Литература

От автора:

Когда во мне просыпается желание о чем-то написать, я живописно представляю себе сюжет будущей книги, однако, когда приступаю к написанию, в моей голове рождается множество левых идей, которые начинают затмевать изначальную идею, так что в итоге получается нечто совсем другое, не то, о чем я намеривался написать. Не стоит думать, что меня злит подобное положение вещей. Я счастлив, когда удается написать что-то стоящее, хотя о стоимости судить не мне….

Аркатов Г. А., декабрь 2004 года.

Наги... Что-то знакомое... Может быть ноги?.. Да нет же, точно наги... Ах, да... Припоминаю. Что-то было у Киплинга... Опять не то... И все же мне это знакомо.

Я лежал в полной темноте на голом полу. В октябре месяце такая прихоть способна привести к воспалению легких. Но мне уже было на все наплевать. Откуда-то из-за угла то и дело выскакивал один и тот же навязчивый вопрос.

- Сколько осталось?

- Минут сорок, может меньше, - стараясь ответить, я лишь тянул время.

- Тебе не успеть, - ехидно усмехался шкодливый вопрос и вновь исчезал как подлый иезуит.

Я знал, что в итоге он прав. Мне не успеть разгадать последнюю головоломку. И где-то в глубине души медленно рождался безумный интерес к своему эпилогу.

- Может мне стоит признать поражение и прекратить эти бессмысленные попытки продлить свое никчемное существование.

С кухни доносился звон капель, падающих из водопроводного крана и ударяющихся о металлическую раковину.

- Наги… наги..., - я судорожно пытался вспомнить, но капли из крана не давали мне сосредоточиться.

- Да чтоб вам ночами не спалось!

Совершенно неожиданно я вспомнил, кто такие эти чертовы наги. Месяц тому назад я сидел подле телевизора и совсем не следил за тем, что творилось на его экране. Видимо мое подсознание смогло уловить совершенно ненужную в тот момент информацию. Наконец-то я могу получить ответ.

Наги – это отшельники, живущие в индийских джунглях или горах. Это люди, которые разочаровались в человеческих существах и теперь готовы на все, только бы их не видеть.

- И что это значит?.. Причем тут я?.. Просто очередной ребус… или подвох… А может и то, и другое. Нет, это не ответ. Это только подсказка.

Мысли стали путаться еще сильнее, от чего ко мне стало подползать безудержное отчаяние.

- Я не хочу тебя! Прочь!.. Проваливай! – кричал я изо всех сил, пытаясь хоть как-то его остановить.

Но вот прозвенел звонок.

Я замер, почти перестал дышать, надеясь на внезапное избавление от непрошеного гостя.

Звонок повторился.

Я даже не шелохнулся.

По-видимому, потусторонняя личность не привыкла ждать, в связи, с чем принялась колотить в дверь чем-то тяжелым, так что она чуть не слетела с петель

Я беззвучно прокрался в прихожую и посмотрел в глазок. Чертовы тайные агенты опять выкрутили лампочки, и потому на лестничной площадке царила кромешная темень

- Кто там? – прошептал я.

В ответ последовала тишина. Стало как-то неуютно от этого безмолвия, и по спине поползли мурашки.

Может, они поползли оттого, что еще не включили отопление?

Возможно.… Разве сейчас это важно?

Раздался скрип, и я услышал хриплые звуки:

- Наги…

- Что?

У меня всегда были проблемы со слухом, а в данный момент я еще и туго соображал.

- Наги…

- Наги?

Последовал мощный удар в дверь. Я сильно испугался и отпрыгнул назад метра на три. В двери образовалась широкая трещина, через которую стал пробиваться яркий свет. Это уже было чересчур.

Свет, словно живой, начал медленно проникать в комнату, постепенно заполняя окружающее меня пространство. Заполнив комнату, свет стал проникать в меня и убегать обратно в щель, забирая с собой и меня. Наверное, я мог сопротивляться, но меня уже не было. Я слился со светом, стал его частью, и уже нечему было сопротивляться.

Опять темно. Вновь тоже ледяное безмолвие, гнетущая тишина.

По прошествии несколько часов из-за горизонта показались первые лучи восходящего солнца. Дверь отворилась, и в квартиру вошел Фантом. Мрачно оглядев комнату, он подошел к окну и открыл его. С улицы в помещение ворвался холодный осенний ветер, от чего кипа бумаг с письменного стола разлетелась по всей комнате.

Фантом оценивающе посмотрел на творящийся бедлам и схватил первый попавшийся лист бумаги. На нем большими жирными буквами было написано: «Информация для безумия».

- Видимо ему оставалось совсем немного, - сказал Фантом, - Может в следующий раз мне повезет чуть-чуть больше.

И было утро, и был день, но лишь вечером он закончил чтение.

А ночью Фантом ушел, оставляя за собой полыхающий город.

Часть первая: Информация для безумия (записки журналиста).

Итак, если в Ваших руках оказалась моя рукопись, и Вы изволили ее прочесть, значит, я, скорее всего давным-давно отбросил кони, склеил ласты, дал дуба, приказал долго жить…. Можете считать эти строки «приветом из ада»…

Но не будем о грустном….

Я раскрою Вам маленький скромный секрет…. Я вечен!

Наверное, как автору этой писанины, мне нужно представиться. Что поделаешь, всегда хочется немного приукрасить свою жалкую трусливую персону. Будьте бдительны. И если Вашему проницательному взгляду внезапно померещится, что размалеванные мною солнечные краски блещут излишней пестротой, не раздумывайте, вставайте, срывайтесь с места, бегите на улицу и, не стесняясь, орите во всю глотку, что я злой и подлый лжец, который так нескромно обманул Ваши мечты и надежды. Не бойтесь за меня. Я буду совершенно спокоен, ведь я покойник…

Ну ладно, ладно. Черт с Вами. Обойдемся без биографий. А то не дай Бог моя книженция попадет к какому-нибудь одутловатому литератору с закоптелым пенсне, в которое насильно втиснуто толстенное зеркалоподобное блюдце, именуемое подобием линзы. После его доморощенных отзывов мне придется брать уроки брейк-данса в гробу.

Разумнее просто упомянуть, что я сунул нос в дела, совершенно меня не касающиеся.

Все началось этим летом, когда мне пришлось заняться добычей очередного материала. В одном из областных райцентров начали твориться страшно интересные вещи. Такое происходит редко, а редким шансом могут воспользоваться только редкие люди. И я оказался таким.

О том, что там произошло лучше не знать, однако, вернувшись, я обнаружил в почтовом ящике конверт. Он был первым. На данный момент их собралось около четырнадцати, но это ерунда по сравнению с количеством трупов, собравшихся в городском морге. Теперь, когда число жертв стало достаточно весомым, я совершенно уверился в наличии связи между ходом событий и этими письмами…. Это шифр убийств, и я хочу его разгадать.

Зачем я пишу эти строки?

Я мог бы назвать Вам миллионы миллиардов причин, но вряд ли хотя бы одна из них была хоть чуточку истинной.

Мне просто внезапно захотелось кому-нибудь рассказать об этом безумии, но рядом никого не оказалось.

Почему?…А действительно, почему?…Разве не я главный «зе бест»? Разве не я журналист года?

Или может, я был, но почему-то внезапно кончился?

Нет, я все тот же самый. Такой же неустрашимый, такой же целеустремленный бойскаут.

Вся соль в том, что за последние несколько недель я осознал, что, все, чем я занимался многие годы, настолько скучно и безынтересно, что, продолжая в том же духе, я, несомненно, пустил бы себе пулю в лоб.

Сейчас же, когда мне приходиться видеть в темных зеркалах свою перекошенную физиономию, я начинаю понимать всю иллюзорность событий и истерически смеюсь, потому что лишь теперь я счастлив.

9 июля.

Господи, как жарко. Гарь, пыль – это невыносимо. Летом город хуже сумеречной зоны. И так не продохнуть, а солнце все греет и греет, так что в конце концов твои легкие больше не желают вдыхать эту раскаленную аэрозоль, но разве кто-то их спрашивает у них разрешения. Другого не дано.

12:00

Ворвавшись в офис редакции, я ощутил долгожданную прохладу. Хоть кто-то не экономил на кондиционере. Я вошел в свой кабинет и увидел Наташу, задумчиво взирающую на монитор компьютера.

- Привет, Наташ.

Казалось, что мое приветствие было для нее пустым местом, однако я прекрасно знал, с чем это связано.

- Ты должен был явиться три дня назад. Объясни, почему этого не произошло.

Я постарался изобразить на своем лице сожаление, после чего стал оправдываться:

- Знаю, что виноват, но разве мне не положен достойный отдых.

- Положен, но не забывай, что шеф не разрешает тебе работать одному, а я была уже на полпути в Рио.

- А в чем собственно дело?

- Мне тоже хотелось бы знать.

- Он принимает?

- Нет, он просто сидит уже четвертый день, метая дротики в твой портрет.

- Надеюсь, я ему не помешаю, - сказал я для поддержки остроты сарказма и пошел к двери.

- Подожди!

Я обернулся.

- У меня вновь завис компьютер. Ты можешь мне помочь?

- Конечно.

Склонившись над столом и оттесняя при этом напарницу своим боковым контуром, я начал изо всех сил вертеть мышкой, но все старанья были тщетны.

- Семь бед – один Reset, - сказал я и, повернувшись к ней лицом, нажал излюбленную кнопку.

В это самое мгновение на меня пахнуло чем-то невыносимо приятным.

- Как сладок запах ферамонов. Или это духи. Не знаю. Но все равно дьявольски приятно.

- Алексей!.. ты меня слышишь? Что с тобой?

- Ничего. Со мной все в порядке, - сказал я, ехидно пряча улыбку.

12:30

Неудосужившись постучаться, я ворвался в кабинет редактора.

- Здравствуйте, Петр Семенович!

Редактор ничего не ответил.

- Наверное, у нас сегодня день молчания, - усмехнувшись, подумал я и присел в кресло для гостей.

- Я ждал тебя…. А я не привык ждать, - казалось, редактор разговаривал с потолком.

Впрочем, мне было на это совершенно наплевать. Даже если бы он завел беседы с моими шнурками, я бы даже тогда не сумел выжать из себя хотя бы каплю душевных эмоций.

- Наверное, мне давно следовало выставить тебя за дисциплинарные проступки, но каждый раз, когда я об этом думаю, меня почему-то пробивает на жалость….

- Да, как же. Рассказывай сказки, - почему-то сегодня мои мысли насквозь пропитал сарказм, - Мы все прекрасно знаем подноготную твоей жалости, старый придурок.

- Однако, проснувшись сегодня утром, я решил, что еще один «неуд» по поведению и Алексей Казанский пополнит список безработных.

Возникла пауза. Впервые за много лет я понял, что время шуток прошло. Спустя неопределенное количество мгновений его рука скользнула в заранее открытый нижний ящик письменного стола, после чего перед моим носом упал свежий номер незнакомой газеты.

- В Бушилино за последнюю неделю совершено двадцать четыре убийства. Город в панике, свидетелей нет, количество жертв растет с каждым днем. Ты поедешь туда и соберешь материал для новой статьи.

- Я еду один?

- Естественно нет. Наталья получит инструктаж позже, а ты пока собирай чемоданы.

- Да я их и не распаковывал, - пробурчал я, направляясь к двери.

- И еще, Казанский, - мне пришлось обернуться, чтобы внимательно выслушать заключительную речь Всемогущего редактора, - Для всех будет лучше, если ты хоть что-нибудь отыщешь.

- Я все понял, шеф, - сказал я и удалился.

Вечер того же дня.

- Ну, как тебе наша командировка? – спросил я у Наташи, которая уже полтора часа читала какую-то мягкотелую книжонку.

- Леш, потерпи еще полчаса.

Я еще раз взглянул на пробегающие за окном елки и злобно заявил.

- Мне надоел этот ожесточенный садизм…. Выкинь эту чертову книгу и поговори со мной.

Истерия не свойственна моей натуре, но жара меня доконала.

Я увидел, как нервно сжались губы Натальи, но она смогла удержаться, чтобы не дать мне по морде.

- Детка, я прекрасно знаю, что зачастую бываю просто невыносим, но сейчас у меня есть до безумия прекрасная идея.

- И какая же? – с дерзким пренебрежением прошептала она.

- Мы выходим на следующей станции.

Ах, как мне нравится шокировать женщин. Каждая из них считает, что ей известно все, причем гораздо лучше, чем кому-либо другому. Никакие убеждения здесь не помогут. Лучше поиздеваться над ними – в этом больше толку.

Секундное замешательство – так можно охарактеризовать невербальный ответ Натальи. Но вот она уже прежняя, хотя нам обоим прекрасно известно, что это всего лишь показуха, а внутри нее испуганно забилось женское самолюбие, продолжающее убеждать само себя в том, что мои слова пусты по своей природе. Возможно, так оно и есть, но я ему не верю.

- Я не ослышалась?

- Нет. Так и есть. Мы выходим на следующей станции.

- Но почему?

- Не люблю поезда.

- А как же Бушилино?

- Мы поедим дальше на такси. Машина нас уже ждет.

Утро следующего дня.

Те, кто спит до обеда – идиоты. Зачем тогда существует ночь? Хотя не спорю, есть особые паралитики, которые спят круглосуточно. Впрочем, это их дело. Я же встаю в семь утра.

Нежась в горячей воде ванны, я на какое-то время забыл о гребанном редакторе, о тупой командировке и о напарнице, которая готова меня колесовать. Однако ожесточенный стук в дверь моей комнаты обломал все эротические фантазии на самом интересном месте. Наспех обмотавшись полотенцем, я выбрался из ванной и направился к источнику шума. За дверью стояла Наташа.

- Это что страшная месть?

Впрочем, на ее лице не было злобы, скорее ужас… и растерянность.

- Что-нибудь случилось?

- В это трудно поверить, - судорожно простонала она.

- Во что?

- Я могу войти?

- Да, да, конечно, - сказал я и распахнул перед ней дверь.

В ее походке чувствовалась неуверенная дрожь. Войдя в комнату она осторожно присела на диван, но никаких объяснений я от нее не услышал.

- Я пойду оденусь.

Ответа не последовало.

Десять минут спустя.

Приведя свою внешность к определенному стандарту, я стал думать над тем, что могло взволновать мою напарницу. Я вышел из ванной и застал ее в том же состоянии, в котором оставил.

