Я проснулся на вокзале, но не сам. У меня под головой был чужой чемодан, и когда его забрали, я стукнулся виском о скамейку.
Чрезвычайно неприятно попасть в такие обстоятельства. Я был потерян. Совершенно потерян между двух крупных городов на небольшой станции. Названия станции мне перед сном выяснить не удалось. Неприветливость местных жителей, видимо объясняется тем, что они не любят приезжих.
Я и сам себе не нравился тогда, на вокзале, в этом новом для себя качестве приезжего. Я был небрит, несвеж и лишен уверенности. Путешествия хороши, пока ты знаешь куда едешь.
- Простите, вы не скажете, где можно остановиться? - ...? - Гостиница или... - За вокзалом начинается главная улица, по ней до конца и желтое здание слева. - Спасибо.
Я нашел ее. Мне дали крохотный унылый номер, пахнущий моющими средствами. Я бросил пакет на кровать и подошел к окну. Занавеска легла мне на плечо. Я увидел зеленый газон и скамейку с вытоптанной травой перед ней.
Потом я, как сделал бы на моем месте всякий, лег на непостеленную кровать и заснул. Хотя нет, спал я совсем недолго, больше пролежал с открытыми глазами, отслеживая свои воспоминания. Знаете, в такие минуты образы движутся, как кадры кинохроники, ломаются и передергиваются.
Знакомо ли вам одиночество? Одиночество, а не тоскливое существование человека, не умеющего ни занять себя, ни думать не о себе? Одиночество – явление высшего порядка. Оно дает вам в руки высокий уровень начала. Кажется, это лингвистический термин. Я подумал: чем выйти из дома и пройдя по набережной, сесть на троллейбус у университета и вернуться на нем к дому, лучше пройти еще дальше и сесть в электричку. Уехать и сойти черт знает где и когда. Зачем? Чтобы сам черт был не брат. Самозабвение одиночества.
На моем пути в ресторан меня преследовал мотылек. Такой бледный северный мотыль; такой что если б не трепыхался, то взгляд бы задержать не мог. Ресторана я не нашел. Купил кусок колбасы и съел его, стоя на мосту.
Мои сытые ноги привели меня к скамейке позади гостиницы. Я сел и стал ждать судьбоносной встречи. Чего и вам желаю, всего хорошего.
Дописав последние слова в своей дневниковой тетради, я захлопнул ее и поднял глаза. Передо мной стоял хорошо одетый человек с тростью. Он обратился ко мне по-английски и назвался Чарльзом Диккенсом.
Не проявив удивления, я пожал ему руку и овладел разговором. Я предложил ему пройтись. Мы прошли по газону и вышли на мост.
- Вот, видите ли, - заговорил он, - представьте, что вы держите путь узкой проселочной дорогой; проходите мимо крепко сложенного бревенчатого дома; за ним яблоня с такими маленькими яблоками с пестрыми боками; а далее дорога приводит вас к морю. И вы приближаетесь к нему сначала по сухому песку, - потом по мокрому; и вот уже волны лижут ваши ботинки. Вы смотрите вдаль, осознаете количество воды у ваших ног, и тут ваша голова отказывается мыслить.
- Да, - выдохнул я, - и опустился вслед за ним на прибрежный камень. – Да, вы совершенно правы, - механически повторил я, снимая ботинки и выжимая носки.
Красный мячик солнца скатился в воду и остался там плавать.
- Я вас ждал, - сказал я, вновь одевая ботинки. |
проголосовавшие
всего выбрано: 26
вы видите 11 ...26 (2 страниц)
в прошлое
комментарии к тексту:
всего выбрано: 26
вы видите 11 ...26 (2 страниц)
в прошлое