В заснеженном городе липкая грязь, сигаретный дым и трупная вонь. Идти сквозь мертвых, спиной ощущая тяжелые взгляды и продолжать карабкаться по отвесной скале людского неприятия, непонимания, нежелания, страха… чтобы в конце пути обрести истинно человеческое, найти выход из затянувшегося тоннеля, сбросить оковы пацифистского лицемерия и удариться мордой об асфальт, осознавая, как что-то красное (или красочное) стекает по твоему красивому лицу… В тот день я все понял, только потуже затянул пояс, достал из-под кровати мегафон и вышел на улицу. Во дворе играли детишки жирных, озабоченных прибылью отцов и свиноподобных, сердобольных матерей. Они проводили меня до забора. На заборе весело и сердито было написано всего одно слово: «ХУЙ». Странно, - подумал я и скатился куда-то на другой конец земного шара. Это был северный полюс – здесь все жаждали ласки и тепла. Но так и не дождались. Буря мглою небо кроет… Молитвы не помогли. Ветер усиливается. Синоптики предсказывают понижение температуры… Буря сносит мне крышу и уносит домик, в котором сидят Элли с Тотошкой.
Смотрю в окно: все тот же белый снег, та же коричнево-серо-ярко-желтая грязь, тот же дым, валящий из заводских труб, те же мертвые, что хоронят живых, машины, плывущие в облаках копоти и мрази. Я плАчу или, может, плачУ – плачУ за свою гордость, свой нрав, свое мировосприятие…. Пора что-то менять, думаю я, наливаю рюмку чая и остаюсь здесь, в квартире с четырьмя стенами и кактусом на подоконнике. Слеза скатывается с моего подбородка. Я стою голый… |
проголосовавшие
комментарии к тексту: