилась ему надпись на английском и визгливый голос, стилизованный под детский, переводящий ее… И тысячи, тысячи маленьких гребанных существ с труднопроизносимыми именами. Взять хотя бы такое - Сквиртл. Похоже на звук, которым сопровождается отхаркивание огромного комка слизи из глубины пораженных туберкулезом легких. Сквиртл - сквиртл, и стена перед кем то забрызгана соплями и кровавыми кусочками плоти. Здорово…

Потом был еще Коффи - большой тупой шар с каким то иероглифом на животе. Коффи пускал газы и глупо лыбился. Большой тупой пердящий шар Коффи… Было еще много подобных странных созданий, в чем он убеждался, когда переключая каналы, в поисках чего нибудь стоящего, попадал на отрывки этого дикого мультика.

Вспомнился ему еще главный герой - какой то жалкий парень в бейсболке, иногда орущий басом и изредка потеющий огромными каплями пота. Максиму запомнились эти здоровенные, на пол лица капли, потому что они взбесили его. Он тогда еще подумал: ну каким надо быть тугоумным ублюдком что бы рисовать такие гигантские потеки пота на лице у мальчишки? Китайцы, мать их, или хреновы японцы… постоянно все, суки, утрируют и думают, что это смешно. Но это смешно только для грязных узкоглазых, потому что только они могут потеть такими огромными вонючими каплями, а потом сидеть, смердеть потом, смотреть этот сраный мультик и громко ржать над собою же.

Так ладно, что дальше… Ага, была еще команда Эр, вечно, почему то летящая в тартарары, во главе с паскудным колючим Мяутом. Да… Смысла в этом ни на грамм.

Шарики. Краснобелые шарики. Стоп! С их помощью можно было отлавливать тупых покемонов, стирать их с экрана мира и воплощать обратно. То есть покемоны вроде и были реальными, но по сути являлись голограммой. Точно. Они были словно проекцией, компьютерной игрой, переведенной в жизненную плоскость… Их можно было касаться, они могли укусить, облить водой, драться наконец, но когда приходила пора - их разлагали на атомы и засовывали в маленький краснобелый шарик…Шарики. Эти сраные шарики… Краснобелые снаружи и черные черные… черные изнутри. Максиму стало страшно. Все было так мучительно знакомо, словно старый забытый сон, вдруг, все-таки, оказавшийся вещим. Зыбкое эхо кричащего голоса, сопровождающее его эти дни, перестало быть эхом - Максим неожиданно понял, что знает кто кричит, что кричит и зачем.

Смысл определенно присутствовал.

Выходило вот что - его окружили. Он увидел как Дина хищно завибрировала и догадался, что она готовится к атаке. Её мутный взгляд вдруг осмыслился, а зрачки потемнели и стали увеличиваться. Через несколько секунд белого в ее глазах не осталось - теперь это были глаза птицы, их пульсирующая блестящая тьма внимательно сосредоточилась на его лице. Голос хозяина проквакал в его мозгу: Динара. Покемон стадии развития. Молниеносная атака паховыми щупальцами ее коронный прием.

Максим перевел испуганный взгляд на сидящего по его левую руку Костика и - Костерро, миролюбивый покемон ,вынуждаемый к схватке выбрасывает столп огня из вмонтированного в шею огнемета ЭР ЭМ 308 - увидел, что металлическая заслонка в виде ромба, расположенная на его горле, отъехала в сторону, открыв миру закопченное сопло мощного триста восьмого огнемета.

Он посмотрел на полупустую бутылку водки "Император", горлышко которой уже кто то заляпал жирными пальцами и в последний раз спросил себя: Кто я? Электронный, с визгливыми детскими нотками голос хозяина больше не смолкал: - Максиматор. Разумный покемон без сверхспособностей. Отличный стратег. Виртуозно владеет всеми видами оружия.

Максиматор взял в руку бутылку.

- О, правильно, пора налить. - радостно сказал Митрофан и пододвинул к нему большой граненый стакан, заменяющий ему рюмку.