- Наташ, что произошло?

Молчание, а потом тихий шепот:

- Они все погибли.

- Кто?.. О чем ты?

Словно в замедленной съемке, она подняла глаза к моей персоне. В этих глазах я увидел беспредельную горечь, сквозь которую прорывались слезы.

- Они все погибли.

Я решил, что, по-видимому, сейчас не время для объяснений и сел рядом с ней. Без долгих колебаний я обнял ее, после чего на мое плечо стали литься потоки слез и размытой косметики.

- Наташ, расскажи мне, что произошло, - попросил я, когда она немного успокоилась.

- Поезд, в котором мы ехали.… Все пассажиры погибли.

- Хорошая новость, - скажите Вы, - ты чуть не попал на тот свет.

Но мне было не до смеха.

- Он что, попал в аварию?

- Нет….

- Что значит «нет»?

- Он просто сгорел.

Я многое видел и слышал за свою бумажную карьеру, но такое было впервые.

- Как это сгорел?

- Останки поезда нашли в семи километрах от станции, на которой мы сошли.

День второй. 12:00.

- Офицер, вам известно, что это могло быть?

Оперуполномоченный пренебрежительно взглянул сначала на меня, потом на пепелище, после чего угрюмо промычал.

- Понятия не имею.

После этого попинал ботинком металлический каркас одного из вагонов, плюнул через левое плечо и самопроизвольно обратился к вездесущему писаке, тобишь мне.

- Не знаю, что это было, но знаю точно, что нормой описать это невозможно. В двух километрах отсюда деревня, но никто не видел ни дыма, ни огня. Словно они сгорели мгновенно, так что никто не успел выпрыгнуть.

В этот момент к нему подошел судмедэксперт и что-то прошептал ему на ухо. Когда тот отчалил, лицо милиционера стало по-особому встревоженным.

- Что-нибудь случилось?

Опер промолчал, дрожащей рукой достал из кармана пачку сигарет и спешно закурил. Спустя несколько затяжек к нему вернулся дар речи.

- Вы не поверите, но трупов нет.

17:30

- Вам кого? – спросил дежурный.

- Капитана Майорова.

- Проходите. Он в кабинете №21.

Долго искать не пришлось.

- Войдите, - послышался ответ на мой стук.

- Здравствуйте, капитан.

- Ах, это вы Казанский. Я предполагал, что вы сейчас строчите статью. Или уже написали?

- Вообще-то я приехал в город не для того, чтобы писать про сгоревшие поезда.

- Тогда за чем же вы приехали?

- В вашем селении умирают слишком часто. Такие события не могут остаться незамеченными.

- Вы напрасно съездили. Такие дела не для прессы. Было бы чего, а то просто случайное стечение обстоятельств. Конечно, мы пока не установили причину массовых смертельных исходов за прошедшую неделю, но вот уже три дня все спокойно.

В моей голове проснулся внутренний голос, настойчиво утверждавший, что кого-то хотят отправить подальше из этой местности.

- Люди просто так не умирают.

- Я не спорю. Но ни в одном из двадцати четырех случаев признаков насильственной смерти не было обнаружено. Все умерли у себя дома, и следами присутствия чужаков там даже не пахло.

- А что показало вскрытие?

- Ничего особенного. Кто-то был пьян, кто-то трезв. У пары-тройки человек в крови нашли LSD.

- Но от чего же они все-таки умерли?

- Тут есть небольшая странность, которую не смог объяснить судмедэксперт.

- И какая же?

- Каждый из них умер от множественных разрывов внутренних органов.

Я попытался сообразить, что это значит, но бесполезно. Мне, конечно, приходилось слышать про разрыв сердца и селезенки, однако такое никогда раньше не происходило с толпой в двадцать с лишним человек.

- Как это понимать?

- Палыч сказал, что во всех внутренних органах произошло резкое повышение гидростатического давления, в результате чего они попросту лопнули. Смерть наступила мгновенно.

- Но что могло вызвать это?

- Об этом нам уже вряд ли узнать. Да и зачем? Мое дело убийства, ограбления…. Эти же люди умерли своей смертью. Или может мне засадить за решетку магнитные бури. Другое дело этот чертов поезд. Мало того, что он сгорел неизвестным макаром, так еще и трупов не удалось обнаружить.

В этот момент на столе зазвонил телефон.

- Да, капитан Майоров слушает…. Да, я еще на работе…. Хорошо. Жду.

Через минуту оперуполномоченный положил телефонную трубку на ее законное место и заявил:

- Думаю, что мы с вами достаточно правильно поняли друг друга, так что езжайте домой и забудьте об этих несчастных.

Поднявшись со стула, я протянул руку капитану и сказал:

- Искренне благодарен вам за оказанную помощь. Людям моей профессии редко удается достичь понимания со стороны уголовного розыска.

Майоров без притворной симпатии пожал мне руку и в качестве прощальных слов добавил:

- Надеюсь еще раз вас увидеть, но уже без дьявольски мрачных поводов.

Поздний вечер того же дня.

- Надеюсь, что она еще не спит, - думал я, стоя перед комнатой, в которой остановилась Наталья.

Ждать пришлось недолго.

- Заходи, - сказала она, открыв дверь и увидев на своем пороге мою рожу.

- Ты случайно не желаешь приготовить мне кофе? – спросил я, развалившись у нее на диване.

- А у самого паралич?

- Разве ты не пожалеешь несчастного инвалида?

- Я бы этого инвалида убила за то, что он без вести пропал на целый день.

- Ты невыносима.

- Кто бы говорил.

Когда черный кофе обжег мою глотку, я внезапно вспомнил, что с утра ничего не ел.

- Дурная привычка экономить на сахаре.

Она пропустила мое замечание как гол в собственные ворота. Ее же лицо превратилось в страшненький наскальный рисунок, от которого у меня внутри все похолодело, впрочем, я все-таки понял, что она попыталась изобразить ожидание новостей.

- Ты что-нибудь узнал?

- Да.

- И что?

- То, что нам пора ехать домой.

В этот момент в дверь постучали. Пока Наташа шла к двери, я попытался допить свой кофе, хотя он категорически не хотел совмещаться с голодным желудком.

- Вы Наталья Ларина? – послышалось в дверях.

- Да, это я.

- Нам бы хотелось знать, где на данный момент находится журналист Алексей Казанский.

- Он у меня в гостях.

- Вот и прекрасно!

В следующий момент я услышал грохот распахнувшейся двери и суету в прихожей. Я поднялся на ноги, чтобы оценить ситуацию, однако совершенно неожиданно столкнулся с двумя ментами.

- Капитан, он здесь, - крикнул один из них.

Вслед за ними в комнату вошел Майоров, ведущий за собой на привязи наручников мою напарницу.

- Что это значит, капитан?

- Вы арестованы.

День третий. Семь часов утра.

Скажу честно, ночь, проведенная в обезьяннике, мало похожа на райское наслаждение. Несомненно, у меня было время, чтобы собраться с мыслями, только как это сделать, если понятия не имеешь, что происходит.

9:30

Наконец-то за мной пришли. В замке заскрипел ключ и все те же две ментовские рожи повели меня на допрос.

Майоров выглядел менее бодрым, чем вчера. На его лице появилась щетина, а под глазами мешки.

- Присаживайтесь, господин Казанский, - сказал капитан, когда мы остались вдвоем, - Как вы провели ночь на новом месте?

- Попробуйте, тогда узнаете, - прошипел я.

- Не нужно грубить. Или вам что-то не нравится?

- Я хочу знать, на каком основании вы упрятали меня за решетку?

Майоров с грациозным артистизмом изобразил всхлипывание, после чего с садисткой улыбочкой заявил:

- А вы что еще не догадались? Стыдно, стыдно….

- Да что происходит, черт возьми? Объясните по-русски! – закричал я в порыве гнева, вызванного подступающим отчаянием.

- Тихо, тихо. Не нужно шуметь. Вы ведь не хотите усугубить свое положение.

- Какое положение?

Внезапно выражение лица Майорова стало непоколебимо жестким.

- Хватит строить из себя дебила, Казанский. Ваша коллега нам все рассказала. Вчера в четыре часа по полудню вы вместе с ней сели на электропоезд до Бушилино. Не доезжая двадцати пяти километров до конечной остановки, вы внезапно сообщаете ей, что желаете продолжить путешествие на такси, которое было заранее, но тайно вами заказано. После этого электропоезд проезжает около семи километров и таинственным образом сгорает, а утром следующего дня вы бросаете свою коллегу после того, как она сообщает вам о произошедшем накануне несчастье, и появляетесь на месте преступления. Мне продолжать?

- Если хотите, то продолжайте. Но я все равно….

- Не нужно лапши. Вы ушли от меня в начале седьмого. Госпожа Ларина сообщила, что вы явились к ней в одиннадцатом часу. Где вы были все это время?

- Гулял.

- А это у вас, откуда? – с эдаким заковыристым вопросом Майоров выбросил на стол золотое колечко с голубым камешком, названия которого я не знал, - Вы, что коллекционер драгметаллов?

Я молчал.

- Молчите…. Иногда молчание хорошая вещь, но это не ваш случай. Сейчас вы по уши в дерьме.

Наверное, я мог бы ответить, но как-то не находилось подходящих слов, в связи с чем разговор продолжал содержать в себе все признаки монолога.

- Советую вам во всем сознаться.

- В чем?

Капитан задумался:

- И действительно, в чем?

Ответа не было. Единственное, что он знал, так это то, что в восемнадцати километрах от города стоит испепеленный неизвестно кем или чем поезд. Куда-то пропало шестьдесят восемь человек, включая дочку мэра, а какой-то гребанный журналист носит с собой ее кольцо.

- Откуда у вас кольцо?

Конечно, можно было поведать душещипательную историю о стопятидесятилетней прабабке, которая завещала свое единственное сокровище своему внуку, но мне совсем не хотелось возвращаться в камеру, от чего я решил выложить все, что знаю.

- Я нашел его в одном из вагонов вчера вечером.

- Так значит, вы признаете, что были вчера на пепелище?

- Да. Я отправился туда прямо от вас, поймав попутную машину.

- Зачем?

- Хотел осмотреться.

- Вы самый настоящий кретин, - заорал Майоров, - Вам, что заняться не чем? Я же сказал, чтобы вы убирались из города. Или мне нужно было по-китайски изъясняться?

Я был уверен , что поступил правильно, поэтому сообщил разъяренному милиционеру следующие слова:

- Не нужно выставлять меня идиотом. В вашем городе творится что-то неладное, а вы пытаетесь уверить всех в полном благополучии. Да и в чем я собственно виноват? В том, что прошвырнулся по останкам поезда? Или вы хотите повесить на меня его сожжение? Очнитесь, офицер! Я не увлекаюсь пироманией.

Однако Майоров после моих слов остался по-прежнему холоден.

- На самом деле вы обвиняетесь в похищении и возможном убийстве Дарьи Королевой, дочери мэра нашего великолепного города.

- Да ну?! А остальных шестьдесят семь человек я тоже похитил? И где же я их держу? Неужели в ванной комнате в своем гостиничном номере? Вы там проверяли?

- Успокойтесь, Казанский, - удар кулаком по столу привел меня в чувства, - Расскажите мне про кольцо.

- Давно пора, - подумал я и начал рассказ, - Я впервые увидел его на перроне перед отбытием. Я как раз тащил на себе чемоданы Лариной, когда эта девушка… вы сказали ее зовут … Даша…. Так вот Даша очень спешила на поезд и второпях споткнулась обо что-то, так что не смогла удержаться на ногах и упала на меня. В результате на чемоданах моей напарницы распласталось двое человек. Девушка долго извинялась, а я между делом успел насладиться пышностью ее молочных желез. Позже, когда мы были уже в пути, я вышел в тамбур покурить и встретил ее. Она вновь стала извиняться, так что мне при шлось попросить ее прекратить это занятие. После этого мы познакомились, разговорились, и я заметил у нее на руке кольцо.

- Подарок отца, - сказала она, увидев, на что я смотрю.

А вчера, когда я шарил по вагонам, я внезапно ощутил неудобство при ходьбе, как будто что-то прилипло к подошве. Такое бывает, если камешек попадает между выступами протектора ботинок. Это сразу чувствуется. Я поднял подошву лицом к себе и нашел его. Так, что я его не украл и будьте уверены, что отдал бы его вам, если бы вы не запрятали меня в каземат.

Теперь пришла очередь Майорова молчать.

- Что вы обо всем этом думаете, капитан?

- Похоже на правду. Возможно, ты и впрямь не причем, однако уезжать теперь я тебе запрещаю.

- Понимаю, - сказал я, прикусив нижнюю губу, - А отпустить отпустите?

- Прокопенко, - дверь тут же отворилась, и в кабинет вошел один из моих конвоиров, - Отпустите товарища.

Около часа дня.

- Леш, не надо на меня злиться. Что я могла им сказать? – полухнычащим голосом трезвонила Наталья сквозь закрытую дверь в ванную.

- Нет, нужно было сказать, что я тайный маньяк-террорист. Знаешь, это в твоем стиле.

- Ну, прости меня. Я ведь ничего не знала. И к тому же все благополучно закончилось.

- Закончилось…. А кто провел ночь за решеткой?

День четвертый. Ближе к обеду.

Я как раз что-то усиленно пережевывал, параллельно наблюдая какой-то зарубежный сериал по одному из дециметровых каналов, когда зазвонил телефон.

- Алло.

- Казанский, это вы? – я узнал голос Майорова.

- Да, я вас слушаю. На этот раз вы хотите меня арестовать с предварительным уведомлением?

- Бросьте гримасничать. Пора бы забыть про это недоразумение.

- Как это уже стало недоразумением? А я думал это только начало.

- Казанский…, - возникла какая-то скользкая пауза, которая навела меня на мысль о том, что события продолжают развиваться, - Я звоню вам не для того, чтобы пререкаться.

- А для чего же?

- Вы можете явиться ко мне в отделение?

- С повинной?

- Казанский….

- Хорошо. Я буду у вас через час.

Запихав остатки еды себе в глотку, я умылся и стал одеваться, а в голове вертелся вопрос:

- Какова Королева была в постели?

Часом позже.

Я был до безумия рад, когда двадцать четыре часа назад покинул это место и могу поклясться, что никак не ожидал оказаться здесь настолько скоро, тем более увидеть отделение милиции в состоянии оцепления. Катафалк отъехал как раз перед моим появлением.

- Что-то новенькое, - подумал я, и в этот момент меня кто-то окликнул.

- Вы куда? – очередная ментовская рожа видимо решила подействовать мне на нервы.

- Мне капитана Майорова.

- Зачем? Он сейчас занят.

- Все в порядке, сержант. Это я его вызвал.

Наверное, все-таки не все менты козлы, хотя кто его знает.

Майоров выглядел еще более потрепанным, но не подавал виду, что готов рассыпаться на куски.

- Что произошло, офицер? – спросил я.

В ответ он молча отвел меня в сторону и с глубоко серьезным видом стал вопрошать:

- Ты говорил кому-нибудь про кольцо?

- То, что я нашел в поезде?

- А что есть еще какие-то другие?

- Нет.

- Так отвечай!

Я увидел в его глазах огонек безумия. Такой же огонек был в глазах моего брата, когда он узнал, что я переспал с его женой.

- Я никому ничего не говорил.

- Ты уверен?

- Совершенно. Подумай сам, кому я стану сообщать? Даже Наташа не знает про кольцо.

- Я не понимаю. Бред какой-то!

Сунув руки в карманы, Майоров повернулся ко мне спиной.

- Бессмыслица.

- Офицер, мне все-таки интересно, что произошло.

- Не поверишь, но мне тоже.

- А катафалк?

- В моем кабинете утром обнаружили труп уборщицы и вскрытый сейф. Кольцо пропало.

- А в чем странность?

- На трупе нет следов насилия.

День пятый. Среди ночи.

Как хорошо иногда просто лежать в темноте и не о чем не думать. Просто лежать и наслаждаться тишиной… и темнотой. А разве это не одно и тоже? И я лежал, потому что ничего другого мне не хотелось делать. Как увлекает иногда бездействие.

- Ну, здравствуй, - послышался голос ниоткуда.

- Кто здесь? – испуганно воскликнул я, перейдя в полусидящее положение, и стал осматривать комнату в поисках гостя.

- Успокойся, - что-то с тихим свистом пролетело через всю комнату, ударилось о мою грудь, отскочило и упало между ног.

Левой рукой я схватил это нечто и постарался его рассмотреть.

- Боже, кольцо.

- Господь Бог здесь не при чем, вновь заявил о себе голос.

- Кто вы?

Ночной гость рассмеялся.

- Не важно, кто я, важно, что я.

В следующее мгновение я увидел две ярко-красных точки рядом со шкафом.

- Я знаю, о чем ты думаешь. О том, что к тебе заявился тот самый загадочный похититель людей, а в твоих руках улика. Так ведь…. Говори….

- Наверное, - заикаясь, прошептал я.

- Ты кретин, раз так думаешь. Зачем мне их похищать? Или я их есть собрался? Такая ботва не для меня. Скажу честно, я их просто уничтожил. Всех до единого, но нужна мне была только она. Все остальные просто оказались не в том месте, не в то время. Как и ты.

- Что это значит?

- Ты ничто, как и это кольцо. Всего лишь немой свидетель бытия. Видишь?..

Внезапно кольцо озарилось яркой вспышкой и за сотые доли секунды сгорело, не оставив после себя ни пепла, ни ожогов на моих ладонях.

- Ты следующий!

Это больше было похоже на кошмарный сон, чем на реальность. Отчаянно хотелось вырваться, но не все возможно в этом мире.

- Почему?

- Ничего личного. Я просто ищу.

- Не понимаю.

- И не нужно. Скажи мне имя, и мы расстанемся навсегда….

- Чье имя?

- Тогда в поезде она сказала тебе свое имя. Я хочу его знать.

- Кто?.. Даша?.. Она ничего мне не говорила.

- Вижу, сотрудничества не предвидится, - в голосе появились нотки разочарования.

- Подождите! – мне совершенно не хотелось умирать, тем более как «слабое звено», - Может быть, обсудим все по-человечески.

Опять дьявольский хохот.

- Рад бы, но я не человек. Про….

В этот момент дверь в спальню внезапно сорвалась с петель и с дерзким грохотом ввалилась в комнату, запустив вслед за собой поток света из коридора.

Перед тем как потерять сознание, я увидел забежавших в комнату людей и Наташу, появившуюся на пороге.

Утром того же дня.

Открыв глаза, я увидел Наталью.

- Привет.

- Привет. Как ты себя чувствуешь?

- Нормально. А что произошло?

- Я хотела тебе задать тот же самый вопрос.

- Лучше не спрашивай.

- Я, конечно, понимаю, что жизнь – дерьмо, но разве стоит из-за этого глотать таблетки, чтобы покончить с собой.

Наверное, если бы у меня была вставная челюсть, она без всяких сомнений совершила бы само выпадение из моего рта и навечно укатилась бы куда-нибудь под кровать. Но, увы, у меня свои зубы.

- Что?.. Что ты несешь?.. Какое самоубийство?

Наталья ничуть не смутилась и с полнейшим спокойствием поспешила вновь меня уложить.

- Не волнуйся. Не нужно мне ничего объяснять. Я все понимаю.

Раздался стук в дверь и в больничную палату зашел Майоров. Увидев, что я очнулся, он сделал Наталье знак, и она удалилась. Проводив ее взглядом, капитан обернулся ко мне и заявил:

- Казанский, ты, что совсем офонарел?! Какого лешего ты собрался помирать?

- Офицер….

Но он не собирался меня слушать, а только что-то говорил и усиленно махал руками.

- Офицер! – закричал я, не выдержав.

Наконец он все-таки обратил на меня внимание.

- Чего тебе?

- Я не хочу вас расстраивать, но я вовсе не собираюсь умирать, и не собирался делать этого вчера.

- А как же фенобарбитал, которого ты наглотался? Или ты лечился от гриппа?

- Не знаю, но вчера все было совершенно не так.

- А как все было?.. Знаешь, мне, наверное, стоит извиниться перед тобой за обезьянник, допросы и все прочее…, но это моя работа. Я же не думал, что ты….

Я не мог этого больше терпеть и, вскочив на ноги, резко толкнул Майорова в сторону двери, так что он чуть не потерял равновесие.

- Слушай, офицер. Я не сумасшедший и не самоубийца. И, если ты мне не веришь, то можешь убираться к чертовой матери. Ты слышал?!

Майорова немного перекосило, но разум стал к нему возвращаться.

- Не кипятись. Давай разберемся. Что произошло вчера?

- То кольцо, что я нашел в сгоревшем вагоне и которое украли из твоего кабинета, вчера лежало у меня на ладони.

- Хорошая дурь.

- Заткнись. Так было и не смей называть меня психом.

Я был на грани, но нужно было постараться удержать себя в ежовых рукавицах спокойствия.

- Я не думаю, что ты бы так же радовался, если бы этот придурок заявился к тебе.

- Кто?

- Он сказал, что убил всех людей в поезде. Сказал, что пришел убить меня.

- А где кольцо? Его не было в твоем номере.

- Оно сгорело.

- Чудесно. Не обижайся, но твои слова могут заинтересовать местных психиатров.

Я не стал спорить. Мои слова слишком сильно смахивали на безумие.

