вечер. башни библиотек тлеют только их остов напоминает о развороченных кишках слов что склепали какое-то подобие чему мы так и не дали имени сунь, глубоко, словно в болото
мне нужны очередные живые кеды совсем не помню, что ты там носила иксиксэль рубашки, беленые обноски кам он, бейби, кам же ебаный в рот! "It is an act of love" шипело корчилось на скуренных обугленных губах
остатки заполуночных некогдаспаний привычно пряча глаза за очками тянусь к белесой марокканской звезде узорчатая пепельница, как и вся эта рватская наша жизнь, - наизнанку
ты горестно смеешься при виде тигров Сахары, застывших в прыжке завтра будет то же самое, твой вой затеряется в голубизне медины, мой - в иссушенных ознобом зеркалах
Howl-Howl-Howl-a! A!..
из несгораемой каморки выйдет некто, озираясь, предложит нам надменно: мучительно, но быстро умереть
живи, другого тебе уже не осталось мосты тронулись, в суставах гнауа нам смешно, холодно, больно и ветер забыть о путаных слюнях дьявола каменной кормы Сен-Луи без таблички чужаки на нотрдамской выставке оставим лишь тепло задов мрамору, исчезающее, остальное - птичкам
на променад нас уводят racailles униформа заблевана, чистые вены имена утеряны - палаты "Сент-Анн" на синтезаторе дьявол без поводка в лапах комки бумажек "solidarité", из-под ткани гниющих дыр достают скверно пахнущие камни. мы сойдем. они останутся додрачивать на борту.
все встретимся на рассвете в одних и тех же норах с насквозь простроченными дверьми
выйдет лжесолнце, сытая ласточка в пике поставит победную запятую |
проголосовавшие
комментарии к тексту: