Литература

Кацапский ад обретал свои очертания. Коля осознал, что он один в чужой стране и полностью зависит от человека, которому на него насрать.

Колин муж нашел постоянную работу. Это случилось в феврале, когда вокруг дома лежали горы снега, который никто не вывозил, и Коля сидел дома, потому что стоял сильный мороз, гулять было негде, что толку слоняться между одинаковых деревьев и любоваться на пустые коттеджи, которые он уже тысячу раз видел? Теперь в будние дни Дима уезжал в шесть утра, возвращался в девять вечера, падал на кровать и засыпал. Иногда он улетал в командировки на неделю и больше. Правда, он привозил много денег, которые сам не успевал тратить, и даже выплатил за машину, но Коле это не помогало.

Коля занимался его новостным сайтом, который, впрочем, давно жил своей жизнью: многотысячная аудитория уже не помнила, кому он принадлежит. Переводить статьи из американских газет было скучно, каждые выходные Дима ругал его за плохой английский и шпынял напоминаниями, что надо готовиться к поступлению в вуз. В апреле у Коли начала болеть голова. Сначала Дима посчитал, что хохленочек симулирует, как его бывшая. Коля забросил хозяйство и целыми днями валялся на кровати с ноутбуком. Он лишил себя даже главного развлечения — ездить в Ашан за продуктами — и попросту не ел. Раз в день он добирался на велосипеде до автозаправки, покупал большую шоколадку «фазер» и съедал ее в течение дня, запивая кофе. Всякая другая еда вызывала у него отвращение. Дима не замечал этого, так как жрал в городе, а в выходные дрых или уезжал с приятелями на рыбалку. Колю он с собой не брал, чтобы не позориться перед пацанами. Иногда перед сном он заглядывал в холодильник и шутил, что хохленочек опять сожрал все сало.

В мае голова заболела еще сильнее, Коля не мог спать, похудел, но Дима не замечал синих кругов под глазами няшки, поскольку сам вырубался, стоило только прилечь. Иногда москаль пытался изобразить интерес к своему хохлу, но засыпал еще до того, как Коля выходил из душа. Нефть дешевела, но денег им все равно хватало, доллар так и не достиг отметки 100 рублей, а если хватает на двоих, то зачем куда-то поступать? Иногда Коля принимался учить С#, его хватало на одну-две страницы, после чего он смотрел японские мультики с «пучеглазыми уродцами», как их ласково называли такие же хикканы и отщепенцы с форума anyfuck.ru. Однообразные сюжеты, визгливые голоса сэйю и разноцветные панцу девочек-волшебниц отвлекали Колю от суровой действительности — дома из газоблоков с надписью «пидоры» на стене, ковыряния самотыком и постоянно храпящего кацапа.

Кто писал на стенах «пидоры» метровыми буквами, Коля не знал. Соседи так же уезжали в шесть утра, к тому же, дом стоял на отшибе, среди высоких сосен. Однажды утром в начале июня Коля проснулся, и эта надпись уже была. Коля позвонил мужу и пожаловался на рашкинских гомофобов, но в ответ услышал:

— Тебе что-то не нравится? Бери шпатель и вперед.

Коля отштукатурил стену, и надпись появилась снова на свежей штукатурке, как в японских фильмах ужасов, где обиженный дух преследует свою жертву.

Коля покрасил стену. Надпись появилась на другой стене, пришлось штукатурить и ее. Наконец, осталась только одна стена, со свежей штукатуркой и все той же надписью «пидоры», под самой крышей. Коля в очередной раз полез ее закрашивать. Когда он стоял на уровне третьего этажа, голова закружилась так, что пришлось держаться за водосточный желоб. Он сидел на лесах, пока не заметил внизу таджика, поорал ему и попросил помочь спуститься. Таджик сторожил дачу по соседству и делал там мелкий ремонт, за пару тысяч он докрасил стену, помог разобрать леса и сообщил, что на чердаке «какой-то зверь».

— Какой еще зверь, у нас еды-то нет, — сказал Коля, отдавая деньги.

— Скребется силна-силна и пищит, как мыш, — уточнил таджик. — Работа была закончена, но он мялся, как будто ему не терпелось в туалет.

— Что-то еще? — спросил Коля.

— А брат в городе, да? — спросил таджик. — Рано встает, да? Поздно приезжает?

Волна возбуждения прокатилась по Колиной прямой кишке и сжала анус, до него дошло, что таджик интересуется не просто так.

— Мы вообще не братья, — ответил Коля. — Ни по родине, ни по матери, так сказать.

— Поссорились? — таджик попытался поймать Колин взгляд, няшка стоял, уставившись на сосновую шишку рядом со своей левой кроссовкой.

— Это немного не ваше дело, — холодно ответил Коля.

— Тогда я пошел? — таджик снова заглянул ему в глаза, и Коля, за годы хикканства отвыкший от реальных людей, зажмурился.

— Ты странный, — сказал таджик и пошел в сторону хозяйской дачи, хрустя сухими ветками.

Коля вернулся в дом, торопливо разделся, включил ноутбук и уже собрался накачать картинок с заблокированного Санкаку, чтобы натереть свою сильно растянутую дырку, но решил сперва заглянуть на анифак, где, кстати, сделал за год успешную карьеру модератора, а потом и админа, потому что прежний владелец был трусливый нищеброд и продал ему сайт за 10 тысяч рублей. Узнав про инициативу Мизулиной, прежний админ вывесил баннер о закрытии форума, чем заставил просраться всех местных дрочил. Коля уговорил его передать права на домен и перенес форум, благо у мужа был VDS, в просторечии дедик.

«Аригато в хату, бисёнэны» — увидел Коля на самом верхнем форуме. Закон все-таки приняли. Приняли, Карл!

Главный форумный анархист по кличке Карл уже успел написать, что сраная Рашка катается в сраном говне, но его это не касается, потому что он со своим БФ живет в Амстердаме. Он очень рад, что угнал трактор в девяносто первом, и сочувствует хохленку, которому суждено сгнить на нарах в проклятой говнорашке.

Остальные хентайщики были так напуганы, что даже забыли обозвать Карла педерастом-либерастом. Юноша из Хабаровска настраивал VPN и жаловался, что «суки заблокировали Википедию», задрот из Сергиева Посада думал над тем, как разбить хентай по кадру, порезать на кусочки по четыре пикселя, а потом при необходимости все это собрать жабоскриптом с тщательно зашифрованным кодом.

Аспирант из Уренгоя долго и нудно приставал ко всем в ЛС, рассказывая, что смотрит порно со взрослыми японками, которые выглядят как подростки, и что боится сесть за это на восемь лет в тюрьму, где его сделают петухом. Никто ведь не будет смотреть этим японкам в паспорт, тут не культурная Япония, а сраная Рашка, которая катается в сраном говне. Нашлись патриоты, которые вывесили ЛС аспиранта на всеобщее обозрение, благодаря чему он в каком-то смысле уже стал петухом. Аспирант послал всех на хуй и потребовал удалить его аккаунт со всеми постами.

«Закопать в лесу», — писал авторитетный старый отаку, который смотрел японские мультики еще с начала восьмидесятых. «Сожрать винчестер, когда опера начнут выламывать дверь», — предлагал белорус. Потом отаку дружно кинулись в тему «показываем нашу морду лица» и начали тереть фотографии. Исчезли все додзинси, раздачи с боку-но пико, куро-куном и другими легендами рисованного порно. За несколько часов форум превратился из тихой больнички в палату для буйных. Няшка из Хабаровска уже учил феню по пособию Балдаева, представляя надругательства над своим юным телом, а Коля утешал его, объясняя, что это не больно, а иногда даже приятно. Нужно только расслабиться как следует.

Единственная на форуме девушка, которую все звали Леонидом, заскучала и написала, что уходит варить борщ.

Коля выдернул внешний винчестер на два терабайта, завернул его в несколько слоев полиэтилена, положил в жестяную коробку из-под дорогущего японского чая, надел шлепки, схватил лопату и побежал в лес. Перед глазами крутилась фраза про «закопать в лесу». Но где именно в лесу? На огороженных сеткой свободных участках могут построить коттеджи, рядом со своим домом копать опасно — могут найти. Коля выбрал полянку у дороги, которую соседи использовали как парковку, чтобы иметь больше места на участках. Москали скупые, вряд ли ничейную землю покроют асфальтом в обозримом будущем. Никому и в голову не придет копать под крайслером или бентли, потому что смотреть хентай — удел нищих задротов. Коля аккуратно срезал помятый дерн, стараясь не повредить корни растений, перевернул его травой вниз, вырыл норку глубиной сантиметров шестьдесят, затолкал туда жестянку и замаскировал следы своего преступления. Оставалась кучка рыжей сухой глины, которую он распылил по кустам. Коля вытер руки о потные бедра и понял, что стоит совершенно голый, а из открытого окна дачи на него пялится тот самый таджик.

Коля попятился к придорожной канавке, заросшей борщевиком, сорвал огромный лист и прикрыл срам. Не то чтобы ему было стыдно ходить голым, он это делал сотни раз, лист понадобился, чтобы прикрыть стояк.

— Не трогай, болна будет! — таджик уже спешил ему на помощь, надевая рабочие перчатки. Гастарбайтер выдрал лист из рук Коли, насильно затащил няшку на участок и принялся поливать из шланга, чтобы смыть сок растения. — Трусы дать? — участливо спросил таджик.

— Мне и без трусов нормально, — пролепетал Коля и умчался к себе. Вбежав в дом, он повалился на коврик у входной двери, сунул четыре пальца себе в дырку и кончил через десять секунд.

Когда он поднял глаза, то увидел таджика — тот смотрел через стекло, прикрытое затейливой решеткой с тюльпанчиками.

— А ты тоже нерусский, да? — спросил таджик.

— Не твое сраное дело, — Коля повернул ключ в замке, задраил все окна, опустил жалюзи и включил кондиционер.

Вернувшись на форум, он первым делом похвастался, что зарыл винт в таком месте, где никто не догадается его искать.

В подвале что-то зашуршало. На чердаке забегали маленькие лапки. Коле стало холодно и стыдно. Он вспомнил слова таджика про «скребется силна-силна», взял на кухне тесак, обулся в тапки, чтобы не нахватать заноз, и начал осторожно подниматься по лестнице из необструганных половиц. Второй этаж был пуст, в окно, заляпанное побелкой, билась ветка сосны, на полу, таком же занозистом, как и лестница, валялся разный хлам, который не пригодился Диме. Коля открыл люк и высунул голову на чердак. Свет едва струился через замазанное слуховое окошко. Серая тень метнулась слева направо, Коля сперва подумал, что это обычный зрительный глюк из-за монитора. Когда глаза привыкли к полумраку, он заметил круглое вентиляционное отверстие, из которого кто-то вышиб пластиковую решетку.

— Я тебе хвост оторву, — пригрозил Коля.

Остаток дня он посвятил разгребанию Диминого барахла, часть перенес на чердак, а остальное красиво расставил, чтобы это не имело вид бардака.

Дима вернулся в двенадцать, с бутылкой чивас ригала и двумя коробками суши, он был так зол, что об него можно было бы прикуривать сигареты, но с очень большим риском для жизни.

— Охуеть, какая-то пидаль выкопала ямы, я чуть, блядь, оба диска не расколол! — заорал он с порога. — Ты нахуя запираешься, дебил, кому тут нужна твоя тощая жопа?

— Димочка, прости, пожалуйста, это я, — Коля встал на колени и распростерся в большом японском поклоне «догеза».

— На, пожри, ебанутый, — Дима швырнул перед ним коробку. — Только имбирь весь не жри, мне закусывать надо. Нахуя тебе приспичило копать? Подался в лесные братья?

— Так хентай же ж, — Коля разрыдался. — Я не хотел, чтобы нас посадили, поэтому я выкопал яму и положил туда винт, а потом закопал.

— Во-первых, не нас, а тебя, — смягчился Дима. — Мне твои пучеглазые уродцы нахуй не уперлись. Во-вторых, начинай учить феню, потому что его уже откопали. Так бы, может, никто и не узнал, что ты вообще тут живешь. Ну, это небольшое замечание касательно интеллекта самой древней, мудрой и незалежной нации в мире.

— Накажи меня! — всхлипнул Коля.

— Тебя природа и так уже наказала, — ответил Дима, пальцами запихивая в рот суши. — Есть в этом доме хоть один стакан? Я не говорю про чистые стаканы, меня интересует их наличие в принципе.

Дима поставил бутылку на пол и зашагал на кухню, в которой все еще не было двери, но уже висели кухонные шкафы. Он что-то уронил, несколько раз матюгнулся и вернулся с глиняной кружкой.

— Ты так и собираешься жить на коврике у двери? — спросил он.

— Я собираюсь валить отсюда нахуй! — Коля рывком встал и повалился обратно, зеленые мушки наползали на экран, как в старой игре. Два ролла, которые он съел, пока Дима возился на кухне, выплеснулись на ламинат, бутылка опрокинулась, и часть пойла разлилась вокруг Колиной головы.

Дима, подавив рвотный рефлекс, пнул бутыль и демонстративно ушел в спальню. Там он разделся, включил телевизор и через минуту захрапел. Коля очнулся в сумраке, поскользнулся на полузасохшей блевоте, убирать ничего не стал. Он сходил на чердак, достал из коробки нож для филе, купленный осенью в Ашане и ни разу не использованный. Заглянул в спальню, где храпел кацап, постоял над ним немного, представляя, как вонзает этот нож ему в открытую пасть.

— Свет выключи, дубина, — простонал Дима, нашаривая одеяло.

— Я щас тебя выключу, падла, — Коля снял с зарядки свой смартфон, включил в нем фонарик и ушел в лес. На полянке он проткнул все четыре колеса Диминого джипа, заглянул в яму и убедился, что винчестера там нет. Его забрал таджик, больше некому. Правда, у Коли имелись большие сомнения, что таджик может его подключить. Коле казалось, что у себя на родине таджики все еще селятся в пещерах. Даже если таджик сможет открыть архивы, он ничего не докажет. Коля был так зол на кацапа, что ему стало уже насрать, посадят за хентай или нет.

Ночевал Коля на втором этаже, расстелив спальник поверх листа фанеры. Пенку он не нашел, фанера больно давила на тощие бока. Ветка сосны царапала стекло, черная и мохнатая, как злобный ёкай, который хотел утащить его в мир духов.

Когда Коля открыл глаза, перед ним сидела белка. Она чистила мордочку крохотными лапками. Некоторое время он лежал неподвижно, чтобы не спугнуть ее. Внизу хлопнула дверь, белка рванула с места и спряталась между потолочных балок.

— Димочка, у нас белки на чердаке! — заорал Коля, сбегая по лестнице.

— Это у тебя белки на чердаке, дебил хохляцкий, — Дима швырнул ему под ноги орудие преступления.

— А еще у нас змеи в подвале, — Коля на всякий случай поднял нож.

— Щас у тебя будут змеи в подвале, — огрызнулся кацап. Ему кто-то перезвонил, и кацап начал врать, что подцепил заразу, поэтому не сможет участвовать в переговорах. Кроме того, ему придется ехать в шиномонтаж. Он долго извинялся и нажал на «отбой», его лицо покраснело и вспотело.

— Надеюсь, ты сделал по одному проколу? — спросил Дима ледяным тоном.

— Надейся, — дьявольски усмехнулся Коля.

— Будь любезен, съеби отсюда, пока я тебя не убил, — попросил кацап.

Коля молча надел велосипедные штанишки, розовую майку и оранжевый жилет, чтобы не сбили на шоссе. Сунул в рюкзак пачку денег и уехал на велосипеде.

Егор Феофанов по кличке Карл проснулся не как обычно. По утрам его всегда будила мама, принося кофе и бутерброды в постель, потому что иначе он физически не мог встать в полседьмого, добежать до электрички, пересесть на метро и оказаться на работе в десять. Мама, как и многие женщины пенсионного возраста, ночью спала мало и отдыхала днем.

Егору сильно хотелось в туалет. Он еле добежал до толчка и даже не успел прикрыть захватанную дверь, которую десятый год грозился поменять, но так и не поменял. Мама еще сопела в своем шестиметровом закутке. Егор вскрикнул от внезапной рези в уретре и подумал: «Пиздец!» Болело горло. До Егора постепенно доходил весь ужас его положения.

Не далее как позавчера он впервые в свои 34 года вступил в физический половой контакт, и это произошло не с тян, а с анонимным задротом, у которого даже вместо ника была капча. Сосал у Егора безработный программист в серой одежде, который, казалось, решил всеми возможными средствами слиться с окружающим быдлом. Егор заплатил ему за это две с половиной тысячи, чтобы капча потом не врал, будто «давал из жалости». И это было еще слишком дорого, учитывая нетоварный вид задрота. Кстати, задрот вчера хвастался на форуме, что купил подержанный монитор. Егора распирало от гордости, что он унизил совковое быдло, но он сдержанно молчал и только советовал пареньку «найти настоящую работу и перестать висеть у родителей на шее». Кстати, сам задрот называл себя москвичом, хотя жил в Сергиевом Посаде, отчего и ехать за минетом было недалеко.

Егор точно помнил, что его случайный партнер кашлял и жаловался на боль в горле. Тот и сейчас рассказывал про «ангину», даже не мог заснуть от нестерпимой рези, поэтому всю ночь просидел за яойной игрой «Эндзай». Это Егор выяснил, включив свой айфон. Он посоветовал задроту убиться об стену, чтобы сократить население Говнорашки, и начал собираться на работу — нужно было успеть забежать за антибиотиками.

Летнее солнце уже светило вовсю, в воздухе носилась пыльца, от которой у Егора привычно закладывало нос. Либерал стоял на почти пустой платформе, если не считать рашкована с коричневым от гепатита лицом, который требовал у Егора мелочь. Егор послал его на хуй с дрожью в голосе, так как не был уверен, что быдло не попытается отнять мелочь силой. Рашкован, как побитая шавка, отскочил и облаял Егора в ответ. Адски хотелось ссать, Егор отошел к дальнему концу платформы, прицелился в грязно-синие перила и снова застонал от рези в уретре. Бомж злорадно наблюдал за ним издалека. Через пару минут подбежала пожилая женщина в форменном кителе и заявила, что Егора оштрафуют, поскольку все это снято на камеру, а она знает его, Егора, маму и не намерена спускать такое свинство. Егор хотел послать и ее на хуй, но не мог.

До первого поезда оставалось еще минут тридцать, он от нечего делать достал айфон и написал, что у них в Амстердаме за такую глупость, как хентай, никого не трогают, а он отправляется с БФ в супермаркет за хамоном и красным вином. Тот самый задрот, который у него сосал, вдруг загадочно заявил, что в Амстердаме сейчас пять утра, и поинтересовался, запрещают ли там продавать алкоголь по ночам, «как у нас в Москве». Егор принялся срочно серфить интернет, но однозначного ответа на вопрос не нашел. Это был явно не его день. Оставался один выход — пожаловаться админу, что задрот переходит на личности. Но это было для Егора слишком мелкой местью. Задрот уже спрашивал, действительно ли у оппонента есть БФ. Егор совершил фатальную ошибку — написал задроту ЛС, где грозил ему баном.

Через минуту ночные юзеры уже наслаждались скрином со словами: «Если расскажешь про минет, попрошу хохла тебя забанить». Текст ЛС был составлен крайне неудачно, так что все решили, будто именно задрот навалил на клык Егору. Проститут сжалился и наврал, что для этого специально приехал в Амстердам, так что сейчас они отправятся за хамоном вместе. Отмазка насчет фотожопа не канала, форумные эксперты не нашли следов подстановки. Все сошлись на том, что задрот — это клон Карла, и старина Карл посрался сам с собой, окончательно спятив от одиночества и онанизма. Белорусский фанат «Невероятных приключений ДжоДжо» начал объяснять, о каком конкретно хамоне идет речь. Ведь Карл еврей, ему не нужна ветчина. Значит, либераст уже вообразил себя героем любимой саги в картинках, где под хамоном имеется в виду мистическая сила, крушащая врагов. Таким образом, поход за хамоном Карл осуществит с самим собой в своем воображаемом мире. У бедной няши произошло окончательное онямение моска.

Задрот на сладкое вывесил фото Егора — худого блондинистого еврея, жрущего шаурму на скамейке в заброшенном парке (где позже за кучей мусора в кустах сирени все и случилось). На вопросы, кто этот голодный жиденок, поганец ответил загадочным молчанием. Наконец, отаку разбрелись по кроваткам, жалуясь, что спать осталось два часа. Минетчик объявил, что «еще погамает», он мог дрыхнуть хоть весь день.

Глядя красными глазами в окно электрички, Егор вспоминал вчерашний день. Его сотрудники увидели в новостях запрет на хентай и радостно обсуждают, как теперь начнут сажать педофилов и «заднеприводных». Он вынужден тупо ржать вместе с ними, хотя борется с желанием придушить каждого по отдельности.

Недавно в офис привезли новую кофе-машину, и весь «бомонд» с ланчбоксами собрался в переговорной вокруг нее. Кадровичка Анечка, которая литрами дует кофе и читает спам. Сергей Сергеич, который прячет в запароленной папке порнуху с ледибоями. Бухгалтерша Оксана, старуха сорока пяти лет, которая не вылезает из калтактика, называет себя «Оксаночка» и заигрывает со старыми мужиками. Начальник ПТО Анвер, безграмотный хам, которого наняли месяц назад по непонятным причинам. Жируха Мариночка, которая хамит посетителям на рецепшен и носит колорадскую ленту. Типаархитектор Толик, который величает Егора замкадышем. Типаинженер Эльдар, который стебется над Егором из-за отсутствия тачки, хотя сам ездит на зубиле. Все эти мрази ненавидят «заднеприводных» и рыгочут про «парашу», «зашквар», «либерастов». Маркетолог Наташа более благосклонно относится к «заднеприводным», говорит, что они «тоже люди» и предлагает величать их геями.

— Вечно вы, бабы, защищаете петушню, — злится Анвер, потея от возбуждения и почесывая пузо. — Ну что баба может знать о педерастах? Есть хорошее, точное слово для таких — «педераст».

— Не бабы, а женщины! — негодуют бабы.

В отделе маркетинга разрываются телефоны, но девицы оттуда уже прискакали сюда, в «избу-читальню», как называет это место Егор. Они ходят всем табуном — и попить кофе, и покурить, и пожрать, и «попудрить носик».

Егор вспоминает, что вчера у него был день рожденья. Он спускается в столовую, а столовая, между прочим, соединена с коридором бизнес-центра узкой перемычкой, где находится туалет для посетителей. Он долго выбирает пирожные. Все должно выглядеть естественно и не вызывать подозрений по запаху. Выбор падает на «наполеон». Он покупает целый поднос и удаляется в сортирную дверь. Сидящих за столиками клерков это не удивляет, они сами часто выносят обед через «кишку», за что их ругает судомойка Гюльчехра. Егор толкает дверь с надписью «запрещается выносить посуду за пределы столовой».

Егор ставит поднос на забрызганный столик под мрамор, в который вмонтирована раковина. Он судорожно вспоминает свой любимый роман Паланика, боку-но пико, ролики с горячим хохленком, который штырит себя бутылкой в зад. Теплые капли падают на поднос, Егор заботливо распределяет их зубочисткой и перемешивает с кремом, остро пахнущим ванилином. Присыпает слоеной крошкой.

«Тортик, это же настоящий тортик!» — пищит Анечка пять минут спустя. Егор достает бутылку армянского коньяка, у него в ящике стола лежит еще две таких, купленных по акции в «Ашане». Анвер по-хозяйски наливает пойло в пластиковые стаканчики. На огонек заглядывает замдиректора, в расход идет вторая бутылка. «Наполеона» хватает на всех, сотрудники становятся братьями и сестрами по зашквару.

Егору кажется, что все это не на самом деле. Он как будто смотрит со стороны на офисное быдло, жрущее его сперму.

— Это сколько тебе стукнуло, тридцать пять? — Эльдар хлопает его по плечу. — Бабу тебе надо, ба-бу. И квартиру поближе к центру, раз меня не слушаешь.

— У меня там воздух чище, — бурчит Егор. — И вообще, мне фиолетово, где жить. Зато я лапу не сосу из-за ипотеки, как некоторые.

Почти для всех тут жилье — больной вопрос, и Егор, пожалуй, имеет больше свободных денег, чем любой из офисного быдла. Все ему должны, кто две, кто пять, кто десять штук. Процентов двадцать звонков, идущих в отдел маркетинга, — от банков и коллекторов, потому бабы и не берут трубку по утрам. Егору самому звонит какой-то махмуд и требует, чтобы Эльдар вернул двести тысяч, а не бегал от долгов, как вонючий пес. Кстати, ланчбоксы — один из симптомов бедности, брать столовскую еду для них уже слишком дорого, аванс потрачен, а до зарплаты еще два дня.

— И жениться я не собираюсь, индивидуалки стоят меньше, десу, — добавляет Егор.

— Фу, пошляк, — надувает толстые губы Оксаночка.

— Для меня самое важное — личная свобода, — куражится Егор. — Захотел — поехал в отпуск, захотел — шоссейник себе купил, захотел — сходил в ресторан с друзьями. Вот моя бывшая мне шагу ступить не давала.

Никакой «бывшей» не существует, Егор ненавидит и боится женщин, этих стервозных и непредсказуемых особей человека с двумя мешками жира впереди.

Замдиректора Григорий Никитич, седой грузный дядя, которому впору уже думать о душе и простате, начинает учить Егора обращаться с бабами. Он рассказывает несколько историй, как ходил налево, и ему за это ничего не было от жены, только однажды он перепил, вернулся домой в три часа ночи, решил поблевать, упал и разбил башку об унитаз. И тогда эта бесчувственная женщина сказала: «Так тебе и надо, свинота» и оставила его лежать до утра в коридоре.

Егор смотрит на его блестящий от жира нос и думает, какого хера Григорий вываливает эти подробности. Видимо, стареющим мужикам очень важно, чтобы их считали альфа-самцами.

— Ладно, пойти, что ли, поработать? — потягивается Анвер, скрипя черным офисным стулом, коих миллиарды по всему миру. Когда он встает, стул падает. Остальной «бомонд» тоже разбредается по местам, Егор идет в свой закуток за стеклянной перегородкой, где стоит сервер. Все давно настроено и работает, разве что бухгалтершам требуется помощь эникейщика или у Анвера в очередной раз слетит ключ на ломаном автогаде. Егор здесь и за сисадмина, и за программиста 1С, и за взломщика САПР, и за няньку. Он считает, что занимается хуйней, и хотел бы реализовать свои знания и умения. Он уже трижды забанен на хабре, где быдлокодеры критиковали его ПО. В «нормальную» компанию его пока что не берут, потому что он не признает яву. Егор считает, что жаба — язык неандертальцев по сравнению с «плюсами», но работодатели с ним не согласны и включают это дерьмо мамонта в обязательные требования к соискателям. За десять лет бесполезного сидения у сервера он прочитал тысячи книг — в основном российских, с устаревшими библиотеками, с ошибками в примерах. Егор подозревает, что корректорши еле умеют включать компьютер, и все эти точки с запятой, пробелы, кавычки, скобки, слеши для них — китайская грамота, так что опечатки переползают из книги в книгу, даже если она выдержала, допустим, уже шесть изданий. Он утешает себя мыслью, что благодаря опечаткам научился лучше анализировать код и думать своей башкой, а не копипастить готовые решения. Отечественным книгам он теперь предпочитает американские, купленные на Озоне.

Казалось бы, сотрудники должны фапать и шликать на такого ценного кадра, но ничего подобного. Егора считают замкнутым, заносчивым. Эльдар думает, что у Егора проблемы с гормонами, так как Егор уклоняется от бесед про баб и ни разу не ходил с остальными в сауну, хотя его часто приглашали. Сергеич полагает, что у Егора маленький член, и все проблемы именно в этом. Совершенствуясь в интеллектуальной сфере, Егор, по Адлеру, компенсирует свой физический дефект. Стенки в офисе тонкие, а пиздят они с Эльдаром громко. Кстати, Сергеич и Эльдар вдвоем ходят и в сауну, и в бордель, и в сортир курить траву. То есть они — классическая однополая пара. В виде утешения Егор часто фантазирует, как штырит Сергеича в переговорной на столе своим на самом деле не маленьким, а приличных размеров хуем. Либо как Сергеич с Эльдаром развлекаются в позе «69». Сергеич — «начальник IT-отдела», женственный сладкий блондин, слегка толстоватый, с бархатистой белой кожей и ярко-голубыми глазами. Шерстинки на его руках тоже светлые, а летом, когда носит шорты, он выводит волосы на ногах. Единственное, что умеет Сереженька, — устанавливать говноигры на служебный комп. Он племянник владельца фирмы. Требует, чтобы его звали по отчеству. На день ВДВ Сергеич всегда нажирается в слюни, но служил ли он — большой вопрос. Эльдар врет, что прошел Чечню. Оба при случае всегда хвастаются, как ебали ту бабу, ебали эту бабу, сочиняют случаи из жизни, хотя их никто об этом не просит. Ни один гей так не «выпячивает свою ориентацию», как эти двое мудил. Сам Егор служил ровно месяц, после чего лежал в госпитале полгода. Причиной стала дискуссия с казарменным быдлом.

До Егора доходит, что эта история может повториться.

Электричка медленно подъезжает к вокзалу. На площади копошатся десятки бомжей. Егор ищет аптечный ларек, но они еще закрыты. Егор задает айфону важный вопрос: «Сколько живет гонококк в открытой среде?» Он читает Большую медицинскую энциклопедию.

Две пересадки на метро, марш-бросок через перекопанный проспект мимо «Чайхоны № 1». На ступенях у проходной сидит неопрятный мужик, жрущий макароны из пластикового контейнера. У Егора урчит в животе. Он проходит через вертушку и еще час умирает от скуки на скамейке в холле, дожидаясь Мариночку с ключами.

Рабочий день начался как обычно: хомячки собрались вокруг кофе-машины, нехорошо кашляя. Егор вспомнил, что так и не купил антибиотик.

Эльдар сразу пожаловался на боль в горле. Егору позвонил Сергеич и смущенно объявил, что он на больничном, потому что его подкосил ужасный грипп, но Егор, конечно, справится со всеми возложенными на него задачами, то есть сможет вместо Сергеича играть в контру, смотреть японские мультики и пить кофе, делая сложное лицо. У половины сотрудников першило в горле, но, кстати, не у всех, кто ел пирожные. То ли концентрация гонококка на каких-то участках крема была невысокой, то ли справлялся иммунитет.

Через час Анвер взял Егора за локоть и повел в мужской туалет на этаже для «мужского разговора». Егор инстинктивно пытался вырваться, но пухлые пальцы быдлоинженера не разжимались.

— Посмотри, что у меня там, — попросил Анвер, стоя у писсуара. — А то я из-за пуза разглядеть не могу.

— Папиллома, — сразу определил Егор, страдавший ОКР уже много лет.

— А бывает, что из-за них больно ссать? — тревожно спросил Анвер.

— Не, от них рак бывает, — небрежно ответил Егор, как бы не разобравшись в сути вопроса.

— Пиздец, — грустно сказал Анвер. — Слушай, ты с гуглом дружишь больше, чем я, найди мне там какие-нибудь антибиотики, чтобы лечили за один день.

— Резинки, что ли, не было? — Егор намылил руки.

— Если и была, то орбит. Орбит любого сгорбит, — Анвер застегнул штаны.

— Сауна? — спросил Егор.

Мимо них проскользнул Эльдар, он заперся в кабинке, с перерывами зажурчала струя.

— Джигиты не плачут, — прокомментировал Анвер.

— Пошел ты на хуй! — взвыл Эльдар.

Из другой кабинки вылез Толик с багровым лицом.

Загорелый прораб вбежал, кинул на подоконник толстую папку и подвинул Анвера.

Послышались шаркающие шаги босса.

У Егора сейчас было два выхода — уволиться, пока цел, или и дальше делать вид, что здоров. Ссать хотелось ужасно. Анвер не уходил, он набирался духу перед битвой с писсуаром.

Босс растолкал их животом и рявкнул:

— Вышли, блядь, все!

— Будь другом, — понизив голос, просил Анвер в коридоре. — Я послезавтра отдам! Сгоняй в аптеку, а? Прогуляешься заодно. И, главное, у жены ничего нет, зато у тещи цистит.

Толик с Эльдаром совали Егору в карман мятые купюры.

Егор отвечал, что не курьер и не обязан это делать.

Ничего не понимающий прораб просил их заново рассчитать прогиб какой-то дурацкой балки, потому что китайцы, собаки, льют из совсем паршивой стали, и то, что им прислали, не соответствует проекту.

— Вот он посчитает, он у нас на все руки мастер, — Анвер ткнул пальцем в Егора. — Но сейчас он очень занят. У него дело чрезвычайной важности.

— Я все слышал, — рявкнул босс. — Короче, ты, как единственный выживший, дуешь в аптеку. Потом свободен до завтра. И не пиздеть!

Егор с полными карманами денег выскочил на воняющий гудроном проспект. Рабочие копошились в траншее, как опарыши в ране дохлого животного, из-за пыли было нечем дышать, солнце вышибало слезу. Егор очень надеялся, что в глаза гонококки не попали. Пришла СМС от задрота: «Ты сегодня в городе? Тогда на Репе в час». «Хорошо», — ответил Егор. Было очень кстати, что виновник торжества сам явится для набития морды.

Егор, чтобы не терять времени, прыгнул в траншею, проскакал по трубам и кабелям, подтянулся и вылез с другой стороны, под неодобрительные крики таджиков. Пролез под полосатой ленточкой, забежал во двор и отлил на виду у большой компании бомжей. Ощущения были такие, словно его член кто-то пытался почистить изнутри ершиком для бутылок.

Егор рванул через двор, наткнулся на решетку, которая перегораживала проход, побежал обратно, на ходу запрашивая ближайшую аптеку. Как назло, кроме чайханы и пары магазинов с дорогущими бабскими шмотками, на километр отсюда ничего не было, только бизнес-центры и госучреждения. Егор чудом отыскал во дворах минимаркет с аптечным ларьком у входа.

— Дайте какой-нибудь сильный антибиотик, на все, — Егор вывалил деньги в блюдечко.

— А рецепт есть? — строго спросила бабка с рыжими волосами.

— Какой еще рецепт, у меня триппер! — взорвался Егор.

— Без рецепта не продаем, — уперлась бабка.

— Хорошо, я вам дам еще штуку, а вы продадите.

Бабка выкинула деньги и задвинула стекло.

— Старая сука!

Егор запросил у айфона ближайшую клинику. У него появилась мысль, что можно просто заказать лекарства в офис с доставкой, но тогда его не отпустят и он сам ничего принять не сможет. Он вызвал такси через приложение и купил себе сэндвич.

Егор вылез у крылечка с вывеской «урология и гинекология», попросив узбека подождать.

Телка на рецепшен долго возилась с его паспортом, узбек уехал. Наконец, Егора впустили в просторный кабинет, выложенный белым кафелем. Его принимал медлительный дед лет пятидесяти, дед скучал, задавал глупые вопросы, требовал сделать анализы.

Помыв руки и сбрызнув их дезинфектантом, дед достал из лотка под белой тряпкой стальной стержень с какой-то херней на конце. Этот стержень он собирался воткнуть пациенту в мочеиспускательный канал.

— Слушайте, мне нужен только рецепт, у нас вся контора в этом говне, — не выдержал Егор. — Нет времени, понятно?

— Из-за недолеченной гонореи вы можете стать импотентом, — пугал старик.

Егор положил перед ним две тысячи.

Дед, пожав плечами, выписал стопку рецептов.

Через час взмыленный Егор вбежал в переговорную и бахнул на стол пакет антибиотиков.

— Налетай-разбирай! — крикнул он.

Подошел Анвер:

— Слушай, я тебя умоляю! Меня жена убьет. Скажешь, что в кулер нассал? Ну, мы типа про тебя говорили нехорошие вещи, а ты такой решил отомстить и нассал в кулер. И все заразились. А потом я полизал жене, и зараза передалась на мой перец через ее пелотку. Ну, типа ты такой мрачный гений-извращенец, который хочет истребить все человечество. Если чо, мужики поддержат.

— Обожаю ссать в кулер по утрам, — сказал Егор. — А еще я смотрю хентай с маленькими мальчиками.

— Не паясничай, — одернула его Анечка. — Надо ролик на ютьюбе. Лицо мы потом замажем.

— Подожди! У меня есть идея получше, — нашелся Эльдар. Он сбегал в свой закуток, порылся в нижнем ящике стола и явился с красной балаклавой, которую напялил на Егора.

Егора поставили рядом с кулером и нацелили на него айфон.

— Мои сотрудники — гомофобные мрази, — сказал Егор. — А я — открытый гей. Устав от дискриминации, я намеренно заразился гонореей и позавчера нассал им в питьевую воду. Сегодня они все чувствуют то же, что и я. Если ты гей, и тебя притесняют, взрывай систему. И да пребудет с нами Чак Паланик. — Егор кинул зигу и ушел из кадра.

— Класс! — Анечка побежала сливать видео.

— Про «взрывай» ты зря, могут расценить как призыв к гей-терроризму, — заметил Толик. — Вот про гомофобных мразей было хорошо. Жизненно.

— Рад, что всем понравилось. — Егор нацедил холодной воды и залпом ее выпил. — А теперь извините, у меня свидание.

— Это было жестоко, — сказал ему вслед Эльдар.

Артем не ложился, сестра еще храпела в своей комнате, мать уже уехала, оставив на плите борщ и пельмени. Пельмени он съел, а часть борща вылил в унитаз, чтобы маман потом не прикопалась. Хотел помыться перед дорогой, но горячую воду отключили, так что он обтерся губкой и почистил зубы. Болело горло. Он достал из аптечки просроченный биопарокс, побрызгал в рот и начал одеваться. Надо было все прояснить с этим козлом, потому что выебываться после деанона — глупо и вредно. Карл должен рассказать всем, что теперь они — пара, а не придумывать себе вайфу. По всем канонам сёнен-ая его партнер вел себя как козел.

На кухонном столе лежало пятьсот рублей — вчера Артем сказал маман, что едет на собеседование.

Артем сунул их в карман джинсов и отправил Егору смс. На форуме вывесили объявление про общий сбор у памятника Репину, посвященный проблемам конспирации, так что полный деанон гарантирован. Артем побрызгался туалетной водой «аллюр» и побежал на маршрутку. Притормозил у секонд-хэнда, заметив сквозь витрину что-то желтое. Он инстинктивно понял, что эта вещь ему необходима. Костюм Пикачу стоил всего сто рублей.

— А я уже выкинуть хотела, — радовалась продавщица. — Думала, никто не купит этого телепузика. Для детей великоват, а взрослые такое разве напялят?

— Я попробую, — Артем взял воняющий формальдегидом пакет и побежал дальше.

Стоя в переполненной маршрутке, он размышлял о своей жалкой жизни. Ему двадцать шесть, у него высшее техническое и неоконченное высшее на ВМК, мать каждый день твердит: «Найди работу, говнюк». Но Артем не может продать свою жопу солидной компании, а на маленький оклад не хочет сам: далеко ездить и лучше ничего не делать, чем не иметь свободного времени.

Сестра тоже не работает, но к ней претензий нет, она девочка.

С личной жизнью у Артема пиздец. Он не умеет знакомиться и ему нужно хорошо знать человека, чтобы решиться на что-то. Его голова забита всеми видами прона, это не только хентай, но и гомо, гетеро-порно, Артем дрочил даже на ролик, где актер сосет у пса. Имея сознание бляди, он болезненно застенчив и не смеет даже поднять глаза на кого-то, чтобы не возбудиться.

Вчерашний парень сам нервничал, как в первый раз. У него не сразу встал, он смотрел на айфоне порнуху с хохлом. И Артема торкнуло скорее от стыда, от своей ненужности и от того, что они занимались этим в парке, мимо зарослей шли люди с собаками, это было гадко и унизительно, он работал ртом как самая дешевая шлюха. Этот парень сегодня либо пошлет его, либо вовсе не придет.

Коля долго добирался до «Репы». На автобусной остановке его перехватил таджик.

— Ты сегодня одет как Пико, — сказал таджик, обмазывая Колю сальным взглядом.

— Не понимаю, кто это такой, — Коля притворился, что поправляет цепь своего шоссейника.

— Я нашел твои мультики, — сказал таджик. — Я знаю, что ты на них дрочил. Педофил — это плохо. Я помогу тебе любить настоящих мужчин.

— Я не педофил, тупица! И не воображай, что я начну давать такому, как ты, — сказал Коля, не разгибаясь.

— Классная жопа, — таджик ухватил его обтянутую лайкрой промежность, вдавил большой палец в дырку и прижал яйца.

— Ты охуел, мразь?! — Коля ебнул его велосипедом, таджик упал с бордюра на заросшую подорожником обочину.

— Я твой диск в милицию отнесу, дырявый, — таджик с трудом поднялся и сел на бордюр. — Будешь у всей тюрьмы сосать.

— Да, сука, нелегал попрется в полицию! Пошел нахуй, пока ебальник не вскрыли! — Коля подскочил и несколько раз пнул таджика по почкам.

Гастер не стал давать сдачи сладкому мальчику, хотя мог.

— Захочешь трахаться — сам прибежишь, — таджик пересел на липкую от пива скамейку, обнесенную «антивандальной» сеткой, которая не защищала от дождя и ветра и вообще была прикручена непонятно зачем.

Коля стоял у бордюра, придерживая велосипед, и смотрел на одинаковые ели, на серое с небольшими просветами небо, на тополиный пух и пыль, которая покрывала трассу. Слезы наворачивались на глаза. Он достал смартфон и набрал кацапа.

— Димочка, я тебя очень люблю, — всхлипнул Коля. — Это правда не я. Я боюсь, что он с тобой сделает что-то плохое. Я думаю, это он у нас на стенах писал.

— Дурень, я это сам писал, чтобы хоть чем-то тебя занять, — проворчал кацап. — Я тоже тебя люблю. Давай, дуй обратно.

Сипя тормозами, подъехал автобус.

— Я в магазин, — наврал Коля.

— Ага, молодца, а то жрать нечего, как обычно, — одобрил кацап.

Коля уже втаскивал велосипед в автобус, задевая колесами головы старух.

Репин грозно взирал с постамента на людишек внизу. Он как будто знал, что они смотрят «кетайские порномультики» и пучеглазую моэту-хуету, позорящую изобразительное искусство.

Первым подошел Леонид, таща коляску с белокурым малышом. Со стороны Леонида можно было принять за обычную молодую мать, если бы не кошачьи уши на его голове. Точнее, механизированные уши из белого меха, которыми можно вертеть, последнее слово японской техники. В Москве такие не продаются.

Подъехал здоровенный бритоголовый дядя на праворульной тойоте. На дяде красовалась черная байкерская футболка с черепом, как будто он застрял в восьмидесятых. Он долго искал, где припарковаться, и встал на тротуаре. Тойота отличалась слишком ухоженным видом и аэрографией в виде стоящей раком нарисованной бабы. Бензобак открывался как раз на месте ее зада. Дядя за руку поздоровался с Леонидом и присел на корточки рядом с коляской.

Малыш мусолил во рту уголок японского «танкобона».

— Дашь почитать? — спросил дядя.

Малыш разревелся.

Подошел тощий еврей-блондин с диковатым взглядом, на его левой руке висел пиджак от летнего костюма, рубашка была расстегнута, на мизинце болтался аптечный пакетик с бутылкой воды и двумя пачками мощного антибиотика внутри.

Задрот с сияющим лицом двинулся ему навстречу.

— На, — Егор протянул ему пакет. — Думаю, у тебя это давно, одна не поможет.

— Что давно? — Артем захлопал ресницами.

— Триппер, долбоеб!

Лысый дядя оживился, услышав интересное слово.

— Я, сука, девственник, откуда у меня эта хуйня? — заорал Артем.

— Из тебя девственник, как из меня балерина, — небрежно сказал Егор. — Не вопи, люди смотрят. Подумай, может, твоя шлюха-сестра тебя вафлила. У нее горло болит?

— Жри сам свое говно, мне от тебя ничего не нужно, — Артем швырнул пакет на гравий и зашагал прочь.

Егор подхватил пакет и догнал задрота.

— Педики, — сказал лысый дядя, наблюдая, как они бегают друг за другом и кидаются пакетом.

— Не люблю яой, — добавил Леонид. — Яой — это так ущербно…

— А я думал, тням нравится яой, — сказал лысый дядя. — Может, вы по части фури-юри?

Егор все-таки запихал таблетку в рот своего случайного партнера и теперь совал туда бутылочное горлышко. Туристы оглядывались на странную пару. Егор ослабил хватку, когда Артем начал глотать. Рядом с ними остановился смазливый брюнет на велосипеде, его подбородок украшала небольшая бородка, бедра были обтянуты синими велосипедными штанишками, а из-под оранжевого дутого жилета виднелась розовая маечка.

— Это здесь нувыпонели? — спросил он у Егора.

— Нувыпонели, — ответил Артем. — Пусти, я щас.

Задрот отбежал к ближайшей скамейке, где оставил свой пакет. Костюм Пикачу пришелся впору, только молнию заедало и сильно воняло формалином.

— Чума! — воскликнул брюнет. — А я парик в номере забыл. Весь рынок обошел, чтобы рыжий был, а потом еще подстригал. Так обидно…

— Это ты из Австрии? — спросил Егор, узнав модера, который попортил ему много акков.

— Это я из Австрии, — кивнул брюнетик.

Егор загадочно улыбнулся.

— Я тебя боюсь, — сказал брюнетик, стрельнув карими глазами. — Ты кто?

— Пиздец герои Плевны, — прокомментировал лысый дядя. — Уводите детей.

Подъехал на велике второй Пико, то есть Коля.

— Хохленочек! — модер бросился на шею админу.

Егор за компанию обнял хохла, понимая, что другого такого шанса Пикачу ему не даст.

— Вдул? — спросил его хохол.

— Ага, — ответил Егор.

— Кросавчег! — сказал модер.

Пикачу застеснялся.

— Нормальным мужикам нравятся лоли! — крикнул лысый дядя.

— Тни не нужны! — крикнули в ответ.

— Пиздец, еле уговорил бабу в метро, чтобы пустила с велосипедом, — жаловался Коля. — Короче, такие дела. У меня вчера ночью сперли диск с хентаем и теперь шантажируют. Там же бэкапы нашего форума. Так что мы все в большой опасности.

— Забей, — сказал Егор. — В Парашке норот ленивый, до суда все равно не дотянут.

— Карлуша! — догадался модер.

— Короче, в воскресенье я такой выезжаю на старом линкольне, — надрывался лысый дядя, — Это у меня типа машина выходного дня. Как раз его докрасил, радиатор сверкает. Ко мне сразу стайка школьниц. Я им предложил прокатиться… У меня на коленках.

— Петя, иди ко мне на коленки! — крикнул модер. — Петя, иди ко мне на коленки, у меня есть печеньки!

— Не пойдет он на твои зашлюхованные коленки, — мрачно сказал Артем. — Отвали от лысого.

— Ика-пика, — модер начал его тискать. — А ты любишь печеньки? А Карлуша любит?

— Вадик, тебя в детстве башкой уронили? — спросил Егор.

— Ты моя картошечка по-деревенски, — модер игриво шлепнул его пониже спины. — Будешь бякой, я тебя уроню головкой прямо себе на коленки. А будешь хорошей няшей, я тебе сделаю сердечко из шавермы… Няшкас, а где тут можно посидеть и попить пива?

— Я щас твою головку уроню на свою головку, — пообещал Егор.

— У тебя уже сидит один парень на коленках, — снова стрельнул глазами модер. — Так что он роняет свою печеньку на твою головку, а я тебя сажаю на коленки, и все будет ика-пика.

— А в глаза повторить слабо? — Егор взял модера за подбородок, тот скосился в сторону.

— Не надо так, я же аутист, — тихо попросил модер. Егор понял, что и сам смотрит в сторону, чужие зрачки пугали. Они на секунду встретились взглядами, модера передернуло.

— Уже сосутся! — возмутился лысый дядя. — Модсостав совсем прогнил. И вот, значит, сраный дастер в канаве, я пру через поле по говну за трактором, а лоли мы в тот день так и не достали.

Леонид, зевая, слушал пятую историю о том, как лысый дядя чуть не снял лоли.

Со стороны набережной подъехал сладкий блондин в оранжевой жилетке и короткой розовой майке. Синие шорты нещадно обтягивали его пухлый зад. Егор понял, что отступать некуда. Сергеич сразу его заметил и спросил:

— Ты кто на форуме? А, всё, понял. Ты грустный Киану.

— Не важно, — ответил Егор. — Главное, что ты спалился.

Сергеич подергал за хвост Пикачу:

— Как дела, хуесос?

— Не твое дело, — ответил Артем.

— Егорка, чё костюм горничной не надел? — гыгыкнул Сергеич. — Тебе бы пошел.

— А сам чё юбку не надел? — спросил Егор. — Каноничный Пико должен в юбке ходить.

— Мне противно их слушать! — крикнул Леонид.

Сергеич сделал даме реверанс, оттянув шорты на бедрах, и обратился к Егору:

— Я так понимаю, он и тебе в личку пишет. Пиздит, что он такой несчастный девственник, который хочет покончить с собой, потому что никому не нужен?

— А я резко стал кому-то нужен? — перебил Пикачу. — Вы оба на хохла дрочите, а на меня вам насрать.

— А вот это верно, — сказал Егор.

— Я привык, что на меня дрочат, — кокетливо сказал хохленок. — Но ты не расстраивайся, мужики обычно ебут совсем не то, на что фапают. Может, они еще вдвоем будут тебя няшить. У меня-то муж есть, я им все равно не дам.

— Советы от гуру анального порева очень важны для нас, — кивнул Егор. — Ты особо не расстраивайся, но пидовки меня не интересуют. Я это сделал чисто для опыта, на что пойдет рашкованское быдло за два косаря.

— Я вообще тоже натурал, — поддержал Сергеич.

— И я натурал, — тонким голосом сказал модер.

— А я самый натуральный натурал, — хохленок вильнул задом.

— А я девственник, — Пикачу сплюнул на гранитный постамент.

— Долго мне смотреть вашу сантабарбару? — крикнул лысый дядя. — Или уже перейдем к делу?

— Предлагаю взять по пиву, — сказал модер. — У вас как с пивом, можно посидеть в скверике или за это сразу штрафуют?

— Я за рулем, — ответил лысый дядя. — И с «девственниками» не пью. Короче, надо устроить акцию протеста. Потому как сегодня нам запретили хентай, а завтра вообще дрочить запретят, будут всех водить в радиоошейниках, как в Шимосеке. И железные трусы носить заставят.

— Предлагаю сначала по пиву, — не унимался модер. — А потом хоть на Лубянку. Жарко же!

— Предлагаю встать перед Госдумой, — встрял Сергеич. — И напишем на плакатах: «Мы не хотим детей, мы хотим смотреть мультики».

— Еще подумают, что мы кучка инфантилов, которые рожать не хотят, — возразил Егор. — Надо так: «Мы не хотим живых детей, мы хотим нарисованных детей».

— Нужно разрешение, — сказал Пикачу. — Можно только одиночный пикет, и чтобы все стояли на достаточном расстоянии друг от друга. А так это уже несанкционированный митинг, так что нас всех повинтят и выебут в жопу шваброй.

— Швабры бояться — на митинг не ходить, — вильнул задом модер. — Так, сначала идем за пивом, потом покупаем ватман, рисуем плакат и встаем в одиночный пикет. У меня есть знакомый журналист из «Лайф», я щас его позову, мы пока попьем пива, посидим друг у друга на коленках, а они как раз подъедут, — модер начал искать журналиста в контактах телефона. — А потом поебемся шваброй на брудершафт.

— Я не с ними, — сказал лысый дядя Леониду.

Модер с админом уехали отлить, Пикачу увязался за ними. Егор остался условно наедине с Сергеичем.

— Я знал, что у тебя порнуха с ледибоями, — тихо сказал Егор. — Эльдар тоже…?

— Ты опух? Не говори ему никогда. Кстати, я думал насчет тебя. Ты всегда так смотришь, как будто хочешь выебать на столе.

— Телепатия — не миф, а реальность, — кивнул Егор.

— Может, устроим косплей у меня дома? — предложил Сергеич. — И покемона пригласим. Я на али купил белые чулочки. Пошли?

— Не надо покемона. А то потом будем сдавать пробу Вассермана.

— Уже сдал, — погрустнел Сергеич. — На сифилис щас как-то по-другому называется, я забыл. Ты только никому не говори, я же потом в сауну с этими ходил, и нас обслужила одна и та же баба. Корпоративная скидка, вся хуйня. Если узнают, что из-за меня, то пиздец. Меня размажут нахуй.

— Ну и с кем лучше? — спросил Егор.

— Да сам знаешь, — Сергеич покосился на лысого дядю. — Заебали натурасты, щас он в десятый раз объявит, что не с нами.

— Может, я вам просто ебала набью? — отозвался лысый дядя.

— А ничего, что нас двое? — завелся Егор.

— Да я вижу, что вы однополая пара, — лысый дядя закатал несуществующие рукава майки с черепом.

Егор молниеносно заехал в челюсть лысому дяде, а Сергеич повис на дяде сзади, блокируя руки.

— Пообниматься хочешь, заднеприводной? — дядя отцепил Сергеича и двинулся на Егора. Тот уклонился и дал дяде в ухо. Лысый рассекал кулаками воздух, но не мог попасть в юркого жиденка. Сергеич все время хватал его за руки, так что пришлось отступить к коляске, где младенец дожевывал танкобон.

— Хватит драться! — взвизгнул Леонид.

Егор получил сумочкой по башке, лысый отведал пинка, а Сергеич отбежал подальше от бешеной бабы.

— Вот за это мы их и ненавидим, — тяжело дыша, сказал Сергеич, когда Леонид унялся и начал рыться в пакете, висящем на ручке коляски. Ребенок не плакал, он терпеливо наблюдал, как мать протыкает коробочку с соком.

— Вообще, даже жаль этого покемона, — рассказывал Сергеич Егору. — Мальчик вырос без отца, драть было некому, теперь ищет папика. То, что мы оба заразились, нихуя не совпадение. Он каждому яойщику пишет в личку. Говорит: «Ты умнее, чем 99 % утырков на этом форуме, я бы у тебя отсосал». Ну, я к нему приехал, он отсосал, на следующий день звонит и спрашивает, где встретимся. Решил, что мы теперь пара. Ну не дебил? Не понимает, что нахуй никому не впился. Ломится в личку с тупыми вопросами, рассказывает про себя. Как будто мне интересно.

— Ага, деревенский дурачок. Я бы тебе перезванивать не стал, — сейчас Егор особенно остро ненавидел «начальника».

— Так зачем перезванивать, я с тобой каждый день, — прогнулся Сергеич.

— Я больше одного раза никого не ебу, — сказал Егор. В какой-то мере это было правдой.

— Мы это исправим, — Сергеич шаловливо ухватил его за пряжку ремня. — Куда ты денешься?

— Уволюсь нахуй.

— Слушай, а ты давно знаешь хохла? Я бы никогда не подумал, что ты любишь мультики.

— Я за ним с твича пришел, — объяснял Егор. — Можно сказать, я его самый старый фанат. На мультики мне вообще насрать. Я этого картинкодрочерства не понимаю. А на твиче они с его парнем отжигали просто шикарно. А еще до того хохол няшился с братом. Ему брат вставлял онлайн, если ты не в курсе. Вот это была звездная пара, они, кажется, близнецы, блондин и брюнет. На твиче лучше было.

Егор и Сергеич ждали долго. Обсудив все няшности хохла, они теперь смотрели прон с хохлом и братом хохла, обсасывали ракурсы.

— Меня вообще прет от инцеста, — говорил Сергеич. — Брат с братом — это самая мякотка. Кстати, сестре Артемки я бы тоже вдул, надо их развести на тройничок.

Рядом с ними собралась уже порядочная толпа. Это были парни в анимешных футболках и седоватый мужчина в костюме с галстуком. Егор узнал в нем главного форумного ватника, но делал вид, что ваты здесь нет.

— Обычная встреча обычных либералов, — сказал предводитель ваты, наставив на Егора объектив. — Русскому быдлу не понять.

Молодняк одобрительно заржал. Особенно выделялся в группе жирный парень, обмотанный цветастым слингом. Из тряпки на отцовском пузе глядел чумазый младенец в чепчике с ушами Тоторо.

Егор крепко обнял Сергеича и присосался к его рту, как Иван-царевич, целующий жабу. Сергеич задыхался, то ли от нехватки воздуха, то ли от стыда.

— У них в Амстердаме это обычное дело, — ватник пощелкал однополую пару и отвернулся.

— Надо отпиздить заднеприводных, — твердил молодой папаша, потея от возбуждения. — Я бы сам отпиздил, но жена сказала Ваську не отвязывать. Я потом не смогу привязать как надо.

Остальные вяло соглашались с ним, но желающих тщательно отпиздить заднеприводных руками не нашлось.

— А знаешь, почему ватные быдлонатурасты такие жирные? — крикнул Егор. — Потому что жрут блины с лопаты!

Младенец с ушами Тоторо заверещал, папаша начал его качать.

— Ты не стесняйся, дай ему почавкать вкусносисю, — осмелел Сергеич, поняв, что бить не будут. — И мужу скажи, чтоб купил нормальную коляску, а то ходишь как цыганка.

— Мне такому чму даже отвечать противно, — слингопапа порылся в карманах и вытер младенцу рот влажной салфеточкой.

— Ты гляди на этих переднеприводных, — продолжал Сергеич. — Эти пишущие с ошибками деграданты думают, что самое большое счастье для нас — быть признанными их быдлосообществом, вместе с ними сосать пивас и пускать слюну на лоли. Трахнуть страшную триди-жируху, дождаться, пока она отложит личинку, послать ее вкалывать продавщицей, самому нарядиться в бабский платок, менять памперсы покакуньке и варить кашку. А в перерывах фапать на свою несбыточную мечту — девочек двади. Лучше сдохнуть.

Вернулась администрация с листом ватмана. Пикачу разложил его у ног Репина и старательно написал:

«Детей насилуют педофилы, а я девственник и смотрю хентай».

Ватник покачал головой, но сфотографировал покемона с плакатом. Затем он снял всю группу любителей хентая, включая Леонида и слингопапу.

— Отойдите! — скомандовал Пикачу. — Это одиночный пикет!

Форумчане отошли, но ненадолго. Задроты то и дело подбегали, делали сэлфи. Необычное сборище привлекало публику. Две пенсионерки уже дискутировали с Егором на тему педофилии, модно одетые девки выстроились в очередь, чтобы чпокнуться с покемоном.

— Это одиночный пикет! — отгонял их Пикачу, но его никто не слушал.

Сергеич тоже взялся за пенсионерок и сообщил, что «британские ученые» выявили связь между ранними гомосексуальными контактами у мальчиков и высоким коэффициентом интеллекта. Егор наконец-то понял, кем Сергеич был на форуме. Тот часто ссылался на «британских ученых» и дергал огромные цитаты из книг по нейробиологии, которые выдавал за собственные мысли. Кличка у него была «Нейрохерург». Егор всегда презирал этого персонажа и тыкал носом в источники. Ограниченный мудила даже не думал, что все его мудроты находятся в гугле за две секунды. Также Сергеич считался ценителем элитного бухла и бесил всех спорами про моносолодовые виски, которые не могут себе позволить нищеброды из Парашки. Однако, у Нейрохерурга был один огромный плюс: он любил готовить и часто выкладывал фото своей жрачки, за что Егор величал его кухаркой и хозяюшкой. Так что Сергеич мог накормить и напоить, а не только спать положить. Егор теперь желал отведать не только пышных булок Сергеича, но и его пиццу, лазанью, утку с яблоками, кролика в сметане и прочие деликатесы, в которые не умела мать.

Группа китайских туристов, дожидаясь автобуса, общелкала покемона со всех сторон. Артем от стыда закрывал лицо плакатом. Ему очень хотелось подойти к Егору и выяснить отношения, но положение обязывало стоять и протестовать. Китаянка в блестящем бежевом платье, от которой пахло дорогими духами, отодвинула плакат и улыбнулась в камеру, взяв Пикачу за хвост.

— За хуй не хочешь подержать? — взбесился Артем.

Китаянка чмокнула ему в щеку, что-то лопоча на своем шепелявом наречии.

— Карл! — крикнул Артем. — Карл, иди сюда!

— Чего тебе? — Егор продрался через толпу.

— Чё этот пидор на тебе виснет? Достал уже!

Егор взял ватман из рук Пикачу:

— Мне на него насрать. Пойди отдохни.

Он поднял плакат над головой и наблюдал, как покемон пьет с модером пиво, замотанное в полиэтиленовый пакет. Хохол тоже сосал что-то из банки, а велосипеды администрации лежали один на другом. Сергеич пристроился сзади, помогая держать плакат:

— Кстати, эта соска — этнический татарин, у него фамилия Абдулберов. Что значит «раб Аллаха». Правда, он не только у Аллаха, он у всех раб. Пиздец, а не фамилия.

Пикачу налетел сбоку и треснул Сергеича бутылкой, брызнуло пиво, Сергеич бахнулся на гранит.

— Порежу, тварь! — Пикачу пнул Сергеича и замахнулся бутылочным горлышком, вторично обрызгав Егора пивом.

— Тихо, горячий шота, — Сергеич держал его за ногу. — Я понял, больше не повторится.

— Рад, что ты понял!

Сергеич дернул Пикачу, тот повалился на него.

— Подержи, — Егор сунул плакат админу и полез разнимать бешеных отаку. Когда он отодрал покемона от его жертвы, что-то неуловимо изменилось: китайцы ушли, задроты разбрелись по аллеям сквера. Остались только Леонид, лысый дядя и модер с админом.

— Чья машина с голой бабой? — спрашивал сотрудник ДПС. — Что у вас тут, несанкционированный митинг?

— Одиночный пикет, — объяснил хохленок, которому хватило ума не бросить улику.

— Всем оставаться на местах, — полицейский быстро сказал что-то по рации, на набережную подъехали два «форда» с мигалками.

У Артема не выдержали нервы, он побежал в сторону Кремля.

— Ловите покемона! — гаишник бросился за ним. Метров через тридцать он схватил Артема за капюшон и повалил на землю. С особым наслаждением мент защелкнул наручники на его запястьях и надавил на локти. Гравий скрипел на зубах, Артем сплюнул и попытался перевернуться, его подняли и поволокли к машине.

Эвакуатор тянул на лебедке тойоту, в которой уже сидел Леонид с ребенком.

— У меня автомат! — лысый забегал вокруг своей машины, бахнулся наземь и попытался отцепить крюк. — Вы мне сломаете машину! Вы не имеете права забирать машину с пассажирами!

— Мамочка, вылезайте! — командовал гаишник. — Товарищ, уймите свою жену!

— Коляску раздавите! — завопил Леонид. — Вы вообще уже? Это произвол!

— Ладно, забирай свою тачку с этой чертовой бабой, — махнул ему гаишник. — То есть, я имел в виду не вас, мадам, а это голое безобразие… Я вас штрафую за езду по тротуару и за парковку в неположенном месте. Советую платить сразу, так дешевле.

Лысый торопливо сунул коляску в багажник, схватил документы, ворох бумажек и прыгнул за руль. Водитель эвакуатора чертыхнулся и отцепил трос. Тойота тронулась, мент оглушительно свистнул.

— И еще три тыщи за отсутствие удерживающих устройств для ребенка. Вы совсем обнаглели. Учтите, папаша, это не я такой плохой, это вы безответственный водитель, которому плевать на безопасность собственного сына… Какие у вашей жены интересные уши… Можно примерить?

Леонид нехотя снял ободок и объяснил, как ими пользоваться.

Последним, что видел Артем, был мент, шевелящий белыми кошачьими ушами. От такого дикого сюра Артем потерял сознание.

За маленьким окошком автозака было видно только небо, серое, несмотря на сильную жару. Собиралась гроза. Коля думал, что плакат заберет полиция, но его еще на месте задержания порвали и выкинули в урну. Справа Колю грел плюшевым боком парень в костюме Пикачу, башка Пикачу лежала на плече Голодного Еврея, а слева Колю тёр коленкой неприятный поц, с которым покемон недавно дрался. Модер сидел напротив, максимально отодвинувшись от двух таджиков с черными отеками на лицах.

— Вадичка, хочешь ко мне на коленки? — съязвил Голодный Еврей.

Модер ответил, что сейчас не время для глупых шуток. Внутри было темновато, но Коле показалось, что модер хлюпает носом.

— Няш, ты меня вообще узнал? — Голодный Еврей тронул колено хохленка. — Я тебя еще на Твиче просил раздеться. Васёк, помнишь такого?

— Извини, — сказал Коля. — Я понятия не имею, кто ты такой, меня хз сколько человек просили раздеться.

— Ну и нахуй, — Голодный Еврей отвернулся.

Коле стало неловко, возможно, этот человек связывал с ним какие-то надежды, считал его своей вайфу и вообще испытывал все то, что обычно испытывают поехавшие юзеры.

— Ну конечно, откуда тебе меня помнить, я вебку никогда не включаю, — с деланым равнодушием сказал Еврей.

Глупый юзер, возможно, думал, что Коля сейчас же догадается, но многие Колины клиенты никогда не включают вебку. Никакого эмоционального тепла по отношению к этому человеку Коля не ощущал. Возможно, этот неприятный блондин, который недавно всех обсирал, тоже тайно дрочит на Колю, даже скорее всего. Кстати, слишком много блондинов на квадратный метр.

Коля остро заскучал по своему Димочке, который, кстати, до сих пор ждет его с пакетом продуктов и банкой смазки и, вероятно, уже нажирается один.

— Прости, няш, я очень люблю своего мужа, — сказал Коля. — Я действительно тебя не помню. У меня вообще память плохая, а когда голова болит, я самые простые вещи забываю, например, как зовут Мадонну или кто режиссер «Принцессы Мононоке». Не обижайся.

— Да похуй на тебя, — Еврей отвернулся.

— Хаяо Миядзаки, — напомнил парень в костюме Пикачу, хотя его никто не спрашивал. — Это Карл, это Херург, меня зовут Артем.

— Меня зовут Сергей Сергеич, — поправил неприятный поц.

— Да насрать ему, как вас всех зовут, — рубанул Еврей. — Задротов много, а блядь одна.

— Обсудим аниме? — предложил модер.

— Годная тема, — согласился Сергеич. — Обсудим идейную глубину творения Кацуёси Ятабэ. Этой вершины японской анимации, которую можно поставить в один ряд с лучшими работами Феллини и Антониони.

— Не люблю СПГС, — сказал модер. — Это мультик о том, как шоты чпокаются в рот и в зад. Если там и есть что-то глубокое, это жопа главного героя.

— Вообще, мультик не о том, — сказал Коля. — Он об очень одиноком парне, который нужен кому-то только для секса. Куда делся его партнер из первой части? Соблазнил и бросил. Во второй части он сам соблазняет парня, а в третьей этот парень идет налево. Пико не виноват, что у него нет ни хера, кроме красивой внешности. Он тупой, неловкий, никому не нужный и не может прожить один. Он всем надоедает.

— Это типа намек на меня? — спросил Артем.

— Нет, блядь, это аллюзия к «Ночам Кабирии» Федерико Феллини, — окрысился Сергеич. — Конечно, это намек на тебя. Только ты нихуя не красивый, а обычная соска. Кстати, что насчет твоей сестры? Она дрочит бананом? Не хочешь открыть ей увлекательный мир косплея?

— Щас ты у меня закосплеишь «Кровь окаянного пса»! — Артем вскочил и пнул Сергеича под коленку.

Из кабины постучали, Артем вернулся на место.

— Думаю, мужика из первой части посадили, — сказал Егор. — Это к вопросу об аналогиях.

Машина еще долго стояла в пробках, затем дверь открылась, снаружи скомандовали:

— Вылезайте!

Их провели по длинному коридору, снизу обитому деревянными панелями, а сверху выкрашенному бежевой краской. Камера была маленькая, тоже с деревянными панелями и с двумя длинными скамьями у стен. Это были точно не нары, так как ширина не позволяла лечь. Они скорее напоминали скамьи в школьном спортзале. Таджики сразу куда-то делись, остались только отаку.

— А где параша? — наивно спросил покемон.

— Мы здесь ненадолго, — успокоил Егор.