- А что ему было нужно.

- Я так и не понял. Он что-то говорил про имя, потом, что убьет меня, а после этого появились выбитая дверь и вспышки света. Больше я ничего не помню.

- Возможно, так оно и было. Но думаю, тебе стоит услышать общепринятую версию событий.

- Валяй.

- Журналист Казанский внезапно съезжает с катушек. В связи с этим превращается в сексуального маньяка, первой жертвой которого становиться Дарья Королева. Он знакомиться с ней в поезде и вместе с группой сообщников совершает похищение. Благодаря блестящей работе сотрудников правоохранительных органов Казанский был задержан. При этом у него было обнаружено кольцо с руки гражданки Королевой. Журналист был отпущен с подпиской о не выезде, но в ту же ночь похитил из отделения милиции главную и единственную улику, напугав при этом до смерти престарелую уборщицу, однако вскоре осознал свою вину и совершил попытку самоубийства.

- Хорошая эпопея, - усмехнулся я.

- На твоем месте я бы вряд ли смеялся. За дверью стоит спецназ для твоей охраны.

- Неужели все верят в этот бред?

- Будь уверен. Мэр хочет, во что бы то ни стало вернуть свою дочь, поэтому в данной ситуации я просто бессилен что-либо изменить. Меня отстранили от этого дела, но раз все настолько серьезно, как ты говоришь, я не могу пустить все на самотек.

- Спасибо, офицер.

- Не за что. И зови меня Сергеем.

- Хорошо, Сергей. Меня зовут Алексей.

- Целоваться не будем, - съязвил Майоров и направился к двери, однако на полпути остановился, - Еще одно. Сегодня я получил отчет из лаборатории криминалистики по поводу золы с места происшествия.

- И что они пишут?

- Такая зола образуется после кремации.

Пятнадцать минут спустя.

- Вот такие, брат, дела, - подумал я, лежа на больничной койке.

Впереди меня ждала не очень позитивная перспектива. Свалить? Можно, но что толку. Не каждый захочет скрываться всю жизнь. Остаться? И оказаться за решеткой, только на этот раз уже надолго. Нужно еще не забыть про тайного агента, навестившего меня вчера ночью. Откуда он взялся и куда исчез? И вернется ли? Лучше бы не возвращался. Я не обижусь. Кстати, что там нес Майоров про фенобарбитал? Типа я его зажевал и не мало. Верю ли я в это? Ни чуточки. Откуда я мог его взять? Бессонницей я не страдаю. А те два глаза во тьме? У людей такого не бывает.

Вечер того же дня.

Меня отпустили из больницы. Решили, что я уже в норме, но в мой номер в отеле меня не пустили, а отправили в двухместный вместе с Наташей, дабы она за мной следила. Интересно, когда они постучат в мою дверь.

После полуночи.

Я проснулся, ощутив сухость во рту.

- К черту. Не хочу вставать, - решил я, но через пять минут понял, что вряд ли смогу уснуть, не испив водицы, - Вот подстава, - прошептал я, скинув с себя одеяло.

Пораскинув мозгами, я решил, что Наталья все равно спит, в связи, с чем не стоит тратить время на одевание и раздевание, когда до кухни два шага ступить. Стриптиз не стриптиз, если его никто не видит.

Шлепая босыми ступнями по лысому полу, я добрался до кухни. Моя рука легла на выключатель света, но не успела перевести его в нужное положение. Кто-то обнял меня сзади, и чья-то изящная ручонка скользнула по моему паху, вызвав во мне неистовое желание секса. Кровь отхлынула от головы верхней к голове нижней, и далее я находился под полным контролем инстинктов.

Повернувшись к своей соблазнительнице, я страстно прильнул к ее губам своим жаждущим ртом. Мои руки ищуще скользнули по всем имеющимся выпуклостям ее обнаженного тела. Но я не хотел ее щупать, я хотел ее трахнуть. Подхватив ее тело, я затащил его в свою комнату и уложил на кровать. Еще секунду я колебался, а затем сорвал с себя трусы и бросился в водоворот познания женской плоти.

Уже перед самым рассветом я настоял на капитуляции. Она отпустила меня на покой, а сама выскользнула за дверь. Перед тем, как заснуть, я думал:

- Почему мы так долго ждали?

День шестой. Около двенадцати дня.

Ночь любви выпила из меня все соки, но, как ни странно, о жажде я вспомнил только к обеду. Наспех облачившись в джинсы, я прошагал на кухню. Парочка мух кружила над горою грязной посуды в раковине.

- Странно. Я мог вчера помыть посуду, но Наташа отправила меня спать.

Я подошел к холодильнику с надеждой испить минеральной воды и распахнул его дверцу. Сначала я просто не понял, а потом, увидев разрубленные в кровавое месиво знакомые черты лица, попятился назад, после чего обыденно рухнул на пол.

Обхватив руками колени, я сидел в противоположном углу от холодильника и недвижно рассматривал припасенные кем-то полуфабрикаты…. Окорок, ребрышки, грудина, печень…. А вот и легкие – хороший выйдет ливер. Ее голубые глаза остекленели и теперь взирали на меня немым укором с верхней полки. И я тоже смотрел на них, пытаясь понять их последние мысли.

Меня нашли через два дня все также сидящим и ждущим, когда же эти милые глаза со слезами запекшейся крови скажут мне:

- Привет, Алексей.

Пятнадцатый день. Два часа дня.

- Как вы себя сегодня чувствуете, Алексей?

- Прекрасно, доктор.

Конечно, я лгал, но так хотелось побыстрее свалить из больницы, что пришлось привирать.

- Очень хорошо, - пробормотал врач и расплылся в белозубой улыбке, потом что-то записал в своей папке и гордо заявил, - Поздравляю. Вас сегодня выписывают.

- Спасибо, доктор.

- Не за что. Рад, что вы наконец-то поправились.

Ага, так я и поверил. Этот кретин неделю держал меня в четырех стенах, пичкая уколами. Будь его воля, он бы оставил меня здесь навечно.

- К вам посетитель.

Меньше всего мне в этот момент хотелось кого-то видеть, но пришлось изобразить гримасу счастья, чтобы сойти за психически здорового человека.

Врач ушел, а на смену ему заявился Майоров.

- Как ты, Леш?

Его я действительно был рад видеть, хотя бы потому, что он мне верит.

- Знаешь, Серег. Наверное, в моем положении невозможно чувствовать себя лучше.

- Это хорошо, а то я боялся, что ты не очухаешься. Пережить такое….

Повествование Майорова прервал мой звонкий смех. Его зрачки расширились и он, видимо, подумал, что я и впрямь свихнулся.

- Ты не знаешь и половины того, что произошло.

- А что тут знать? Пока ты спал, твою напарницу изрубили на куски и засунули в холодильник.

Майоров смотрел на меня непонимающими глазами, но я знал, что он поймет мои чувства.

- В ту ночь мы неожиданно захотели друг друга, мы занимались любовью, а утром….

Внутри меня все скулило и разрывалось. Опять передо мной стали всплывать ее глаза. В попытках избавиться от видения я закрыл лицо руками.

Мы оба молчали: он - стоя, я - сидя. Слова были излишни, но, в конце концов, он спросил:

- Когда ты видел ее в последний раз?

