Литература

В 1999 году выбрали самого обычного человека на свете. Им стал венгр Деак Ференц. Его история донельзя заурядна. Как-то летом 1943-го Ференц решил выпить палинки, бутылку которой он нашел в канаве у проселочной дороги недалеко от своего дома. У бутылки была странная очень тугая крышка, однако этикетка, гласящая pálinka, и высокое узкое горлышко вселяли в Ференца надежду. Венгерские ноздри трепетали, венгерский желудок просил огня и ласки.

Всё произошло очень быстро. Ференц в отчаянии попытался сорвать крышку, зажав её подошвами сапог, и, как только он дернул бутылку, раздался оглушительный взрыв. В следующее мгновение Ференц чертил в небе красивую дугу, сидя на бутылке, из сопла которой вырывалась прозрачная реактивная струя, распространяя по округе потрясающий аромат абрикоса. Этим ароматом сначала насладилась восточная Венгрия, после – западная и центральная Украина, однако попробовать напиток посчастливилось только ударной группировке советских войск за Днепром. Одна капля на батальон – это было не так уж и плохо! Остальные, по обе стороны фронта, довольствовались удивительной красоты облаками, сформированными турбулентностью чудо-снаряда. Ходили слухи о палинковых дождях, однако они не нашли подтверждения в официальных источниках.

Как бы то ни было Ференц приземлился за линией фронта, в то время как в бутылке оставалось еще больше половины. Как впоследствии установила баллистическая экспертиза, всё дело было в неправильно выбранной траектории, поскольку при правильно заданных координатах он мог запросто долететь до Урала. Ференца доставили в полевой штаб. Бедняга, оглушенный, полностью потерянный, как-то невпопад отвечал на вопросы комиссара, допрашивавшего его по-венгерски. Опечатанную бутылку отправили в какой-то научный центр для изучения и опытов. Но добро не пропало даром в застенках исследовательских камер: предприимчивый комдив, как только получил донесение о происшествии, отлил немного из бутылки и, попробовав сам, распорядился раздать солдатам. Кто-то связывал успехи наступательной операции с неуязвимостью и гиперактивностью отдельных частей ударной группировки, но подобное принято списывать на фронтовые легенды. В моей истории это вообще технические детали, останавливаться на которых смысла нет.

Ференц отсидел три года где-то в Сибири, причем режим содержания был выбран самый мягкий. По-видимому, после нескольких месяцев допросов в штабе поняли, с кем имеют дело, и просто убрали его с глаз долой, чтобы не давать пищи слухам. А как кончилась война, то и смысла держать его взаперти не стало. Ему очень понравилась Сибирь: он гулял по бескрайним полям и лесам, прилежно учил русский язык, летом купался в речушках, собирал грибы и ягоды, а зимой охрана устраивала катки и снежные крепости. Позже он признавался, что в России всё очень красивое, и он был безмерно счастлив совершить путешествие на поезде по стране летом 46-го, когда его выпустили. С охранниками он прощался, словно с кровными братьями, да и они настолько полюбили его за миролюбивый нрав и бесконечные истории про полет на бутылке, что постарались побыстрей вытолкать его за ворота, выдав ему вещи лета 43-го (разбитые часы, разбитые очки и сахарный леденец), ибо так больно им было затягивать миг прощания. Как только ворота закрылись за стариной Ференцом Деаком, они все дружно разрыдались. А Ференц, нацепив очки и часы, закусив леденец, словно мундштук, отправился в свое путешествие.

Ференцу понравилось всё. Всё за исключением Москвы. Дело было даже не в самом городе, который он толком-то и не успел посмотреть, а в человеке в черном плаще, которого он повстречал на ж/д вокзале. Человек в черном плаще носил очки. Правая дужка его очков была в оплетке из медной проволоки и надежно крепилась к оправе, а вторая была просто прицеплена проволокой к оправе левой линзы. Факт, что дужка просто была зацеплена за оправу, словно немощная клешня высушенного насекомого, возмутил Деака до глубины души. Он пытался отвлечься, делал дыхательные упражнения, вспоминал милые сердцу лица охранников, думал о гостеприимстве простых советских людей во время своего путешествия – ничего не помогало.

Стали слезиться глаза, вдруг запахло абрикосом, углы зданий вокруг стали оплывать, словно свечки. Деак попытался протереть глаза ладонями, но стало еще хуже: здания запульсировали, стены пропадали, подчиняясь какому-то неведомому ритму, их контуры, будто паутинки в ученической тетради по черчению, повисли в воздухе. Сквозь клочки бумаги и комья паутины, он разглядел фигуру в черном плаще; ему даже показалось, что он смог различить мутный блеск меди на дужке. Деак поспешил к ней. Он подбежал к человеку в черном плаще, запыхавшийся, весь облепленный паутиной, протянул руку, прося обождать, - ему не хватало дыхания вымолвить и слова. Человек в черном плаще оторвал взгляд от земли и, так и не подняв его на уровень глаз Деака, со всего маху захлопнул дверь прямо перед его носом.

Вмиг всё пропало, где-то зазвучали духовые и ударные, видимо, недалеко проходил парад. Шум улицы хлынул Деаку в уши. Вокруг улыбались счастливые советские люди, девочка с воздушным шариком наклонила голову, словно умная собачка, разглядывая остолбеневшего Деака. Как он оказался на Лубянке, ведь только что был на Казанском вокзале?

В Венгрию Деак вернулся полный впечатлений, однако память о том самом дне так и осталась, упакованная, нетронутая. Она хранилась в надежном месте. Ведь ничто другое его не волновало, он всему был рад, особенно старой доброй абрикосовой палинке. Но память эта тревожила его и что-то очень сильно бередила.

Я бы никогда не узнал о Деаке Ференце, если б не принялся искать венгерское порно юзера по имени corvin1999. Это было странно, что я не мог найти его, я был возмущен и даже опоздал на пару по Апатичному созерцанию. Я настолько вдумчиво изучал списки порно, что меня пытались соблазнить мои собственные отец и мать, но я был так возмущен, что не обратил на это внимания. Вот так оно всё и было, дорогая.

- Это пересказ «Выборов самого обычного человека на свете». Где ты был на самом деле эти три года, Мориц?

- Я влюбился в ручную обезьянку Луизу из цыганского цирка, потому что она оказалась единственной из всей труппы, кто не умеет делать минет, сменил имя на Деак Ференц, и мы отправились с ней в трехлетнее путешествие, следуя принципу «сто километров от ближайшей точки, оснащенной интернетом». Я знал это, потому что у меня был GPS-навигатор. Но я не говорил ей об этом. Никогда. Она умерла от рака гортани.