Они просидели молча минут пять.

— Продолжим нашу высокоученую беседу, — сказал Сергеич, которого уже ломало без интернета. — Почему здоровые бородатые дяди смотрят низкоинтеллектуальные мультики, предназначенные для подростков? Почему не смотрят Висконти и Годара, если они такое сферическое небыдло в вакууме? Что за деградантская эстетика?

— Я не смотрю мерзючее и вам не советую, — ответил Егор.

— Это не ответ, — заерзал модер. — Мы смотрим аниме, потому что там можно раздвинуть границы серой реальности. У нас, например, единственный продуктовый магазин закрывается в восемь вечера, а в выходные свежий хлеб хрен достанешь. И местные ходят с покерфейсами. Мне, чтобы потрахаться, приходится переть либо в Вену, либо через границу. Вот.

— К тебе с твоими внешними данными любая русская баба приедет, только свистни, — сделал комплимент Артем.

— Ага, чтобы висела у меня на шее, ни хера не делала, просирала мои деньги, жирела и выносила мне мозг. Извини, но я слишком дорого ценю свое спокойствие и личную свободу, — надулся модер.

— Если подумать, на сопутствующие товары можно тоже потратить состояние. Фигурки, аксессуары, косплей, да и сама манга недешево стоит, — авторитетно сказал Сергеич.

— Короче, аниме — это единственное, что не ебет мне мозги, — подытожил модер. — Николай, вам слово.

— Да я его просто так смотрю, — хохленок не был настроен на долгие монологи.

— Ты еще ребенок, — сказал Егор. — Поэтому и смотришь мультики.

— Двадцать пять — это не ребенок, — Коля бросил на него усталый, но все еще кокетливый взгляд.

— Мне двадцать шесть, — сообщил Артем, хотя его не вызывали.

— Итак, хентай дает нам то, чего мы не можем себе позволить в реальности, — вернул их к теме Сергеич. — Эрогуро, например, и все такое. Я бы не смог ИРЛ напихать кадровичке гвоздей в пизду или насрать в рот Егорке. Или потрахаться со свиньей.

— Если очень хочешь, все позволишь, — зачем-то сказал Артем.

— Хватит предлагать себя, пидота, — Сергеич пересел на другую скамейку, как будто та, на которой сидел Артем, была зашкварена.

— Знаешь, как у меня было в первый раз? — напирал Артем. — Мать уехала в командировку, мне было, кажется, тринадцать. Сестра привела одноклассников потусить. Они все надо мной стебались, потом ее парень поссал мне в рот, а она пила пиво и не остановила его, потому что ей на все всегда было похуй.

— Если вдуматься, это очень заебись — быть единственным ребенком, — закрыл тему Егор.

— Так у меня тоже было с братом, ну ты помнишь, — улыбнулся хохленок.

— Ага, ты себе даже мужика выбрал, которого звали как брата, — подхватил Артем. — Но у меня не было с сестрой, я только сосал у парней сестры. Мне, по-моему, уже было двадцать, когда я в первый раз сосал.

— И при чем тут аниме? — скривился Сергеич. — Обычные будни обычной замкадной бляди. Ты лучше скажи, что за тонна говна тебя толкнула на эти подвиги. Кстати, еще вопрос: мы смотрим аниме, потому что мы изначально извращенцы и оно нам необходимо, или мы извращенцы, потому что смотрели аниме. Я считаю, мы такими родились.

— Мне не только парни нравятся, — начал оправдываться Артем. — Я на махо-сёдзё тоже дрочу. И даже чаще, чем на яой, потому что махо-сёдзё рисуют больше.

— Это потому, что у тебя вкуса нет и жрешь все говно без разбору, — поучал Сергеич.

— А ты у нас великая кухарка, разбираешься в сортах говна, — сказал Егор.

— А тебя покормить? — Сергеич полез обниматься.

— Я щас обоссусь, — прервал их модер. — Они выпускают в туалет?

— Хочешь раздвинуть границы серой реальности? — Артем встал перед ним на колени.

Модер вскочил.

— Я гражданин Австрии! — он колотил решетку маркером. — Выпустите меня немедленно! Я гражданин Австрии!

— Я пошутил, тупица, — Артем сел обратно, но модера было не унять.

На шум явился высокий, очень красивый блондин, на котором ловко сидела форма. Модер показал ему паспорт, блондин молча кивнул, отпер камеру и увел его. В конце коридора слышно было, как блондин извиняется перед «туристом».

— Ну что, косплей на четверых? — спросил Сергеич.

Ему никто не ответил.

Блондин вернулся:

— Все остальные — граждане России?

Все кивнули, Коля тоже несмело кивнул, надеясь, что его выпустят просто так.

Полицейский раздал им серые бланки:

— Есть чем писать?

Егор кивнул.

— Пишите объяснительные.

Егор разулся, торжественно сел на колени перед скамейкой, двумя руками положил на нее бланк, словно занимался древним искусством каллиграфии, макнул воображаемую кисть в воображаемую тушечницу. Заполнил сведения о себе, погрыз колпачок ручки и сочинил:

«В час дня мы с друзьями собрались у памятника Репину. Встречали нашего друга по переписке, который приехал из Австрии. В ходе встречи между двумя участниками встречи возникло недопонимание на почве ревности по отношению к третьему лицу. Завязалась небольшая драка. Я вмешался, они прекратили наносить друг другу побои. На место прибыл сотрудник ДПС, который разогнал сборище зевак».

Егор поставил сегодняшнее число, расписался и отдал ручку Покемону. Артем тоже погрыз колпачок, они оба знали, что по японским обычаям это означает непрямой поцелуй. Артем написал:

«В час дня мы с моим бойфрендом встретились на Болотной набережной. По счастливому совпадению там же оказались наши друзья по переписке. Мы решили отметить это событие, сходили за пивом и нарушили общественный порядок, распивая спиртные напитки на улице, в чем я искренне раскаиваюсь. Пока я пил пиво, я заметил, что один из форумчан подкатывает к моему парню, это было крайне подло и низко с его стороны. Тем более, что моему парню это тоже не нравилось. Я решил разобраться с этой неприятной ситуацией и прибег к аппаратным средствам для решения конфликта»…

— Хули ты пиздишь? — Сергеич сверху читал его объяснения. — Ну, сука, охуеть теперь.

Завладев ручкой, Сергеич накорябал следующее:

«Мы с моим сослуживцем Егором Ильичом Феофановым в час дня гуляли на Болотной набережной и встретили там юношу в костюме покемона Пикачу, который вел себя вызывающе и неадекватно. Юноша, который находился в состоянии алкогольного опьянения, закричал «не лезь к моему парню» и ударил меня пивной бутылкой по голове. Я защищался и повалил его на землю. Меня спас своевременно прибывший на место сотрудник ДПС. Думаю, напавший на меня мальчик страдает каким-то психическим заболеванием».

— Не грызи колпачок, — предупредил хохла Егор. — У нас у всех триппер, а возможно, что и сифак.

— Да ты гонишь, — улыбнулся хохленок и потянул ручку в рот.

Егор отобрал у него ручку.

— Я не буду грызть, обещаю.

Коля написал:

«Мы все — друзья по переписке с торрент-трекера anyfuck.ru. Сегодня в час дня мы собрались у памятника Репину, чтобы обсудить нашу дальнейшую судьбу, потому что это несправедливо, когда тебя могут посадить в тюрьму только за то, что ты дрочишь на картинку или мультик. Очень прошу пересмотреть ваш закон про хентай, потому что мы не педофилы, нам просто нравится японская манга и аниме, а ничего плохого мы не делаем и трахаемся только друг с другом, а не с маленькими детьми. Моему мужу вообще скоро будет сорок, так что я не педофил. Многие из нас еще девственники и помрут тоже девственниками, потому что их совсем никто не хочет. Я за Путина и против агрессии Порошенко в Украине, а еще я мечтаю получить российское гражданство, потому что дома в Украине меня преследуют за то, что я люблю русского мужчину…»

— Бедный Пико, — сказал Егор. — У тебя с головкой совсем плохо.

Коля разрыдался и воткнул ручку себе в вену.

— Везде говно! — Коля бился лбом об пол. — У меня нормального секса не было полгода! Мой мужик меня унижает! У меня регистрации нет! Моя семья меня ненавидит!

— Помогите! — заорал Сергеич. — У хохла крыша поехала!

Егор схватил скользкое от крови запястье хохленка, снял галстук и попытался перетянуть вену ниже дырки. Он не был уверен, что это венозная кровь, она текла, вроде, медленно, но оттенок разобрать не представлялось возможным.

На шум прибежали три сотрудника полиции, затем примчался уже знакомый им блондин.

— В пизду такую жизнь! — рыдал хохленок. — Я так больше не могу! У меня нет будущего! У всех нас нет будущего! Кругом одно говно!

— Бедный ребенок… у него что, белка? — спросил полицейский в летах, майор, судя по погонам. — Вызываем психиатричку?

— У меня белки на чердаке, — сказал Коля.

— Он инвалид детства, — объяснил Егор. — Гипоксия в родах. Боится людей и замкнутых пространств, мальчика надо вывести на свежий воздух.

— Так, давайте отсюда, — заторопился блондин. — Кто заполнил, давайте бланки. Молодцы. Выходим, все выходим.

Блондин выудил из лужи крови объяснительную Коли, донес до уборной и спустил в унитаз. Еще не хватало, чтобы им сделали втык за несчастный случай с инвалидом.

Их вывели под ливень. Коля все еще рыдал, уткнувшись в желтое плечо Пикачу и пачкая кровью его правый рукав. Артем неумело гладил хохленка по голове и говорил, что все будет хорошо.

— Я такси вызвал, — сказал мокрый модер. — Надо еще велики забрать. Не знаю, как ты будешь с такой кровищей. Тебя в машину, наверное, не пустят.

— Я щас блевану, — сказал Сергеич. — Такого не покажут в сёнен-ае. Егорка, давай сюда паспорт, у меня жилет непромокаемый.

— Отъебись, — Егор, вжавшись в нишу у входа, вызывал такси.

— Меня правда тошнит, — подлизывался Сергеич. — У меня, наверное, сотрясение мозга.

— Нельзя трясти то, чего нет. Я хочу уехать в США, найти там нормальную работу, вы мне остопиздели уже. Я не могу жить в этом дурдоме. Я вас всех ненавижу. Особенно тебя, бутылкой в жопу ушибленный.

— Иди нахуй, тварь! Корчит из себя хуй знает что! — Сергеич ушел, рассекая лужи новыми конверсами.

Грянул гром. Дверь преисподней распахнулась, это пожилой майор вышел покурить.

— А я помню вашего мальчика, — сказал он, обращаясь к Егору. — Это Коленька Дмитрук, он себя резал онлайн. Регистрации у него, конечно, нет.

— Пожалуйста, не забирайте его, — попросил Егор.

— И танцы с бутылкой я надолго запомнил. Вы, наверное, тоже, — майор с сигаретой скрылся за дверью. — Так, о чем я? Вот ваши ботинки.

Егор понял, что стоит в одних носках. В животе холодело от чувства, что его поимели.

— Интернет необратимо меняет психику, — сказал майор. — Онямение мозга, слышал о таком? Онямение мозга, Карл.

Такси не приехало. Нашлось много других умников, хотевших скрыться от дождя в салоне машины. Вчетвером они шли куда глаза глядят, пока не уткнулись в станцию метро «Кропоткинская». Админа лихорадило, он нес уже совсем непонятную хуйню про белок на чердаке, змей в подвале, геополитические проблемы, коленки, печеньки и некомими. Артем снял свой костюм Пикачу, выжал насухо и закутал им Колины плечи.

— Надо забрать наши велосипеды, — сказал модер, уже сидя в вагоне.

— Это типично для велосипидоров — думать о своем барахле, а не о здоровье друга, — одобрил Егор. — Щас у нас будет ЗОЖ во все поля.

— Я тебе новый куплю, — прошептал Коля.

— У меня прокатный, — дергался модер. — Его обязательно надо вернуть. Я его там рядом взял.

Егор снял галстук с руки хохленка, кровь уже не текла, а лицо хохленка приобрело землистый оттенок. Пассажиры брезгливо наблюдали за этой сценой.

— Тошнит, — жаловался Коля.

— Как у тебя сердце бьется, — Артем сунул руку Коле под жилет и достал смартфон.

— Ты, блядь, кто? — спросил пьяный голос.

— Я покемон, — ответил Артем.

— Покемон вступил в ОМОН, что ты мне мозги ебешь?

Артем передал смартфон Егору.

— Тут поступила жалоба, что ты не ебешь хохла, — сказал Егор. — Так что мы его забираем для косплея. Слышал о таком?

— А тебе очень дорога твоя печень? — спросил пьяный голос.

— Мне очень дорога моя печень, потому что у меня нет селезенки. Оставил в армии, — Егор нажал на «отбой».

Коля снова плакал, Артем что-то шептал ему на ухо.

— Вы мне надоели, — сказал модер, когда поезд подъезжал к Охотному ряду. — Я еду за своим байком. Ваши истерики у меня уже вот где.

— Вы там объебались все? — пьяный дозвонился на следующей станции.

— Куда доставить сладкого шоту? — орал Егор сквозь помехи.

— На Речной вокзал, я там встречу.

Темнело, лил дождь, кацап стоят под козырьком станции метро и пил виски из горлышка. Ноги уже плохо держали его, а приятное тепло сменилось ощущением иголок по всему телу. Кто-то вынул бутыль из его руки, это был мокрый еврей с голодным взглядом. Бутылку отобрал высокий, похожий на татарина парень со словами:

— Не смей пить, ты принимаешь антибиотики.

Хохленок, замотанный в желтую тряпку, стоял между ними и мелко дрожал. Они влили остатки виски в рот хохленка и повели его в такси.

«Жид, хохол, кацап и тотарен — все в говно», — было написано над верхним форумом. На самом деле они курили траву, но никто не вдавался в подробности. У модера ночью пропала лычка, треть юзеров была сходу забанена с формулировкой «Сраная Рашка катается в сраном говне».

Утренние лучи солнца пробивались сквозь ветку сосны. Егор обнаружил, что они вчетвером лежат на листе фанеры под расстегнутым спальным мешком, как дети японской бедноты. Он был одет в костюм Пикачу с порванной молнией, слева раскинул ноги задрот из Сергиева Посада в костюме горничной, справа выдыхал спирт небритый кацап в наряде Сейлормун. Хохол приткнулся с краю совсем голый, а рядом с ним валялась бутылка.

Егор как будто проснулся снова, он видел этих людей и даже помнил, что вчера они курили, дрочили на хохла, потом хохла долго пялил его мужик, у Егора сосал задрот, а в финале хохол драл себя бутылкой под опенинг из «Stardust Crusaders». Однако, Егор не понимал, кто он сам, что здесь делает, вообще зачем вся эта нелепая ситуация. Он мыслил как бы в планетарном масштабе: посреди огромного космоса воткнута маленькая галактика, в ней — мизерная солнечная система с крошечной планеткой, на которой четыре совсем ничтожные существа, случайно появившиеся в процессе эволюции, лежат вместе потому, что смотрели нарисованное порно, которое запрещено законом. Все это было настолько странно и дико, что Егор засмеялся.

— Тихо, — прошептал хохленок. — Сейчас она придет.

— Кто? — прошептал Егор.

Раздался повторяющийся звук, похожий на громкий поцелуй. Что-то царапало штукатурку снаружи. Крупная белка спрыгнула из чердачного люка, пробежала мимо людей, словно они были предметами мебели, и нырнула на лестницу.

— Я вчера уволился, — сказал кацап.

— Я тоже, — сказал жид. — Можно ловить белку хоть весь день.

— У нас еще змеи в подвале, — напомнил хохол.

— Дайте мне это развидеть! — сказал безработный программист из Сергиева Посада.

Егор спустился в туалет, где, кстати, не было двери, только занавеска.

— Сочувствую, мой меня ничем не заражал, — Колин ебырь стоял у Егора за спиной и наблюдал, как его корежит. — Правда, у нас тоже были боль и унижение. Вы, хикканы, все с приветом. Я на самом деле очень боюсь за него, ты знаешь, он шизофреник. Тупеет, замыкается в себе, только что красивый, но и это ненадолго.

— А если угнать трактор? — спросил Егор.

— Трактор не поможет. Социопат в любой точке мира останется социопатом.

Первым позвонил Анвер. Он напомнил про балку и спросил, какого хера Егор еще не приехал. Потом позвонил Сергеич:

— Прости, няш, вчера мы оба были на нервах. Я сказал дядьке, что нас менты избили, можешь выйти в понедельник. Они типа не по лицу били, а по почкам, так что ты щас ссышь кровью, и тебе надо отлежаться.

— Я тебе вчера ясно сказал, что увольняюсь, — тон Егора был уже не таким уверенным.

— Хорошо, я тебе выбью отпуск на неделю, — Сергеич интимно задышал в трубку. — Ты еще у хохла? Я тут нашел его велик, мне привезти?

— Не думаю, что его ебырь будет сильно «за».

— А посмотреть дали?

— Еще как дали.

— Хорошо тебе… — вздохнул Сергеич.

Колиному ебырю тоже позвонили, этот типа брутальный мужик начал делать реверансы и пообещал, что в среду будет как штык. Он содрал с себя юбку Сейлормун и потопал переодеваться, бросив Егору:

— Не тормози, будешь помогать.

Они притащили с чердака зимнюю резину, которая, к огромному счастью, была на штампованных дисках, потому что кацап зимой принципиально не ездил на литых. Егору десять раз звонила мама, а Артему мать позвонила только дважды и спросила, где шляется сестра.

Пока Егор помогал кацапу затягивать гайки, хохленок стоял над ними, действуя на нервы:

— Ты обещал, что уволишься. Москали всегда врут.

— А что мне еще делать, твоей жопой торговать? — психанул кацап. — Иди хоть пожрать приготовь!

— Иди ты на хуй! — хохленок снова разрыдался.

Кацап повертел пальцем у виска.

— У нас такой детсад каждые выходные. Я, кстати, в курсе, что ты с ним дрочишь по вебке. Он кагбе и так не скучает, секса ему хватает. Так нет, блядь, виснет, как пиявка.

— Димочка, прости меня! — хохол рухнул на землю и начал обнимать кацапа.

— Если нужен, забирай, — подначивал кацап.

— Ну ты сука! — рыдал хохол. — Димочка, ты знаешь, что мне нужен только ты, зачем ты так со мной?

Егор допер, что это их обычные ролевые игры, и сейчас последует «наказание» хохла.

Кацап поднял хохленка за волосы и повел в дом. Смущенно обернулся:

— Ну чего стоишь, пойди посмотри.

Артем на кухне гипнотизировал чайник, он уже нашел кружки и даже заварку. Его тоже потащили смотреть.

Поехавший мозг Егора осенила простая, но гениальная догадка: эти двое не могли получать полноценное удовольствие, когда на них никто не смотрит. Коля начинал как блядь на твиче, потом они отжигали перед камерой вдвоем. Если их снимать хотя бы на айфон, жизнь хохленка наладится.

Егор пристроился с краю на огромной кровати и смотрел на красивые белые пальцы хохленка, которыми он то придерживал бедра, то направлял своего ебыря. Он пытался уловить на лице Коли тот мягкий свет счастья, который видел в самом первом ролике. Хохленок стеснялся и отводил взгляд, Артем стоял перед кроватью на коленях и дрочил как перфоратор, но все это было не то.

— А что ты имел в виду под словом «девственник»? — спросил он Артема.

— Меня же не трахал никто, — Артем потянулся к нему.

— А хочешь? — оживился Коля.

— Да я никогда никого не трахал, — признался Егор.

— Убейте меня кто-нибудь, — кацап сделал фейспалм. — Что за сборище деградантов… Это еще хуже, чем мультики смотреть. Вас Господь должен разразить из жалости.

Артема помыли и уложили перед Егором. Им сложно было видеть всю гамму стыда на лицах друг друга, но кацап крепко держал Егора за голову.

— Ну-ка посмотрим, какого цвета у Тёмы глазки, — говорил кацап. — Они карие, разрез монголоидный. Красивые большие глазки, и сам мальчик хороший. Смотрим на Егорушку, у него голубые, с нависшими веками, потому что он жиденок. Смотрим в зрачки, отвыкаем от фапа. Это не монитор, это живой человек. Это Другой, он обладает собственным уникальным сознанием и культурным фоном. Он такой же человек, как и ты.

— Всё это происходит не со мной, меня здесь нет, — Егор кое-как натянул презерватив.

— Куда, не рви шоту! — остановил его кацап. — И следи за резинкой, гонорейный проктит — страшная вещь.

— Да похуй, — Артем зажмурился. — Давай вставляй, только быстро.

Егор выдавил чуть ли не половину тюбика смазки и вставил ему два пальца, просунул третий, расширяя дыру. Он чувствовал, как пульсируют мышцы и твердеет в промежности. Задрот открыл глаза, и Егор увидел то самое лицо, которое так нравилось ему в ролике хохленка. Он вытащил руку и загнал Артему целиком, задрот вскрикнул и сжал его ребра коленками.

В задроте сейчас было что-то детское, нежное и невинное, его лицо мягко сияло, ресницы намокли от слез. Хохол склонился над ним, как мать над младенцем, и гладил его волосы, пытаясь унять боль. Сложно было поверить, что Артем — рослый дядя с полутора высшими, просравший большую часть жизни на игры и аниме.

— Я знаю, на кого он сейчас похож, — прошептал хохленок. — Только не вынимай.

Кацап тактично молчал.

Никто не узнал про митинг в защиту хентая. Дождь смыл с плаката все слова, прокатный велосипед нашли немецкие туристы и вернули на стоянку. Таджик так и не отнес в полицию диск со всеми бэкапами, зато дважды доставлял траву. Коля запретил поисковым системам индексировать сайт и теперь пытал Артема с Егором, как сделать форум в I2P.

Они сидели во дворе на бревне, курили, пили настоящий японский чай и вместо сакуры любовались на белку. Она то скакала по веткам сосен, то ныряла в вентиляцию, то вылезала из кухонного окна с сушкой или хлебной коркой.

— Не тупи с айтупи, — сказал хохленку кацап. — Иждивенец, который тратит мамкину пенсию и дрочит на картинки, для власти не опасен. Пойми ты, дурак, такие как вы никому не нужны.

— На самом деле никто никому не нужен, — поправил еврей. — Социальное взаимодействие — это стена на пути к счастью индивида. Общество убивает личность, заставляет ее казаться не тем, что она есть. Допустим, один парень дрочит на картинки, а другой управляет корпорацией. Думаешь, один из них лузер, а другой охуенно важный поц и состоялся в жизни? Правда в том, что оба занимаются хуйней, а их мозги засраны обществом. Все наши дела, взгляды, противоречия, политические позиции, вообще всё человеческое — это ничто. Взять ту же белку, она прекрасно живет без этой шелухи. Ей даже хентай не нужен. Белка абсолютно свободна.

И они были абсолютно свободны, пока не кончились деньги.