Блажен овладевший знанием: Нет ему ни народных бед, Нет для него неправедных дел, Пред взором его – Бессмертный космос природы, И откуда он встал, и как он стоит; У такого в душе Нет места недоброму помыслу. Еврипид
Бог сидел на столе и курил, кувшин вина монотонно раскачивался в воздухе, бокал был пуст. Вечная Ночь была вокруг, Ночь непоколебимая и не просветная, страшная и непредсказуемая, как сама Смерть. Из золочёных врат вышла Душа, маленькая, съёженная и несчастная. Бог отвернулся и налил ей вина. - О Великий Бог Иад, помилуй мою душу… Я не был человеком, всего лишь существом, созданным тобой в порыве безумия… - Ты считаешь меня безумцем? - Нет - Продолжай, - на лице Бога появилась ухмылка, он налил себе вина и уставился на свечу. - Прошу тебя, не уничтожай меня, так как наделив меня способностью мыслить, ты подарил мне страх. Я ходил по земле 25 лет и я устал, устал жить, устал быть ошибкой, воспроизведённой по безумному полотну Пикассо… - Ты считаешь меня безумцем? - Нет… - Продолжай, - Бог рассмеялся, душа удивилась. - Я делал и плохое, и хорошее, но ужасного было больше всего. Я убивал, насиловал и снова убивал. В смерти я видел свет, в жизни людей – тьму. Но тьма была во мне, во мне был мрак, тёмный, как Ночь в твоей обители, непроницаемый, как День, непостижимый, как человек. Что я сделал? С чем предстал перед тобой? Я был отступником, но лишь потому, что не верил даже в тебя. Только меч, меч в крови, поющий свою победную песню, жаждущий чужих жизней. Я был орудием в руках судьбы, необъяснимым как сама Жизнь, и не понятным самому себе, как опасность бывает непонятна маленькому, бесполому ребёнку. Я устал, устал постигать непостижимое, устал видеть свои руки в крови, устал омывать их и смотреть на капли, стекающие с пальцев, они были вожделенны, как дождь в огненной пустыне моего сердца, Я устал… Я не платил по счетам мести, и не требовал платы от неё. Я не объявлял вендетт, но ждал их, как дитя жаждет мать. Я смотрел, как убивали мою сестру, и думал о том, почему не я делаю это. Но разве Вы Боги не делаете тоже самое? Я стою перед Тобой, и я устал, смертельно устал, и смерть забрала меня, пришла и отняла мою душу, так, как я делал это всю жизнь. И я принял её, как высший дар посланный Тобою. Я хочу рассказать Тебе, о чём я думал перед смертью. - Ты обязан рассказать об этом. - Да… Последний раз я смотрел на солнечный свет, последнее прикосновение тёплого весеннего ветра, последний вздох. Я любовался цветами и деревьями. Где-то вдалеке были слышны голоса детей еле различимые в гуле толпы. Я любовался людьми вокруг, они казались мне прекрасными, каждый из них и все они вместе, я любил их. Последний раз я смотрел на смазливых девчонок, готовых отдать всё за пару тройку монет. Я знал, что никто из них не будет плакать обо мне, я знал, что никто не придет на мою могилу, если она у меня вообще будет. Я попытался вспомнить свою жизнь и не смог, всё было тёмным и не понятным, я не сделал ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы вспомнить. Всю жизнь я убивал, убивал быстро и без угрызений совести. Мне нравилось убивать. Нравилось, когда кровь струилась из раны, как лесной ручеёк, унося с собой остатки жизни. Нравилось смотреть, как человек лежал один, словно опавший лист, на земле, где кипела жизнь. Нравилось вынимать меч из раны, он всегда казался таким большим. Иногда я слышал его песню, победную песню, а иногда жалобный стон. Иногда я сам пел, а иногда плакал, как ребёнок. Тогда я пел… Моя душа пела о зле, которое я принёс в этот мир, она пела о боли, которую я причинял другим людям. Пела о радости, которая охватила меня в этот миг. Да я был счастлив, счастлив, что оставляю этот мир на попечение Рока, счастлив, что больше мне не придётся убивать, счастлив, просто потому, что тогда был прелестный день. Меня подвели к петле, одели её на голову и всё, быстро и безболезненно, я начал задыхаться, и, в конце концов, всё кончилось. Тёплая, нежная Темнота, ласково приняла меня в свои объятия. И теперь я готов принять свой приговор так же покорно, как принял от Тебя мою жизнь, судьбу и То Что Зовётся Концом. Иад сделал глоток, душа вторила Его движениям, вино растеклось по тени и согрело её, возвысило и придало ей форму. - Ты умер не так, как жил, слишком просто. Почему? - Жизнь