Литература

Эль,

а ее звали именно Эль,

заходит прямо, не держит дверь

и садится четко напротив окна.

Сдержанно холодна.

Женщина с губой, как у зайца,

взглядом, как у ежа,

чертовски нехороша,

садится рядом.

«Нет, - говорит, - не надо рассказывать.

Вы все приходите, плачете – как вам отказывать?

Я заварю тебе чабреца, отогрею ручонки мятой.

Хватит смотреть на меня утварью виноватой!»

Потом женщина воздевает руки туда, где лампочка

и страдает кусок обоев.

Поднимает голос, целует его да мечется.

«Бог с тобою»

повторяет и вертится, вертится. Как дурная.

Будто канцелярия божия – выходная,

а она сама осталась главная – по папочкам, по отчетам.

Знает, как Там,

и видит немного, чё Там.

У тебя, говорит, девка,

ни сна не видать, ни духа.

По карманам пусто,

на нёбе – тепло и сухо.

Ты, говорит, невинная полусладкая.

С лица не запить, ни выпить.

Никого под боком. Всё – Припять.

Сплошная Припять.

И уж если он тебе нужен,

бери его. Отбирай у жизни.

Грызи до кости.

Люби до гроба.

И смотри, дорогая, в оба.

На его бесподобный профиль,

на его бестолковый свитер.

На его запятые, на термос, значки и твиттер.

Отыщи его, милка, пока он следов не вытер.

Эль выходит пустая и тихая.

Будто ведерко с брешью.

Будто орешек в кармане – арахис, миндаль и кешью.

Набирает по памяти: тридцать, пятьсот, двенадцать.

И собирается не сдаваться.