Литература

Прощеное воскресенье

— Что за хулиганы! — возмущалась олениха Ольга Ивановна. — Бедный Семен Спиридонович… Напали в темном переулке, ударили бутылкой по голове. Я думаю, это не просто так. Это связано с его политическими взглядами. Семен Спиридонович часто публиковался в «Православном мире» и выступал против мультикультурализма. Ты меня слушаешь?

— Слушаю, слушаю, — похрапывал батя-олень, пытаясь смотреть «Игру престолов».

— Читал его статью о том, что Олень — ставленник НАТО?

— Пежо не рмнтируем, — пробормотал батя-олень.

— Григорий, ты меня слушаешь? — трясла его олениха.

— Мы поищем на разборке!!! — страшно вскрикнул батя-олень. — Но лучше сдть п трейд-ин! Апо бубу ноооовая машина… прзвдтль…

Он почесал растущие панты и перевернулся на другой бок.

— Побрил бы рога. Ходишь как бомж, — обозлилась олениха и дала мужу подзатыльник.

— Три пятьсот пятьдесят! — вскрикнул батя-олень и дернул копытом.

— Гриша, прости! — спохватилась Ольга Ивановна.

— Да Господи, за что? — простонал батя-олень. — Серик посмотреть не дают!

— Сегодня прощеное воскресенье, — объяснила олениха.

— Точняк. Прости, я не это самое, — сказал батя-олень и захрапел так, что в серванте задрожали советские хрустальные рюмки.

— Павлик, прости, что отодрала тебя лозиной, — крикнула Ольга Ивановна.

— Не прощу! — крикнул сын из своей комнаты. — Ты меня унизила перед всем классом и применила ко мне насилие. Пора лишить тебя родительских прав. И запретить тебе работать в сфере образования.

— Ты не олень, а неблагодарная свинья! — сказала мать и ушла на кухню мыть ягель.

А Павлик продолжал листать подшивку журнала «Техника — молодежи». И пока на кухне шумела вода, батя-олень зашел к нему и сказал:

— Молодца! Я бы сделал то же самое. Будет, сука, знать, как перекрытия ломать.

А Павлик ответил:

— Папа, прости меня за все.

Через полчаса Павлик надел резиновые перчатки и вышел из квартиры с нарядной корзиночкой, в которой лежали апельсины, блины, горшочек с маслицем, баночка варенья и бутылочка самогона. Он поднялся на этаж выше и постучал копытцем в простую деревянную дверь.

— Чего тебе? — гавкнул квартиросъемщик. — Входи, не заперто.

Павлик вошел. Шпиц встретил его на костылях, с забинтованным хвостом.

— Можно? — Павлик пробежал в ту комнату, которая располагалась над его спальней. В одном месте пол был уже заделан, но в другом трудолюбивый пес успел его разобрать, чтобы лучше слышать олененка. Единственной мебелью в комнате были драный стул и стол, на котором стояла аппаратура.

— Наверное, я очень важный олень, раз за мной такая слежка, — отметил Павлик. — Давайте к делу, дядя майор. Сегодня прощеное воскресенье. Простите, что я такой нонконформист и не разделяю ваши крайне правые взгляды.

— Кто я такой, чтобы учить молодых прогрессивных оленей, — нахмурился шпиц. — Блины оставь себе. Ты наверняка туда подсыпал яду или смешал варенье с говном.

— Ну извините, — вильнул задом Павлик. — Мне нравилось, как вы вели историю. Я бы еще хотел обсудить ушкуйников, всю правду о монголо-татарском иге и битву при Молодях. И про Старую Ладогу тоже. Была ли она на самом деле первой столицей Древней Руси или это медвежий миф?

— С мамой обсудишь, — гавкнул шпиц.

— А Россия наследник Орды или нет? — пытал его Павлик. — А кто на самом деле убил офицеров в Катыни? А кто виноват в трагедии Сандармоха? Куда делся Янтарный кабинет?

— Янтарная комната, — поправил пес.

— Так вы не собираетесь меня прощать? — спросил Павлик.

Пес ускакал в гостиную, где стоял пухлый гарнитур из девяностых, на стене висел ковер, а к ковру были прикручены кинжалы, луки и арбалеты. Он лег на диван, потому что сидеть не мог.

Олененок с корзиночкой протопал за ним.

— Так и быть, можешь ходить в наш исторический клуб. В библиотеке, по пятницам, — сказал шпиц. — У тебя всё? Какую еще гадость ты для меня придумал? У тебя в корзинке взрывное устройство?

— Сеня, вы меня держите за идиота? — обиделся Павлик. — Я живу под вами. Кстати, если вы и дальше будете разбирать пол, я начну сверлить потолок. И кое-что вставлю в эти дырочки.

— И что ты вставишь, извращенец? — рыкнул пес.

— Вставлю — поймете, — вильнул задом Павлик. — Вы берите гостинцы. Блины вкусные, я сам напек. И корзинку сам сделал на уроке труда. И маслице вам еще пригодится.

— Не нравится мне твой тон, — проворчал пес. — Окей, давай свою отраву. На экспертизу.

Павлик поставил корзинку на столик у дивана, и шпиц начал рыться в ее содержимом. Принюхался к блинам, попробовал лапой варенье, лизнул масло.

Внезапно Павлик выхватил что-то из кармана. Пес успел разглядеть длинные пружины, взвизгнул и свалился с дивана.

— Совсем тупой? — завыл пес, дергая лапами.

— Слушай сюда, примитивная порода! — сказал Павлик. — Если ты продолжишь за мной шпионить, я начну сверлить потолок, и ты каждый день будешь наслаждаться вот этим. Говорят, от электричества шерсть лучше растет.

— Больно надо слушать, как ты дрочишь, — заворчал пес. — Иди уже.

И Павлик вернулся к себе, а пес поставил чайник и начал есть блины. Падший олень неплохо готовил. Блины были нежные и в меру зажаристые.