посв. Трехглазому С. - Ну как, опять с ними разговаривал? - Да. Мы шли мимо заброшенного стадиона, двухэтажных бараков когда-то жилых домов в направлении большого городского пустыря. С неба сыпала мелкая осенняя влага, хлесткие порывы ветра бросали под ноги пожухшие листья, рваные пакеты, ошметки картона и другой мусор близкой уже свалки. Настроение паршивое, и говорить с Вадимом было особо-то не о чем. Однако, еженедельные наши прогулки к пустырю стали уже традицией, чем-то вроде лечебной терапии двух уставших от жизни людей, понимающих друг друга с полуслова, взаимоподдерживающих в бесконечном пути в никуда. - Знаешь Вадим… Они много рассказали за это лето. Но, как оказалось, самое главное приберегли напоследок… Равнодушие моего друга было сущностью его натуры. Случалось ли с ним что-то хорошее, или наоборот – неудача, испуган ли он был, или злился, маска безличного равнодушия не покидала его лица. Некоторых людей это при общении с ним вводило в заблуждение, они считали его бесчувственным чурбаном, злились на него по мелочам, но я знал: это не показное равнодушие, каким закрываются иногда люди от атакующих эмоций, - просто Вадим сердцем воспринимал мир и всех его обитателей так. И это не было и не хорошо, и не плохо. Вот и сейчас, слегка пнув пластиковую бутылку, и стряхнув с зонта капли дождя, он бесцветно спросил меня: - Что же это – самое главное? Мы уже шли по раскисшей замусоренной жиже пустыря, по самому краю городской свалки. Говорят, когда-то давно, еще при советской власти, на месте пустыря хотели разбить большой парк. Аттракционы, искусственное озеро, летний кинотеатр, и все это под сенью раскидистых деревьев. Осуществиться этим планам помешала смена экономических формаций в государстве, и на месте зеленого рая вырос огромный вонючий рай для бездомных и малолетних наркоманов. Впрочем, нас с Вадимом вполне устраивал этот постурбанистический пейзаж: своей унылостью и безысходностью он оттенял наше жизненное настроение. Это было одно из любимых мест для наших прогулок. - Вадим, я никогда тебя не спрашивал об этом, думая, что и сам знаю ответ, но все же… ради чего ты живешь? Как я и ожидал, вопрос не застал моего друга врасплох, он не изменил своему равнодушию и на этот раз. - Я не буду отвечать тебе, поскольку ты и сам уже ответил на свой вопрос верно. - Я почему тебя спрашиваю сейчас, - продолжил я. – Самое главное, о чем сообщили мне комары: сегодня наш город исчезнет с лица Земли. Некоторое время мы шли с Вадимом в молчании. Впереди уже показалось железнодорожное полотно: цель нашего традиционного пути. - Что случится с городом? Нервно прикурив (отчего-то меня охватила беспокойная дрожь), я зачастил скороговоркой: - Молния… Большая вспышка света ударит по телебашне, и отраженная радиоволной, увеличившаяся в сотни…тысячи раз сметет город и всех живущих в нем ужасающим шквалом огня. Представь Вадим, после взрыва на месте города – одна выжженная дотла земля… Мы, наконец, подошли к лестнице, ведущей на железнодорожную платформу «Пустырь». Поднявшись на платформу, мы спрятались от дождя под укрытием станционного навеса. - Я все же не понимаю, Сергей, почему именно комары? Они что, - самые умные из всех насекомых? Я давно ждал этого вопроса от Вадима, поскольку именно его я и задал самим комарам, едва начав с ними общаться. - Видишь ли, Вадим, это необычные комары. Себя они называют комарами Света, и относятся к своим собратьям (не говоря уже о других представителях насекомых) с презрением. От обычных кровососущих их отличает действительно развитый разум, зачатки которого были подарены им Светом. В течение тысячелетий они жили среди себе подобных, почти ничем не проявляя своего постоянно развивающегося интеллекта и способностей, для того, чтобы однажды воскреснуть в образе новой насекомой расы после очищающей волны Света… - Откуда они узнали про то, что наш город сегодня должен погибнуть? – прервал ненадолго установившееся молчание Вадим. - Им об этом сказал Свет… Свет, Истина, в принципе, синонимические понятия, - уточнил я. К платформе с угрожающим грохотом подкатила электричка, распахнулись двери, из которых так никто и не вышел. Мы с Вадимом поднялись по ступенькам вагона и шагнули в тамбур: в полутемном прокуренном помещении на заплеванном полу виднелся силуэт человека. «Алкаш, или просто побили», - лениво подумал я, открывая дверь в общий салон вагона. Мы расположились на ближайшем от тамбура пустом сиденье и стали рассматривать лица сидящих напротив дачниц. Хмуро-красные грузные бабы под нашими пристальными взглядами ежились, подвигая ногами под себя грязные кошелки и корзины. Отчего-то подумалось, что этим бабам не поможет даже знание совсем уже близкого конца. - Почему они решили исповедаться именно тебе? – спросил Вадим в сторону проносившегося за окном пейзажа. - Они сказали, что моя душа принадлежит их братству Света. Что, по идее, и я должен был родиться комаром, но какая-то природная ошибка помешала этому. После взрыва Света, я воссоединюсь своей душой с комарами, Вадим, но они подсказали мне, как спастись от уничтожающего огня. Внимательно слушающие наш разговор бабы недовольно и матерно начали то ли разговаривать, то ли переругиваться, но я не обращал на них внимания. - Я ведь не зря спросил тебя: ради чего ты живешь. Потому что, если у тебя была бы цель, - я мог бы рассказать, как избежать беспощадного огня Света… Вадим перебил меня своим ровным, ничего не выражающим голосом: - Пожалуй, у меня есть такая цель, да. Умереть! Неожиданно я заметил как по лицу Вадима скользнула тень какой-то полурадости, уголки его губ даже скривились в намеке на усмешку. И я понял: сейчас этот человек счастлив. Это был удивительный момент: мой железный друг, казалось, с самого рождения равнодушный ко всему человек, ожил. И ради чего? Ради осознания грядущей смерти. Тихонько, чтобы не потревожить Вадима, я пожал его руку и выскользнул в тамбур. Поезд медленно подъезжал к нужной мне станции. И я (в сладких мечтах о скорой встрече с моими любимыми братьями, в предвкушении неспешного с ними общения) неожиданно ткнулся взглядом в нарисованное на железной стене тамбура граффити. - Insectophilia! – громко пропищал я, взлетая из душного вагона над городом, который ночью будет поглощен великим огнем Света. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
