Яблоко первое. Хлеб и раса
На выходных я сел на электричку и поехал к бабушке в Дошираки. Когда сошёл на станции, бабушка позвонила на сотовый и попросила купить по пути хлеба. Я взял в магазине полбулки серого и побрёл через сельцо. Спустя некоторое время я спросил у хлеба: – Ты чего такой грустный? – От меня ушла подружка, – ответил он. Я покачал головой: – А какой она была: белой или серой? – Белой, – хлеб вздохнул. Обойдя здание администрации, я поинтересовался: – А у вас разрешено белым встречаться с серыми? – Разрешено, – сказал хлеб. – У нас нет расизма. Я закусил губу, подумал и сказал: – Ну и зря! В любом здоровом обществе должна соблюдаться расовая гигиена. Когда я пришёл к бабушке, она меня обняла и отвела на кухню, где принялась собирать на стол. Узнав о нашем с хлебом разговоре, она заметила: – Ты сказал всё правильно. Если куски белой булки положить вместе с серыми, то они тут же окислятся и зачерствеют. Затем бабушка порезала грустный хлеб, и мы с удовольствием съели его с айнтопфом и горчицей, запивая сельтерской.
Яблоко второе. Багор
Трубы промышленного района тошнило в февральское небо сажей и ядовитыми смолами. Машины неслись сплошным потоком, и из-под колёс у них летела грязь, от которой все сугробы вдоль дороги были чёрными. По обледенелому тротуару, сунув руки в карманы, шёл Багор. Впереди он увидел голубя. Тот бродил туда-сюда и клевал лёд. Багор остановился; голубь тоже замер и вопросительно на него взглянул. – Чего зыришь? – прорычал Багор. – Ты кто такой?! И с угрозой добавил: – Дерьмо будешь жрать. Голубь опять покосился на него одним глазом, потом другим и продолжил клевать лёд. Щёки Багра вспыхнули от такой наглости. – Я вор! – рявкнул он. – Вор! И в подтверждение цыкнул золотым зубом. Голубь не отреагировал. Тогда Багор рассвирепел. Он выпятил грудь и, сжав кулаки, стремительно зашагал к птице. Голубь отпорхнул метров на пять и приземлился у бетонного забора. Посмотрел на Багра с недоумением. Тот брезгливо ухмыльнулся и сплюнул. – Дерьмо будешь жрать!.. – повторил он угрозу и дёрнул плечом. Затем, оглянувшись, он сел на корточки. Отломил от сугроба чёрный кусок снега и, повертев его, сунул в рот. И с хрустом зажевал.
Яблоко третье. Голос некрасивой женщины
"Тойота Корона" вырулила на размытую грунтовку, проехала мимо магазина шин, станции техобслуживания и остановилась у рощицы из квёлых осин, за которыми про-глядывалась вывеска: "Склад-магазин ГСМ". Из машины выбрался водитель. Он огляделся, втянул носом ветерок с запахом ма-зута и уже собрался пойти по слякоти, как вдруг услышал трескучий и усиленный громко-говорителем женский голос: – Мужчина. Здесь нельзя оставлять автомобиль. Водитель повертел головой, ища, откуда трещат. – Мужчина! Повторяю. Здесь нельзя оставлять автомобиль. Чертыхнувшись, водитель развернулся и с кряхтением сел в "Тойоту". Машина чуть побуксовала в липком месиве, а затем с рычанием выехала и покатила по грунтовой до-роге. Когда она проезжала рядом с "Вторчерметом", то въехала в лужу и обрызгала пар-ня на велосипеде. – Баран! – ругнулся парень и дзинькнул звонком. Он докатил до рощи и свернул на тропинку, что тянулась между деревьев. В этот же миг, вспугнув грачей, раздался противно-командный голос: – Молодой человек. Здесь нельзя ездить на велосипеде. Парень крякнул и остановился. Слез с велосипеда и посмотрел по сторонам, а за-тем, пожав плечами, продолжил путь, ведя велосипед за руль. – Молодой человек! Ходить здесь тоже нельзя, – голос дребезжал от раздражения. Поджав губы, парень проигнорировал услышанное и двинулся дальше. – Повторяю ещё раз! – голос сорвался на крик. – Здесь. Ходить. Нельзя. Или я вы-зываю охрану. – Да пошла ты к хренам! – заорал парень в ответ. Он вскинул кулак с оттопыренным средним пальцем и потряс им в кобальтовое небо, после чего развернул велосипед и, забравшись в седло, покатил обратно. А на другой стороне рощи возле вывески склада-магазина ГСМ стремительно ша-гал мужчина с багровыми щеками. Впереди, установленная на четырёх вертикальных опорах, высилась будка – она была сделана в виде домика с двускатной крышей и от-крытым дверным проёмом. – Ну всё, ты меня достала! – объявил мужчина, задрав голову. Спустя несколько секунд из будки донёсся женский голос, потрескивающий от по-мех громкоговорителя: – Степан Осипович, я на работе! Мужчина обогнул широкую лужу, разлившуюся перед будкой, и стал карабкаться по опорам: – Ты всех клиентов распугала, дрянь, – пыхтел он. – Вместо того, чтобы зазывать, ты их прогоняешь… Всё! Хватит. Ты уволена! – Но мы же договаривались, – женский голос задрожал в растерянности. – Куда же я пойду? На что буду жить?.. – А мне плевать! – заревел мужчина в бешенстве. – Убирайся нахрен, я сказал! Он ввалился в будку, и после непродолжительной возни из неё вылетела некраси-вая женщина с громкоговорителем в руках. С плеском она упала в лужу. Брызги разлетелись во все стороны, как осколки лимонки. Вся в грязи, женщина встала и оглянулась на мужчину. Поднесла громкоговоритель к губам. Зарычав, мужчина спрыгнул, выхватил громкоговоритель и принялся бить им о же-лезную опору, пока тот не разлетелся на куски. Швырнув его ручкой в женщину, мужчина указал ей вон. Женщина поняла, что просить бесполезно. Она вздохнула и, ссутулившись, побрела вглубь промзоны. Пакет, зацепившийся за колючую проволоку над забором, зашуршал, словно прощаясь с ней навсегда. ...Придя домой после десяти вечера, Степан Осипович разделся донага и прошёл в ванную. Из головы не шло, как некрасиво он поступил с некрасивой женщиной. Степан Осипович ополоснул лицо, почистил зубы и смыл дезодорант под мышками, а затем уселся на унитаз. Но, в конце концов, она же реально вредила бизнесу. Всё время носила одну и ту же одежду, ела из консервной банки, пугала клиентов... Он и так терпел её слишком дол-го. Поднявшись, Степан Осипович скосился в унитаз и с брезгливым видом нажал на смыв. Вышел из ванной и направился в спальню. Там забрался в кровать и, укрывшись с подбородком, выключил ночник... Нет, всё же он её уволил правильно. Но как только он так подумал, из-за окна, а может, из угла спальни, а то и вовсе из собственной его головы грянул оглушительно-трескучий женский голос: – Степан Осипович! Вы забыли вытереть жопу! И в небе над городом вспыхнуло ослепительное ядерное солнце. |
проголосовавшие
Упырь Лихой |
комментарии к тексту: