Литература

Шел 1963 год. У кого-то там, на западе, были благородные речи темнокожего Кинга, хиппи, улыбка Кеннеди и миф о свободной и счастливой любви, у кого-то здесь, в Союзе, Бэла Ахмадулина, поголовное увлечение кукурузой и первый космонавт как ответ. А у этого парня в потертых рабочих штанинах ничего из этого при себе не было. Единственное, что тогда у него было, так это «кораблик» с травкой, который хоть и соприкасался с его задом, по причине нахождения в заднем кармане брюк, однако непосредственно грел именно душу. Улыбаясь как кретин окружающему миру, стремясь обнять каждого встречного на пути, он шел или вернее плыл в невесомости по «Сталинскому проспекту» вдоль главной городской трассы. Мимо него изредка проносились автомобили. Машин тогда было совсем немного – не те были времена, а об НЛО и слыхать ни кто не слыхивал, и когда вдруг на фоне пазиков, «Москвичей» и «Побед» замаячило нечто необыкновенное молодой человек, разумеется, обалдел. Здесь надо сразу пояснить: на тот момент, он ни разу не видел автомобилей Чайка. Поблескивая на солнце воронеными бортами, этот изумительный аппарат на четырех колесах, подъехал к нему совсем близко и встал у парапета. Иллюминаторы его открылись. И в освобожденном пространстве всплыло сразу шесть лиц сексапильных инопланетянок. Здесь надо также взять некоторую паузу и пояснить: на тот момент молодой человек также ни разу не видел, ни солнечных очков, ни дочек парт элиты. Девушки смотрели на него такими же удивлено-округлыми глазами, какими и он таращился на них. Было хорошо слышно, что они о чем-то спорят друг с дружкой. Но вот, наконец, одна из них обратилась непосредственно к нему:

- Скажите, молодой человек вы случайно не Юрий Гагарин? Вот Ирочка говорит, что точно Гагарин. Лера, что только похожи. Саша, что возможно близнец. Нона, что, точно не он. Эли пофигу, но Эли всегда пофигу. А я лично, что если вы не первый космонавт, то я не Машенька, и мы не в Сочи. Так что же, молодой человек, вы Юрий Гагарин, или просто на него похожи?

- Ну, вообще-то меня действительно зовут Юрием, - почесывая затылок, отвечал молодой человек. - И меня называют космонавтом, даже тогда, когда бы мне самому этого не хотелось.

Секунда, другая, и из салона вырвалась настоящая овация.

- Ну, если вы действительно самый настоящий Юрий Гагарин, то позвольте мы вас похитим, - восторженно воскликнула одна из девушек.

- Позволю, - не сомневаясь, ответил молодой человек и двинул в сторону автомобиля.

Через минуту он уже сидел в кожаном салоне роскошного авто или вернее лежал в нем, ведь все посадочные места были уже заняты. Причем лежал вовсе не на полу, как с ним частенько случалось, а прямо на ногах трех инопланетянок. И пусть это скамья была жестка и до определенной степени не удобна, к примеру, чтобы не упасть девушкам под ноги ему постоянно приходилось держаться за ножку одной из них, все же, надо признать, эта была самая божественная скамейка в его жизни, а повидал он их не мало. Ко всему прочему отсюда открывалась замечательная панорама, а любовь к замечательным панорамам, как известно у всех космонавтов в крови.

- Расскажите нам о себе Юрий? Ведь я могу вас так называть? – обратилась одна из девушек к парню.

- Конечно, можете, но боюсь рассказывать мне о себе особенно нечего, ведь я всего один из многих "космонавтов" этого мира, - не слишком задумываясь над вопросом, отвечал молодой человек.

- Один из многих? Вы шутите! Вы наш первый, вы наш единственный, вы наш ответ!

- Да-да-да.

- И все же, какой он из себя этот магический космос?

- Космос это иллюзия, это мечта, он слишком идеален, чтобы быть правдой. Мы смотрим на эти мириады звезд, мы думаем: о-о-о! Но, помимо удивительных миров и новых откровений его просторы скрывают и опасности.

- Опасности?

- Ну да, былые пятна, черные дыры, а в них живут монстры. Чудовища.

- Чудовища?

- Алчные, покрытые шерсткой, с высунутыми язычками они прячутся за иллюзиями как за тканью ширмы, но стоит ее только приоткрыть…

- Вы открывали?