- В пятом часу.

- Ты уверен?

- Естественно. Все началось после полуночи, и нас хватило надолго.

- Этого не может быть.

- Почему? Ты что сомневаешься в моих способностях?

- Судмедэксперт написал в заключении, что смерть наступила около полуночи.

- Наверное, мне не следовало выздоравливать, - подумал я и, обращаясь к Майорову, сказал, - Мне все это совсем не нравиться.

Вечер того же дня.

Гостиница входила в список мест, куда я меньше всего хотел попасть, поэтому Майоров любезно согласился разместить меня у себя дома.

Мы сидели, курили, болтали о разной чепухе, так что не заметили, как пришло время полуночи. Миловидная беседа двух полупьяных идиотов была прервана необычайным треском, сочетающимся с дребезжащим звуком бьющегося стекла. В следующее мгновение тополь, до этого раскидисто стоявший перед домом, залез всем своим массивом в окно и шлепнулся своей кроной на пол гостиной.

Мы тут же протрезвели. Лампочка замигала и погасла.

- Это что еще за черт? – выругался Майоров.

Что-то внутри меня подсказывало, что нужно срочно сваливать. Схватив его за руку, я метнулся к входной двери.

- Что ты делаешь?

- Нужно уходить.

- Куда? Это же мой дом.

Майоров видимо еще находился под власть эффекта неожиданности, поэтому с трудом понимал, что нам обоим угрожает опасность.

- Нет времени спорить. Уходим пока не поздно.

Мы смотрели в глаза друг другу, и, видимо, царившая в моем взгляде решимость смогла убедить его, что так нужно.

Добежав до двери, я схватился за ручку, но в этот момент дверь внезапно вспыхнула ярким пламенем, так что я чуть было не получил искусственное облысение.

- В доме есть еще выход? – спросил я Сергея.

- Да, во двор.

Но тут мой внутренний советник принялся слезно молить меня найти иной путь бегства. Слишком велика была вероятность того, что нас там уже ждут. Ворвавшись в спальню, я увидел открытое окно. Это был единственный шанс.

Когда мы оказались на улице, то со всех ног бросились бежать, куда глаза глядят. Нас остановила яркая вспышка.

Майоров оглянулся и увидел на месте своего прекрасного дома ужасную кучку углей.

- Твою мать, что это значит?

- Да, евроремонт здесь уже не поможет, - подумал я и, схватив Сергея за руку, вновь потащил его за руку, вновь потащил его за собой.

Через полчаса мы добрались до ближайшего бара и ввалились в него, как куча бездомных бродяг. Посетителей было немного, а те, что и были, не обратили на нас никакого внимания. Мало ли алкашей на свете. Поднявшись на ноги, Майоров подскочил к бармену и заорал:

- Где телефон?

Бармен вздрогнул, насупился и направил указательный палец в дальний угол:

- Там…, только не сломайте.

- Алло. Это капитан Майоров, - доносилось из угла, - На мой дом совершено нападение…. Кем? А я почем знаю? У меня не было времени наводить справки…. Возможно, я и выпил, но я в своем уме…. Да, он со мной…. Мы сейчас в баре «Альтависта».

Бросив трубку, Сергей подошел ко мне и заявил:

- За нами скоро приедут.

- Ты знаешь, что происходит? – спросил я.

- Так же как и ты.

Прошло минут десять, но прибытия спецотряда реанимации так и не произошло. Майоров начал нервничать, тем более, что посетители уже стали на нас косо смотреть.

- Леш, будь здесь и непременно дождись милиции.

- А ты куда?

- Нужно кое-что сделать, - с этими словами Майоров скрылся за дверью бара.

Так как особых занятий в эту ночь я для себя не предполагал, то решил пожевать и испить из стакана. Когда я прикончил второй стакан, свет начал тускнеть, а потом перешел на подмигивание. Я списал эту оптическую аномалию на рябь в глазах от спиртного, однако, когда входная дверь сорвалась с петель и улетела в неизвестном направлении, понял, что дела плохи.

- Эй, ты! - заорал ошеломленный бармен, появившемуся на пороге незнакомцу, - Ты что творишь?

В царившем полумраке я узнал в нем ночного гостя по горящим глазам.

- Это ты кому? – спросил он бармена и в следующее мгновение тот превратился в горстку пепла.

В зале возникло затишье, даже музыка как-то сама неожиданно выключилась.

- Ты что в Коперфильды заделался, парень? – спросил громила, подоспевший для детального анализа сложившихся обстоятельств, - За дверь тебе, как ни как придется заплатить.

Когда громила рассыпался в прах, присутствующие женщины начали отчаянно визжать, да так, что мне уши заложило. Далее ночной гость уже сжигал всех без разбора: и тех, кто сидел, и тех, кто визжал, и тех, кто пытался убежать. Я тоже хотел убежать, но ноги словно прилипли к полу, так что мне оставалось только наблюдать за процессом бесплатной кремации.

Когда зал опустел, он неспешно подошел ко мне. Я посмотрел ему в лицо и наши глаза встретились.

- Кто ты?

- Фантом моя фамилия.

- Рад познакомиться, - сказал я, а в голове мелькнуло, - Что за бред ты несешь?

- Мне нужно только имя.

- Я уже говорил, что не знаю ответов на твои безумные вопросы.

Фантом рассмеялся. Его дикий смех сотряс все окружающее пространство. Стены принялись трястись как в приступе эпилепсии.

- Ты играешь со мной, человек.

- Больно нужно. Мы не в Лас-Вегасе.

Резким рывком его рука схватила меня за горло и подняла над землей.

- Не нужно со мной играть, - сообщил он и швырнул меня через весь зал, так что я упал рядом с входом.

К счастью для меня полет прошел нормально, и я смог самостоятельно подняться.

- Да плевал я на тебя и на твои загадки. Сколько раз тебе говорить, что мне ничего неизвестно? Слышишь? Не-из-вес-тно!

Его глаза вспыхнули с еще большей силой, и моя последняя надежда рассеялась как дым.

- Ты хочешь испепелить меня, как и всех остальных? Что ж валяй!

Фантом вновь засмеялся, сотрясая стены:

- Не могу. Ты не горишь.

- Что значит «не горю»? – вопрос застрял где-то между извилин, не сумев вырваться наружу.

И вновь стены затряслись от хохота Фантома. Две крупнокалиберные пули остановили его веселье. Я обернулся. За моей спиной стоял Майоров с двустволкой в руках.

- Бежим скорее! – закричал он.

- Зачем? – хотел было сказать я, но, увидев, как зарастают отверстия в груди Фантома, ответил, - Я не против, - и со всех ног ломанулся из бара.

К счастью бег трусцой заявлялся не на дальние дистанции. Затолкав себя в стоявшую у входа машину, мы сорвались с тормозов и ринулись наутек.

- Кто это был? – спросил Майоров после нескольких поворотов.

- Сказал, что его зовут Фантом.

Майоров изобразил кислую мину, после чего ехидно заметил:

- Видимо долго подбирал себе имя.

- Где ты был? – спросил я, внезапно вспомнив, что товарищ милиционер отсутствовал около часа.

- Искал оружие, а за одно достал машину. А ты как провел время?