моя была проста, как Стрела, смазанная капающим с наконечника ядом, и так же сложна. Ведь что такое Стрела? Оружие? Нет, без лука это просто древесная щепка, бесполезная, как ненаписанная книга. Но стоит взять лук, и стрела оживёт, на войне и в миру она станет самым грозным оружием. В умелых руках Стрела будет жить, и забирать жизнь. А в неопытных пролетит мимо и умрёт. Кусок дерева, бывший, когда-то живым, заберёт жизнь, будучи мёртвой, и оживёт лишь умерев. Но в любом случае, это всего лишь бездушный кусок дерева. Иад поставил бокал на стол, он не сгорел и не испарился, а просто стоял наполовину пустой, наполовину полный. Ни это ли могущество? - Ты не ответил на мой вопрос. Душа поставила бокал на стол, он не сгорел и не испарился, а просто стоял наполовину пустой, наполовину полный. Ни это ли ничтожество? - Я не знаю ответа, как нельзя знать ответ на незаданный вопрос, беззвучный и неизвестный, безответный, бездумный. - Молчи… Иад долил вина и посмотрел на бокал, поднёс его к свече, оно переливалось и светилось, каким то особым, печальным внутреннем светом. Вино стало багровым… Кровь… Что значит могущество? - Ты поэт? - Я убийца… - В крови я вижу истину, в вине - лишь её отражение, искажённую копию. Ты не убийца, ты убит. В крови истина, - Иад вылил кровь на пол, и она потекла по каменной кладке, как кровь течёт по каменной кладке, медленно, выделяя каждый миллиметр, каждый миг. – В крови Мир… - О Великий, Ты - это Мир, - душа вылила вино, и оно потекло словно кровь из свежей раны, оно огибало неровности пола и это было лишь вино, - Но кровь не Ты. - Хватит сравнений, хватит, даже вечная жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на сравнения, так как они бесчисленны словно краски Жизни, безумны, как Тьма и … О Я … Хватит… Уходи… нет, останься уходя… - Как это? Иад предложил душе ещё вина, она согласилась. - Я знаю… - Знаешь, как остаться? - Нет это известно только безумцу и только безумец захочет остаться в царстве вечной Тьмы… завораживающей, но холодной, столь желанной… - Ты считаешь меня безумцем? - Нет… - Продолжай. - Я знаю, что такое могущество, как мать знает своего ребёнка, как смерть чувствует страх, как огонь порождает дым, стремящийся к небу, как любое живое… - Ни свет, ни тепло??? - Ты о чём, Великий? - Огонь… ты умрёшь. - Я принимаю Твою волю. - Ещё бы. Бог усмехнулся, закурил. Дым тёмными ростками поднимался вверх к небу, к темноте, парил над Богом… Огонь порождает дым… Бог опять стал просто Богом, без имени, дающего умиротворение, безумным, как его творения. И Бог задумался,… Возможно, впервые за свою долгую жизнь, и ему понравилось, он захотел сравнить мысль, с чем-либо, но не смог. Она пришла, как порыв весеннего ветра, тёплого и радостного, приносящего надежду, осталась, как огонь, пылая и поглощая все иные чувства, и ушла, как погасшая звезда. Первоначальная мысль исчезла, но осталась связь, как свет, прошедший сквозь века и потерявший свой источник в глубинах Мрака. Мысль побеждала время и пространство. Бог сидел не двигаясь, смотря на сигарету в своих руках, маленький огонёк тускло светился на её конце, он был слишком ничтожен, чтобы принести свет, но слишком могуч, чтобы потухнуть навсегда. Дым змеился и поднимался всё выше и выше. И там, в глубине чертогов Тьмы рассеивался на мельчайшие частицы, пока не растворялся совсем. Разлитая кровь смешалась с вином, и уже невозможно было отличить, где была истина, а где ложь, и Бог не отличил. - Осс, вернись… - Ты звал меня, о Великий? - Да Осс… посмотри на лужу, на полу, и скажи мне, что это… Душа присела на корточки, если конечно оные могут быть у бестелесного, не существующего индивидуума, она вгляделась в бесформенную массу бытия. Осс видел Мир, где добро и зло так тесно связаны между собой, что практически не разделимы, как лёд и вода, они перетекали друг в друга, так как любая истина когда-то не существовала, значит, была ложью, а ложь может стать или быть истиной. Кровь и вино, они лишь символы того, что правит миром и это не добро и зло, не истина и ложь, это мы и то, что внутри нас. Это появляется, исчезает и снова завладевает нашими душами, это зыбко, как мир, постоянно, как время, хотя и оно когда ни будь канет в небытие. Иад ушёл… остался Бог. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