- И не раз…

- Представляю, - раздался еще один миленький голосок, - возвращаюсь в Москву, подхожу к папе, говорю папе, не поверишь, но на мне в Сочи лежал сам Юрий Гагарин. Вот папенька удивится!

На это молодой человек, справедливо предпочел промолчать.

На поворотах ножки девицы, что сжимали его руки и с чьей коленкой он имел счастье лапаться щекой, то чуть сжимались, то раздвигались обратно, и в этом бесконечном мельтешении, то в появление белой полоски трусов, то в ее пропадание, как в желаемом и невозможном, жили целые океаны человеческих фантазий. И он смотрел на эту удивительную игру света и тени, ткани и плоти, сначала с умилением, похожим на дыхание первой весны, потом с юношеским азартом, а после, судя по колебаниям в его штанинах, в нем уже просыпался кураж. Впрочем, до определенного момента Юрий вел себя вполне благоразумно, занимаясь исключительно тем, чем без греха для души занимаются художники разглядывая своих натурщиц, - созерцанием.

- И все же, как вы им стали, этим счастливчиком, ведь наверняка у вас была огромная конкуренция?

- Да старший брат, козел, пристрастил.

- Как ваш старший брат тоже был космонавтом?

- И брат, и дядька, и отец, и отец отца - все понемногу космонавтили.

- А мы думали вы первый?

- Ну да… - молодой человек усмехнулся. - В этой стране четверть мужского населения космонавты, но только космонавты скрытые, а я явный, потому наверно и первый.

- Однако какой же вы все-таки интересный человек, - сразу видно, что не из обычных. Но все же, как к этому можно пристраститься, ведь космос, ни опера, ни кино, ни балет.

Молодой человек издал горестный вздох:

- Пристраститься можно ко всему, чему угодно, особенно к плохому. Сначала, ты думаешь, что все хорошо, потом, что все хорошо, но чего-то не хватает, а после все хорошее куда-то улетучивается, и ты уже сам не знаешь, как от всего этого избавиться. А так, вообще, я очень пристрастен.

- И к чему же еще.

- Ну…

На одном из резких поворотов голову Юрия (он, между прочим, не солгал) сильно подкинуло вверх, и мой герой, пользуясь удобной ситуацией, обхватив талию ближайшей девушки, в мгновенья ока со скоростью ракеты устремившейся вдаль своим собственным лицом или вернее своим любопытным носом вошел в предел своей порнографической неизбежности: белые пятна, черные дыры, зной прекрасного тела, ели уловимый запах самки в одночасье поглотили его.

Некоторое время салон автомобиля напоминал курятник, заберись в него хитрый и наглый лис. Юрий, извиваясь как червь, как угорь на сковородке, выкрикивал на всю глотку нечто невообразимое, ну что-то вроде, я вас всех сейчас от косманавчю. Девушки естественно возражали, в самых красноречивых фразах выказывая свое неудовольствие, отвешивая мировой звезде подзатыльники, больно пихаясь коленками, громко стуча ножками. В какой-то момент Юрий осознал, что совершил большую ошибку, просто переоценив свои возможности, но было уже поздно. Нежданно-негаданно в его левом ухе раздался хлопок, точь-в-точь напоминавший звук лопнувшего пузыря жвачки: звуки затихли, краски поблекли, в глаза хлынула ночь, и вот он уже видел то, что, наверное, и должен был видеть первый космонавт выходя на орбиту: мириады, мириады звезд.

Сколько прошло времени с момента потери Юрием сознания история умалчивает, однако точно известно, что очнулся он вечером в спальне незнакомого ему дома. Голова его, после знакомства с каблуком женской туфли, была неловко перемотана полотенцем. Прежняя одежда куда-то подевалась, и теперь вместо нее, его голое тело покрывал женский халат. Имей он возможность взглянуть на себя в зеркало, он, наверняка, влюбился в самого себя, так как выглядел в нем и впрямь «великолепно».

Голова болела как после столкновения с астероидом. Наркотическое опьянение полностью сошло на нет. Прошедший день, пудовой гирей, всплыл в его, не слишком обремененном интеллектом сознание.

Сидя на некой кровати, испуганный незнакомой обстановкой, молодой человек растеряно озирался по сторонам. Но вдруг он вскочил на ноги и как загнанный зверь прыгнул в одну сторону, затем отскочил в другую, и вот замер на месте, только теперь хорошо видя, где собственно находится.

Эта элитная по тем временам дача, располагавшаяся у самого Черного моря, показалась Юрию самым настоящим дворцом из «Тысячи и одной ночи». И в этом не было ничего удивительного. Ведь только одна спальня, в которой он очутился в ходе невероятных обстоятельств, была размером в треть его старого дома, где помимо его собственного ютилось еще несколько семейств. Таких полов, крытых роскошным дубовым паркетом, такой мебели, вполне возможно вывезенной некогда из оккупированной Германии и потолка, глядевшего вниз огромной бронзовой люстрой и давольно искусной лепниной, доселе ему просто видеть не приходилось. Единственное, что он мог видеть раньше из общего интерьера и что, наверное, видеть не хотел, был лик «отца всех народов», что смотрел на него сверху вниз с одной из стен помещения в обрамление деревянной рамки. Вся трусоватая натура Юрия проснулась в нем от этого взгляда, ибо не надо было быть великим математиком, чтобы счесть про себя, сколько ему грозило и за девиц, и за «травку», и за худшее из всех совершенных им зол - посрамление чести первого космонавта. И пусть шел 1963 год, время так называемой оттепели, все же, ужасы прошлого из рассказов старшего брата живо проснулись в его памяти, волосы на голове зашевелились, а душа сровнялась с плоскостью хорошо отполированного пола.

Не мешкая ни секунды, молодой человек решительно бросился к окну, но оно оказалось зарешечено с внешней стороны, тогда он схватился за ручку двери, ведущей на балкон. Дверь не поддалась. Не зная себя от страха, он снова огляделся по сторонам: дверь, ведущая вглубь дома, была чуть приоткрыта, за ней тускло мерцал приглушенный плафоном свет. Играла музыка. По полу блуждали мягкие тени.

Молодой человек сглотнул, сделал глубокий вдох и на цыпочках тихо-тихо двинул по направлению спасительного выхода.

Прошло уже прилично времени с того момента как Юрий опершись об дверной косяк наблюдал за происходящим. А посмотреть было на что. В подернутом поволокой дымке пространстве прорисовывались силуэты; тлетворный запах анаши мешался с тонкими ароматами духов, тихое постанывание с музыкой патефона, в то время как свет играл с мраком, плоть забавлялась со своими тайными желаниями. Все как одна, одна как все, на всем протяжение пространства - довольно оригинальная трактовка социализма, материализма и женской солидарности. Две девушки обрели приют на небольшом кожаном диванчике. Одна в полном неглиже лежала на нем, другая, еще не до конца избавившись от одежды, сидела над ней, а третья девушка из этой вне сомнения общей и завораживающей композиции, располагалась в это время на полу и, стоя на коленях, языком игралась с коленной чашечкой лежавшей; бархатный язычок и фас и в профиль скользил по плоскости длиной ноги. В этой сцене эстетика как бы граничила с порнаграфичностью, а та в свою очередь с утонченностью, раскачиваясь из стороны в сторону, как канатоходец, идущий по канату над зияющей бездной. Чуть в отдаленье, от этого любвеобильного треугольника, прямо на расстеленном ковре, покоилось еще два тела, как две извивающиеся, словно сросшихся друг с другом змеи. Последняя, шестая по счету девушка оставалась все это время в одиночестве и, сидя на стуле спиной к созерцателю потягивая его «косячок».

Вырвавшийся из под палов халата «мерзавец» Юрия, мог бы рассказать целую историю о том, что секс в Союзе все таки был, а след от губной помады, выступавший на нем, о том, что он даже в те времена мог вполне принимать либеральные черты. Захваченный в плен искушений, молодой человек уже не думал о бегстве. Нет, мысль об этом, еще не до конца выветрилось из его сознанья, но все же, уже уступала место другой, куда более актуальней: как бы теперь, привлечь внимание девушек, к своей, позабытой, персоне, дабы самому окунутся в безбрежный и манящий океан плотской любви.

Для начала он решил кашлянуть, но это не слишком помогло, потом свиснуть – эффект был одним и тем же. И наконец, он был просто вынужден громко произнести следующее: «Товарищи девушки, можно секунду вашего внимания».

Нет, Сталин, конечно, не ожил, небо не разверзлось, музыка не заглохла, но своего молодой человек надо признать добился. Шесть пар заинтересованных глаз уставились на него в этот момент.

- Ах, вот вы Юрий, наконец, и проснулись, а мы-то думали, что до самого утра изволите почивать. Притворялись хорошим мальчиком, так простодушно, так по-русски дарили миру свою знаменитую улыбку, а на самом деле оказались большим шалунишкой. Как же это нехорошо.

Говоря это одна из девиц, та самая, что оставалась все это время в одиночестве и чья помада по удивительному совпадению имела тот же оттенок что и та, чей след, как улика на месте преступления, зиял на уже упомянутом органе Юрия, поднялась с места и двинулась прямиком к нему. Она шла, покачивая бедрами, руками то приподнимая, то опуская подол широкой юбки. И черный треугольник лобка мелькал вслед этому движению. Остальные девушки, последовали ее примеру, как шесть голодных волчиц, они кругом обступали свою несчастную жертву. Они приближались медленно, тихо и жутковато. И молодой человек не ждавший такого подвоха, попятился назад, и отступал до тех пор пока не наткнулся на все ту же койку. Но вдруг выпрямился, его зрачки игриво блеснули, а по губам скользнула улыбка.

- А я ведь могу… я ведь действительно могу это сделать, - произнес он, обведя красоток покоряющим взглядом.

- А кто бы сомневался, - откликнулась на это симпатичная брюнетка и потерлась щекой об его плечо, - вы же Юрий Гагарин - первый космонавт, вы должны, эта ваша обязанность, вы рождены, чтобы быть великим!

- Да, я такой, - ухмыльнулся мошенник и, указывая взглядом вниз, добавил: - и он, между прочим, тоже.

- Да, это факт! Но было бы конечно хорошо, чтобы вашим словам и его внешнему виду соответствовала и ваша совместная работоспособность.

С этими словами инопланетянка жестко сжала предмет своего нескрываемого восхищения, а после всем телом навалилась на Юрия, а за ней другая, а после следующая, и так все.

Как можно описать то, что описать невозможно. Фантастика, переступившая порог реальности, реальность, вознесшаяся до потолка фантастики! Шесть против одного, один против шести, в войне, в которой в плен не брали. На чей стороне был численный перевес понятно и без того, но как сказал бы один персонаж одного голливудского фильма: «кручи тот, у кого кручи ствол». А у кого он был? О да! И он стрелял им так часто и так метко, что даже первый ковбой Техаса, был бы вынужден снять сомбреро перед его несомненным талантом.

Он победил, они проиграли, а после двух часов этой томительной порно-новеллы, спокойно уснули все вместе на одной кровати. Он покоился в окружение поверженных им тел, как император между своих наложниц. О, счастливчик!

Проснулся же герой никому неизвестной войны утром следующего дня и обнаружил себя в полном одиночестве. А прошедшей бурной ночи свидетельствовали лишь скомканная простыня и аромат духов оставшийся на ней.

Довольно улыбнувшись взошедшему солнцу, в сквозящих лучах которого виделась парящая в воздухе пыль, парень натянул на ступни тапочки, на голое тело – халат, и потопал искать своих инопланетянок.

Не найдя их на втором этаже здания, он спустился вниз, на первый, где вскоре и обнаружил их всех в холе, уютно расположившихся перед экраном телевизора. Одного брошенного на них взгляда, было достаточно, чтобы определить, что что-то произошло. Но это было мимолетным ощущением, которому Юрий должного внимания не придал. Он, хотел было поцеловать в щечку первую попавшуюся ему под руки голубку, но неожиданно получил отпор. Девушка просто грубо оттолкнула того, для кого вчера ночью была готова исполнить любое даже самое смелое пожелание. А сделав это, вновь мечтательно погрузилась в мир черно-белого экрана. Отверженный бедолага, был вынужден последовать ее примеру и, о ужас, обнаружить там того кем он не был, но в кого уже успел поверить как в самого себя. Герой, космонавт, пример всякому мужчине, кумир и секс символ девушек по обе стороны океана, улыбаясь своей неповторимой улыбкой, пожимал руку некому бородатому мужику. А приятный баритон, скрытого от взгляда диктора, в тоже время вещал, о некой зарубежной командировке, о гостеприимной встречи дружественных лиц, о… Да, какая собственно разница, о чем именно. Да, вот так иногда тоже случается. Мир, который только что был у тебя в руках, вдруг неожиданно выскальзывает из них и разлетается на мелкие осколки, которых уже не собрать.

- Я же говорила вам, это не он, и даже не похож ни капельки. Гагарин он вон какой высокий, под два метра небось, а этот глядеть жалко - коротышка, - рассерженным голоском пролепетала одна из девушек.

- Пошел отсюда вон, - вслед за ней добавила другая.

