Литература

В дверь постучали. Трое находившихся в квартире вздрогнули. Один из них, смуглый парень двадцати трех лет, с длинными нечесаными волосами, пошел открывать, двое других заерзали на диване. Перед диваном стоял включенный телевизор и их взгляды были устремлены в него, хотя мысли не сосредотачивались внутри кинескопа. Они ждали человека, который должен был принести волшебный пластилин – новый наркотик, появившийся совсем недавно в Москве и за короткое время нашедший своих почитателей.

-Очень сложно объяснить, действие его не сравнимо ни с чем в отдельности и ни с какой-либо комбинацией. Ты просто глотаешь и чувствуешь то, что нельзя объяснить словами, он уникален настолько, что вызываемые им чувства еще не научились объяснять. Я напишу, я изображу, вы поймете - сказал им однажды один художник, но понимать чувства через картины, когда не пробовал самого вещества, сложно, а потому они без особого интереса просто пожали художнику руку и пожелали удачи. Им захотелось купить. Кроме самого желания новых ощущений требовалось унять гордость, возникшую внутри них словно гриб после дождика, поскольку они находились на одной из самой высокой волне психоделии России, а новый наркотик непонятным образом прошел мимо них.

-Здравствуйте, товарищи, - сказал вошедший человек, в старом засаленном пальто, в кепке и в коричневых брюках, вышедших из моды лет двадцать назад. Отличительной чертой человека были тонкие и приглаженные усики, казавшиеся нарисованными черной ручкой на верхней губе. Звали человека Петр Михайлович, и на вид было ему около сорока.

-Ну, что хотите попробовать? Дорогой только, сука. Вы в курсе? Сто долларов доза, - продолжил Петр Михайлович, всматриваясь в лица слушателей. – Наркоманы, - решил он через некоторое время, - потенциальные клиенты.

Петр Михайлович всю свою жизнь проработал на заводе в должности инженера-конструктора, в перестроечные времена, так же как и все, он голодал, а потому летом каждые выходные он садился в электричку и выезжал за город, где собирал различные травы, из которых варил каши и делал муку. Однажды пожарил кашу из конопли, поел ею, проглотив две тарелки, и чуть не умер. Трое суток пролежал без сознания, бормоча что-то губами, как будто с кем-то говоря. Олдовые растаманы утверждали, что к нему тогда приходил сам Джа и учил его жизни, но точно неизвестно, поскольку сам Петр Михайлович рассказывать о том случае всегда отказывался, утверждая, что не было ничего подобного, что его поплющило три часика и отпустило, после чего он спокойно заснул. Что характерно после случившегося Петр Михайлович уволился с работы и, купив на последние деньги билет на поезд до Уренгоя, уехал из Саратова (тогда он жил в нем) и через три с половиной года только объявился в Москве, сойдя с поезда грязным, измученным и дурно пахнущим. За неделю о нем узнал весь богемный мир Москвы и новый наркотик, который он привез с собой, к тому моменту попробовало несколько человек.

-Да, конечно, вот деньги на три дозы, - сказал двадцати трехлетний парень, открывший ему дверь, и протянул Петру Михайловичу купюры. Петр Михайлович посмотрел на них и, убедившись, что они чисты, взял их в руки, положил в карман и протянул в ответ три крохотных кусочка волшебного пластилина. Парень взял их покрутил в руке, рассмотрел и передал одному из сидевших на диване.

-Хотите получить консультацию или сами все знаете? - спросил Петр Михайлович покупателей и покупатели в один голос сказали, что сами все знают. - Ну, как хотите, сделка заключена, должен покинуть вас. Только помните один кусочек - доза не больше, не меньше, не нужно ни повышать ее, ни уменьшать, и в том и другом случае результат будет плачевным, прощайте, - улыбнувшись, довольный солнечным морозным днем за окном и своей жизнью произнес Петр Михайлович и направился к двери. Двадцати трехлетний парень закрыл за ним дверь и вернулся в комнату.

-Что скажите? – спросил он своих приятелей, они сидели молча и настороженно, обдумывая произошедшее глубоко в себе.

-Я почувствовал, что он не человек, возможно вампир, - ответил Игорь, вставая с дивана, выключив телевизор. Он был хозяином квартиры, гнезда для больных мозгами птенцов, как он сам ее называл. В прошлом он был довольно-таки общительным молодым человеком, но с возрастом с количеством потребляемого канабиола у него исчезла потребность в общении, а потому в последнее время говорил он мало, и сократил для себя компанию знакомых до нескольких человек, хотя и с ними говорить ему не очень-то хотелось, но он себя заставлял, поскольку понимал, что одному все-таки скучно. Было Игорю тридцать три года, у него где-то в провинции была десятилетняя дочка Катя, с которой он виделся в последний раз года два тому назад и произвел на неё такое шокирующее впечатление, что она не могла уснуть после встречи несколько ночей, опасаясь, что зомби отец залезет по кирпичной стене на четвертый этаж, разобьет стекло и задушит ее. С тех пор Игорь решил больше никогда не встречаться с ней и навсегда похоронил ее в своем сердце.

