В городе Мойше бродит по стритам; бродит по стритам и авеню. Руки убиты свинцовым петитом; Мойше ныряет в метро полынью. Серый, подземка, граффити в катренах, кровь на перроне, весёлый сквозняк. В городе Мойше лезет на стены; город для Мойше танцует гопак. Негры для Мойше губы битбоксят; русские негров стреляют в затылки. В городе Мойше словно в бутылке… Кубинцы для Мойше даймы всё просят. В городе Мойше, Мойше-задира - дразнит латиносов серой бумажкой. На Бэттери хлёстко лупит мортира, крышку срывая с яблочной бражки. Поляки для Мойше пшикают звонко. В городе Мойше - шальной пешеход. Он в Чайну, а в Чайне… в Чайне – девчонки варят для Мойше сливовый компот. Мойше идёт по следам небоскрёбов, прячется в тихой тени эстакад. В городе люди, люди-амёбы… …в банке для Мойше – шальной листопад. Веки прикрыты, в зубах папироса; Мойше на “форде” таранит толпу. Честь отдают… бескозырки… матросы; Мойше взасос целует Судьбу. Щупает мокрый, холодный булыжник; вот и висок – липкий и вязкий. В городе Мойше, он – чернокникжник; выжить он сможет без перевязки. Над облаками - Мойше в пролётке; над городом - сабель взрывные аккорды. И чёрный мундир, опоясанный плёткой, шепнёт: “Тебе ещё мало, жидовская морда?!” |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
