1
Я пальцем смахиваю слова в ладонь, тихонько дую, и они летят по ветру. Передо мной чистая страница. Но теперь я растерян. Просто не знаю, что делать дальше! Иду по протоптанной между грядок дорожке. Вдруг останавливаюсь, резко запрокидываю вверх голову… Да, небо здесь, в деревне, совсем не похоже на городское. И вокруг – потрясающий обилием зелени и разнообразной живности тёплый июльский день.
– Ведь если нас с тобой сфотографировать, а потом, несколько лет спустя, показать фотографию… разве ж поверишь, что всё именно так вот и было?! Ни за что на свете! И никто не поверит в эту чушь! – восторженно обращаюсь я к кому-то, кого уже очень давно нет рядом. Однако настроение вскоре меняется; позор, от которого я старался убежать, вновь настигает меня. Я опускаюсь на колени, прячу чудовищно исказившееся лицо в ладони, крепко зажмуриваю глаза, кричу… но кричу беззвучно, не в окружающее пространство, а как бы внутрь себя. И внутри опять неизбежно рушится то немногое, что удалось построить за короткое время относительного спокойствия.
2
Возбуждающие сосцы свисали с низкого деревянного потолка над кроватью. В три ряда, по пять сосцов в каждом. Их едва заметное покачивание из стороны в сторону завораживало: можно было часами сидеть без движений, презрев всё на свете ради этого зрелища. Нередко с сосца, который особенно заманчиво набухал и округлялся, срывалась и падала в синий пластмассовый тазик капля молока. «Нашим-то уже 24 года, – рассказывала пожилая хозяйка дома. – Удой вполне приличный, 15 литров в сутки. И самим хватает, и соседей угостить остаётся. Молодым-то, конечно, оно ни к чему, но для тех, у кого начались проблемы – лучше средства и не выдумать!» Однажды я случайно стал свидетелем сцены: хозяйка, взобравшись на табуретку, с жадностью приникла губами прямо к влажному серому сосцу и принялась беспокойно шарить рукой у себя под юбкой. Мое появление как будто нисколько её не смутило; по дурному взгляду старухи я догадался, что она не владеет собой. ...Неожиданно я испытал удушье. Подгоняемый смертным ужасом, я выскочил во двор. Подмена тотчас обнаружилась. Облако, напоминающее кусок ваты, оставленный на голубом кафеле в ванной, медленно уползало за неподвижные, будто нарисованные масляной краской деревья вдалеке. Трава с хрустом крошилась под ногами, как тонкое стекло. Звуки насекомых и пение птиц заглушались всё усиливающимся гулом. Вот-вот иллюзия должна была окончательно рассыпаться в прах. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
