Группа упырей-недоносков, малых зеленокожих союзников с бородавками стояла на краю нереальностного обрыва. Твари смотрели куда-то вниз и бросали туда свои неуместные реплики, воя, хохоча и улюлюкая. - Эль Греко? - Я Эль Греко? - Нет, я! - Ты Эль Греко! - У-у-у! - Я Эль Греко! - А-а-а! - Мы Эль Греко! - Хо-хо-хо! - Кто Эль Греко? Где Эль Греко? - Я Эль Греко! Мы Эль Греко! - А-а-а!
Художник смотрел на них ровно, благостно, но уже закипая. Он никак не мог понять, что эти восемь или десять сказочных степных ублюдков там наверху хотят сказать своим неожиданным выступлением. У него были жизненные воззрения, он знал, как строится то, или иное, был уверен в завтрашнем дне, верил в распорядок и предопределение, считал некоторые из построений правильными, распоряжался своими убеждениями по своему усмотрению, не ведал где его судьба находится, определял то-то и то-то как нечто хорошее, всё остальное отрицал, верил в правильное, слыл приверженцем позитивного мышления, имел своё собственное мнение, писал картины. И только вот эта вся нормальная машина со скрипом приоткрыла вежливый рот, чтобы построить обоснованный довод в обвинение лиге мелких демонов – случилось. «Ух-ух-ух!» - туповато, скрежеща зубами, голосили недоразвитые упыри, предчувствуя неладное. - Эль Греко а-а-а! - Эль Греко хо-хо-хо! - Эль Греко Эль Греко Эль ту-ту-ту-ту-ту!
Небеса раскрылись посередине, и художник в своём удивлённом развороте увидел шестистволую ветвящуюся молнию. Она выходила из небесного ведра негнущимся рельсом без сожаления и гасила в центр коллизии. Команда дубовых болотных идиотов взвыла сизым пламенем агонии, это был их последний крик. В следующую секунду край обрыва превратился в мясо.
Художник выпятил глабза как по восемь копеечек и изобразил мину непонимания. На его картинах часто были изображены люди со спокойным выражением лица, с причёской и в одеждах, они сидели ровно, следя за осанкой, робко клали белые руки на колени, редко позволяли себе говорить лишнее, сидели без движения часами, голова их была слегка наклонена, взгляд был прямой, в нём чувствовалась умиротворённость. Он, подскакивая, мелкими перебежками подобрался к скале. Он нервно оборачивался и хитро бормотал себе под нос вудуистские заклинания. Он принялся материться и потихоньку карабкаться наверх. На обрыв уже начали капать первые капли, когда Эль Греко добрался до вершины. «Молния никогда не бьёт в одно и то же место» - думалось ему бесконечно. Это была его мудрость. Это была его старость. Преодолев последний метр скалы, художник свалился в кипу жареного мяса. Второй разряд убил его секунду спустя. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
