Литература

Юленька сегодня была просто чудо как хороша. Её сомнительно приятные ожидания традиционно скучного вечера развеял всего один звонок от любимого мальчика. Он звал её на свидание, соблазняя посещением театра, перед которым будет выкурено маленькое количество травки, заботливо выращенной полузнакомым другом.

Юленька немножко волновалась, в спешке собираясь на встречу. Она отыскала в шкафу тоненький чёрный свитерок и чёрные брючки, в которых была просто неотразима, не забыла захватить вязаную сумку с книжкой и помчалась на Достоевскую, едва не подпрыгивая на ходу от предвкушения.

И всё действительно было великолепно, и косячок, весело выкуренный в старом дворике, и чудом доставшиеся места во втором ряду, а потом и случайно подслушанный концерт Ключа, решившего подзаработать немного презренного металла и тепла душевного в переходе метро. А потом нужно было расставаться, и мальчик нежно поцеловал Юленьку в губы на прощание и смотрел ей вслед, пока за ней не захлопнулись двери синей электрички.

В вечерний час в спальные районы едет очень много людей. Юленька стояла, плотно прижатая укутанными в пуховики и шубы человеческими телами, уткнувшись в интересную книжку. Почти незаметно поезд пролетел четыре остановки, и вскоре за стеклянной дверью показался родной и знакомый ландшафт Ладожской. Юленька стала пробираться к выходу, по мере возможности вежливо отпихивая впередистоящих в сторону и столкнулась взглядами.

Не мужчина и не женщина. Не зверь и не человек. Чужой взгляд был хищным, плотоядным, полным безумства и ярости. Короткая шерсть на голове, отсутствие бровей, узкие зрачки. Вздёрнутая и оттопыренная верхняя губа.

Подскочило и вцепилось зубами в плечо… Юленька завизжала пронзительно, теряя сознание от шока,

перехватило дыхание, сковало ужасом слабое сердце. Визг пронёсся по тоннелю, над головами и в головах людей, вырываясь в форточки и сводя с ума подземных крыс.

Двери раскрылись по звуку, словно только этого и дожидались. Многорукая многоголовая толпа раздражённо вынесла, выплюнула нарушителя спокойствия на платформу, а затем закрыла двери и скрылась в гулкой темноте метро.

Юленька стояла около факела Дороги Жизни и старалась научиться дышать. Секунды на красном табло менялись поразительно медленно, но следующая электричка пришла одновременно с глотком воздуха, и Юленька потекла вместе с новой толпой вверх по эскалатору. Полуоткрытый рот и большие стеклянные глаза, ещё не вспомнившие о том, что принято моргать.

На полусогнутых ногах до трамвая мимо разрытых в угоду Ладожскому вокзалу братских могил, в которых с утра занимали очередь голуби, попой на квадратное коричневое сиденье, и ни одна старушка не решилась громогласно заявить о своих правах.

На автопилоте до дома, минуя вечные льды асфальта.

Дрожащим ключом на одиннадцатую кнопку лифта, долгие попытки попасть в расплывающуюся скважину, два поворота направо, ещё два поворота направо, ударом ладошки включить свет, два запутанных шнурка, два грязных ботинка, пальто бесформенным трупом на пол.

Юленька скинула в ванной свитер, наклонила голову и до упора скосила глаза.

На плече краснели три нешироких, но глубоких ранки, две сверху и одна чуть пониже, только начавшие покрываться сухой корочкой запекшейся сладкой крови.

Юленька выпрямилась, посмотрела в глаза своему взлохмаченному зеркальному отражению, подтянула вверх уголки губ и убедительно сказала: «П О К А З А Л О С Ь»