- Громулус. Тупой подземный покемон, питающийся дождевыми червями и личинками жужелицы. При атаке его руки удлиняются в полтора раза. Сила удара около пятисот килограмм. - Прокомментировал хозяин и Максиматор почувствовал усмешку в его голосе. Хозяин глумился над слабоумным Громулусом и, следовательно ставил его, Максиматора, на порядок выше. Он почувствовал приступ нежности к своему хозяину - этому прикольному мальчишке, истекающему иногда такими большими прикольными каплями пота. Быть может хозяин даже любит его… Тогда он, вполне возможно, будет пореже сажать его в шарик, краснобелый снаружи и такой ужасающе черный внутри…

- Ну давай, Макси, покажи этим дешевым задницам кто тут папа. - Еле слышно прошептал хозяин, а потом басом проорал: - Максиматор, выбираю тебя!!!

Костик, Дина и Митрофан удивленно смотрели на застывшего с бутылкой Максима, который, закрыв глаза, лыбился и скрипел зубами.

- Максим. - Неуверенно произнесла Дина.

Он открыл глаза.

Максиматор разбил бутылку о край стола и воткнул образовавшуюся розочку в горло Громулуса, чьи длинные руки могли бы представлять опасность в ближнем бою. Динара восхитительно завизжала и Максиматор понял, что бой начинается.

Почти черная, артериальная кровь Громулуса толстой струей хлынула из торчащего в его шее горлышка на грязную скатерть стола. Максиматору подумалось, что примерно так же, наверное, выглядит легендарный покемон Водник, в горло которого вмонтирован брандспойт. Громулус жалобно хрипел и молотил, сшибая рюмки и тарелки с закуской, по столу, внезапно удлинившимися руками. Динара все визжала и визжала, ее визг нарастал и, казалось, дробил мозг на какие то рваные фрагменты, ничем не связанные и бессмысленные. Максиматор начал пытаться собрать эти фрагменты воедино, потом понял, что он сам лишь фрагмент чего то, собранный из тех фрагментов, что он пытается собрать, и, что некто непередаваемо глобальный в данный момент занят тем же самым. И, что его, Максиматора, сейчас тоже, быть может, соберут во что то единое и пугающее, где он будет всего-навсего какой то глупой мыслью.

- Сопротивляйся, Макси, держись малыш, это ультравибрационный визг. Когда ты отключишься она задушит тебя щупальцами! - Взволнованно закричал хозяин, и его крик на долю секунды перекрыл кошмарную, неожиданную атаку Динары. Этой доли секунды Максиматору хватило на то, что бы глухо буркнув "Сука", сильно пнуть Динару в пах - предположительное место нахождения ядовитых щупалец. Динара мгновенно заткнулась и стала медленно садиться на пол.

- Добивай эту шлюху! - Радостно выдохнул хозяин. Максиматор улыбнулся его кровожадности и, даже не глядя, взял со стола вилку и воткнул ее прямо в Динарино левое ухо с дешевой белой клипсой в форме сердца. Так он отомстил за свои барабанные перепонки. Динара подняла на него свои мутные глаза, и Максиматор удовлетворенно отметил, что, судя по взгляду, боль такой высокой категории ей в новинку. Костерро, как то по-бабьи охнув, залез под стол и что то там начал делать, при этом поскуливая как собака, которой переехали лапу. Максиматор заглянул к нему, и увидел, что он мелко крестит область тела, где прячется короткое рыло его огнемета.

- Или заржавело все, или напалм кончился. - Предположил с презрением хозяин.

- Наверно. - Безразлично согласился Максиматор и пошел к раковине, где на магнитном держателе висели ножи разных размеров. Его взгляд уже выбрал свинорез с широким лезвием. Он с легкой улыбкой, не торопясь шел к нему, думая о том как вырежет в качестве скальпа огнемет Костерро. Как проверит, где все-таки находятся грозные щупальца Динары, и может, отхватит одно на память. Как выпотрошит ради смеха Громулуса. Как прекрасно он проведет время.

И голова. Она больше не болела.