- Давай шуруй отсюда космонавт, пока скафандр не набили, - зло прицедила третья.

- Вон! – захлебываясь от гнева, проорала четвертая.

- Но… - хотел было протестовать молодой человек, но, запнулся.

И в самом деле кем был он, а кем был Юрий Гагарин?.. Давид и Голиаф. Червь, чей удел копошится в земле и прекрасный дракон, перед коим разверзлось само небо. Обыкновенный неудачник и краса и гордость всей нации. Вот так.

Вскоре молодой человек с потухшим и уставившимся вниз взглядом выходил из дверей чудесной обители.

Отдаляясь от фасада здания и приближаясь к огибавшему участок металлическому забору, он все же прежде чем преодолеть эту последнюю на своем пути преграду, оглянулся назад, дабы раз и навсегда запечатлеть в памяти место, где он провел, пожалуй, лучшую ночь в своей жизни. На балкончике том самом на который он вечером прошлого дня так и не смог попасть, собрались все его сексапильные «инопланетянки». Он помахал им было ручкой, рассчитывая при этом на взаимность, но, увы, ушибся и в этом, услышав в ответ всю ту же крылатую фразу, которую слышал до этого. «Пошел отсюда вон», неслось вслед за ним по воздуху. Причем девушки повторяли ее с какой-то маниакальной настойчивостью, все громче и громче, словно были ни где-то там вдалеке, за балюстрадой, а совсем близко, и уже не просто говорили, пусть зло и с повышением тона, а буквально орали ему в самое ухо. Все-это было так странно и сюрреалистично, что молодой человек, словно не веря своим глазам протер их. И вдруг краски окружающего мира потекли, словно этот мир был вовсе не миром, а белым листом бумаги, а его краски - красками акварели. В левом ухе раздался хлопок, напоминавший звук лопнувшего пузыря жвачки. В глаза хлынул яркий и мучительный свет. И вот Юрий, через осадок беспамятства, уже видел то, что, наверное, и должен был видеть бродяга в своей не обласканной счастьем жизни, а именно расплывчато-зубастое, угрожающе нависшее лицо старой уборщицы.

- Пошел отсюда вон, - все повторяла она, тряся его за руку. – Нашел где завалиться, тут Юрий Гагарин дерево посадил, а ты здесь лежбище устроил. Наркоман чертов! Вот сейчас пойду, скажу кому следует, что здесь у нас молодежь вытворяет, так тебя наши ребята быстренько в чувство приведут. Ага-ага. Здесь у нас в парке знаешь какие порядки стоят. Это нельзя! – уборщица затрясла перед его лицом указательным пальцем.

Он приподнялся, уселся на скамейку, на которой все это время лежал и, протерев уже прилично обросший подбородок, все еще сонными глазами огляделся по сторонам. Рядом с ним, по левую сторону, действительно возвышалась дерево, посаженное много лет тому назад первым космонавтом, о чем свидетельствовала и табличка, зиждущаяся на металлическом колышке. По правую сторону, высоко в воздухе меж столбов был растянут плакат: Выставка ностальгия 50-летний юбилей легендарной Чайки. А напротив, точно на такой же лавке, на какой сидел он сам, сидела девушка и, раскинув по сторонам штабелями ноги, не без сарказма разглядывала его. Из ее непрерывно работавшего рта, то и дело показывался кончик жвачки. Иногда он раздувался в целый пузырь, иногда, громко лопался.

- Говорят тебе, давай шуруй отсюда, - не унималась уборщица.

Молодой человек бросил на нее безразличный взгляд, молча, поднялся с места и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к девице.

- Что? - уставилась на него та.

Но молодой человек вместо ответа выкинул фокус, который будь он постарше, мог вполне закончиться походом к ревматологу. Он резко и неожиданно согнулся. На секунду его взгляд поравнялся с открывающимся проемом раскинутых по сторонам ног. Створки, то ли рая, то ли ада, стремительно захлопнулись перед этим наглым взглядом.

Он уже шел по пешеходной дорожке прочь, а за его спиной только тогда начинали раздаваться проклятья. В общем, он их вполне заслужил.

Вскоре Юрий бесцельно брел по "Курортному проспекту", вдоль главной городской трассы. Мимо него проносились "Нонды", "Мерседесы", и "Лексусы". Сверху тысячами квадратных глаз и рекламных вывесок смотрели комплексы новостроек. Дело было в Сочи. Дело было летом. Шел 2013 год