-А мне наоборот он показался позитивным, нормальным человеком, - сказал Андрей, так же вставший с дивана размять затекшие кости. Этот человек так же был необычен и довольно-таки не зауряден, поскольку среди наркоманской богемы нет заурядных людей, каждый представляет собой личность развитую, полноценную и сумасшедшую. И Андрей был полноценным членом этой шайки, его родители были известными театральными критиками, а потому автоматически Андрея знали в богемных кругах. Он, так же как и многие его знакомые был наркоманом, ища в наркотиках свою музу, почву для написания музыки. Во снах он часто представлял себе Сергеем Курехиным и по утрам, когда он понимал обман, созданный собственным сознанием, он плакал. Подобные сны обычно снились на отходниках, когда нечем было закинуться. Употреблял он много и был полинаркоманом, хотя предпочтения, конечно же, были. Ему нравились амфитамины, не марихуана, от которой ему становилось стремно, а заряженные энергией амфитамины, под которыми он ходил в клубы и танцевал, не зная усталости и ухудшения настроения, а потом под ними же трахал очередную снятую на танцполе смазливую девочку, рассказывая ей о каком-нибудь актере, приходившем к его родителям, когда он был еще маленьким.

-Что же в нем показалось тебе позитивным? – спросил его Игорь, - у него же злые глаза, через них заметно, что мозг его работает в четыре раза быстрее наших мозгов. Он говорил одно, а думал совершенно о другом, даже не о противоположном, а о совершенно отвлеченном от разговора. Уверяю тебе он не простой человек, сразу видно.

-Может, закинемся? - перебил их двадцатитрехлетний парень. В этой компании он был в роли ученика, младшим братом по разуму, обучаясь у Андрея и Игоря всем премудростям наркоманской жизни. Его отец был поэтом-алкоголиком умершим, когда двадцатитрехлетнему парню было всего два года от разорвавшегося аппендицита, своей смертью напоминая смерть Свина, хотя умер он немного раньше, передав сыну через гены сдерживаемое до сих пор пристрастие к алкоголю. Однажды когда двадцатитрехлетнему парню было всего двенадцать, и когда он впервые напился, придя домой в почти бессознательном состоянии, мать рассказала ему о отце и предложила в целях сохранении сына как личности попробовать альтернативу алкоголю. Утром она накурила сына лучшими шишками, которые в те времена можно было купить в Москве и они ему понравились. – Это мое, - прошептал он матери. Конечно же, на его выбор существенно повлияла боязнь спиться и стать недочеловеком, синим дегенератом. Так двадцатитрехлетний парень уже в двенадцать лет выбрал путь наркомана, погрузившись в последующие года в мистику и отыскав в ней соответствующих знакомых. – Надо чайку сначала попить, - ответил ему Игорь.

Игорь любил хороший чаек, а потому всегда с трепетом относился к выбору заварки, что нравилось его гостям. Когда они пили у него чай, им казалось, что на вкус напитка, помимо самого чая, влияет так же посуда и вода, текущая из крана, будто она была у него другой.

– Какой, все-таки замечательный у тебя чаек, - произнес Андрей больше не для того, чтобы похвалить друга, а для того чтобы чем-то забить нависшую над столом пустоту, которая, как ему казалось, способна сделать людей сумасшедшими. Он ненавидел ее всей своей душей и всегда старался ее уничтожить, нажав на кнопку какого-нибудь звукопередающего устройства. Но на кухне ничего не было, а товарищи молчали, думая о своем. Двадцатитрехлетний даже побелел от своих раздумий - то, что творилось в его мозгах было ужасным. Андрей, посмотрев на них, решил не волноваться, разговора не получится, тихонечко он стал петь песенку и постепенно успокоился.

Попив чайку, покурив сигарет, друзья глубоко вздохнули. Глотать пластилин было страшно. У каждого под одеждой на теле бегали мурашки, хотя снаружи их не было заметно, и потому каждый думал, что подобная беда случилась только с ним. Первый проглотил Игорь, запив водой.

-Ну, как на вкус? – спросил его Андрей.

-Не заметил, рыбой воняет, - ответил Игорь, приземляясь на диван и включая телевизор. Андрей несколько секунд посидел без движения, потом выдохнул – была, не была - и тоже проглотил свою дозу. Следом за ним и двадцатитрехлетний парень.

Продолжение следует

© Красный Залупаплёт.