- В принципе неплохо. Выпил, закусил, наблюдал за тем, как бармена и всех посетителей сжигают заживо, а после этого стал отрабатывать акробатические упражнения по освоению воздушной среды.

- Значит, я успел вовремя.

- Не знаю.

- Что значит «не знаю»?

- Он вроде, как и не собирался меня убивать. Ему нужно что-то другое….

Мои последние слова явно озадачили Сергея, так что он даже остановил машину.

- В смысле?

- Он хотел, чтобы я назвал имя.

- Ты что не представился? – засмеялся Майоров, хотя было не смешно, - Наверное ему не понравилось, что ты нарушил его этический кодекс.

- Да, нет же. Ему нужно не мое имя.

- А чье же?

- Если бы знал, сказал.

Майоров задумался.

- Слушай, а мне это показалось или огнестрельные раны на его теле и впрямь заросли?

- Я видел тоже самое.

- Он что не человек?

- А что среди твоих знакомых есть способные сжигать людей?

- Прекрасно. И что мы будем делать?

- Пока не знаю, но сейчас стоит свалить подальше.

- Тогда едим в отделение.

Пятнадцать минут спустя.

- Выехали?.. Куда они выехали?.. Мне это неизвестно…. И где они теперь?.. Пропали…. А может они решили пропустить по рюмочке вместе с этим чертовым маньяком?

По прибытии в отделение Майоров рвал и метал.

- Майоров слушает, - заявил он, схватив телефонную трубку после очередного звонка.

Из трубки слышался какой-то женский голос, в котором было слишком много страха и истерии.

- Успокойтесь, пожалуйста….

- Вы не понимаете…, - на этом связь прервалась, и из трубки остаточно доносились короткие гудки.

Майоров молчал, пытаясь переварить только что полученную информацию.

- Что случилось? – спросил я.

Повернувшись ко мне, Сергей прошептал:

- Он идет за нами.

Час спустя.

Телефон разрывался от звонков, но уже никто не стремился снять трубку. Все и так прекрасно знали о том, что происходит в городе.

Майоров сидел за столом, опустив голову и тарабаня костяшками пальцев по столу. В это время я делал круги по коридору, пытаясь силой мысли отыскать выход из сложившейся ситуации.

Осталось минут десять, может меньше, а до рассвета еще час. Нам не продержаться. Только чудо способно избавить нас от существа, испепелившего на данный момент четвертую часть города. Скоро он будет здесь. Но что ему нужно? Имя. Что за чертово имя? Не знаю.

На очередном из кругов я толкнул дверь в кабинет Майорова.

- Плохи наши дела, - сказал он, подняв на меня глаза и тут же их опустив, - Конечно, я мог бы собрать всех и поставить заграждение на улице, но, как ты понимаешь, толку из этого никакого.

- И что ты предлагаешь делать?

Майоров еще раз внимательно посмотрел на меня, а потом ответил:

- Он ищет тебя. Может, ты сдашься?

Вопрос был, несомненно, актуален.

- Ты думаешь это выход?

- Другого не дано.

- Тогда я пошел.

С этими словами я вышел из кабинета и направился к выходу.

- Подожди. Может нужно еще подумать, - кричал он мне в след.

Но я не хотел его слушать и шел не оглядываясь. Действительно, зачем впутывать в это кого-то другого, ведь Фантом имеет претензии только ко мне. На сколько долго я смогу благополучно ускользать от него? Сколько еще людей должно погибнуть? Не проще ли пойти и разобраться во всем раз и навсегда? И я шел, шел разбираться.

Спускаясь по крыльцу вниз, я увидел его. Он шел с другого конца улицы, в тупике которой находилось отделение милиции. В пространстве между нами, по обе стороны дороги располагались дома, деревья, клумбы, а там, где он уже был, ничего этого не осталось. Только черная сажа, покрывающая незыблемый прах. Каждый его шаг порождал новую вспышку огня, которая поглощала новый кусок материи, превращая его в ничто.

- Остановись! – крикнул я ему, - Вот он я!

Фантом остановился, а я пошел навстречу двум пылающим точкам на его лице.

- Наконец-то ты понял, - сказал он, когда я достиг его месторасположения, - что от меня невозможно убежать.

- Я сдаюсь. Можешь делать со мной, что тебе угодно, только хватит уже смертей.

И вновь этот безумный смех, заполняющий мозг до предела.

- Я же говорил, что ты мне не нужен. Мне нужно имя, ее имя.

Появление слова «её» в требованиях Фантома заставило меня еще глубже задуматься.

- О ком ты говоришь?

- Известно, о ком. О той, что преследует тебя с самого первого дня твоего присутствия в этом городе.

- Не понимаю….

- Естественно не понимаешь. Ты видел в ней других людей, других женщин, но этому не стоит удивляться, ведь она нимфа.

- Нимфа..., - прошептал я, - Что за бредни?

- Не веришь в «нимф»? А почему же тогда веришь в меня?

Новая информация с трудом укладывалась в моей голове, и все же я спросил:

- И что я с ней где-то встречался?

Опять смех. Наверное, все фантомы такие весельчаки. Ну, прям обхохочешься.

- Еще бы. Ты даже спал с ней.

- Что?

- Что слышал. Все люди слепцы. Вас трудно убедить в существовании чего-то помимо ваших извечных иллюзий. Еще труднее вызвать в вас понимание того, что во всем есть своя причина. Ты думаешь, я тут просто так появился, что мне больше заняться не чем, кроме как истреблением людишек?

- Тогда зачем ты здесь?

- Мне нужна нимфа.

- Нет проблем. Только я-то тут при чем?

- Я не знаю, которая из нимф мне нужна, а ты знаешь. Она сказала тебе свое имя.

- Что за паранойя? Я же сказал, что не видел никаких нимф и ничего они мне не говорили.

- Вспомни. Та девушка в поезде. Она была настоящей на перроне, а в поезде уже была мертва. Тогда я надеялся поймать ее без лишних жертв. Просто спалил поезд, вот и все. Однако каким-то образом она смогла улизнуть от меня. Точнее не каким-то образом, а самым обыкновенным. Ты унес ее с собой. Она сказала тебе свое имя и таким образом поселилась в твоем мозгу. Там она и находилась до тех пор, пока ей вновь не захотелось материализоваться. Нимфе понравилась твоя спутница, и она стала ей, а потом подарила тебе ночь любви. А вот где она сейчас трудно даже предположить.

Я слушал слова Фантома, затаив дыхание. Может быть, мне это снилось? Вряд ли….

- Ты хочешь сказать, что это не ты убил Наташу?

- Конечно же, нет. Зачем? К тому же я убиваю лишь единственным способом, тебе известным. Всякие извращения не для меня.

- Но зачем она это сделала?

- Такова ее природа. Для нее это всего лишь развлечение.

- А все остальные?

- О ком ты?

- Меня отправили сюда на журналистское расследование участившихся случаев смерти по непонятным причинам.

- Не поверишь, но я прибыл сюда по тому же поводу. Но это сделала не она. Нимфы убивают только женщин, при этом материализуясь в их облике.

- А уборщица в отделении милиции?

- Умерла от разрыва сердца, когда увидела меня. Видимо, мое обаяние все еще действует на женщин. Думаю, я ответил на все твои вопросы, а теперь скажи мне имя, иначе мне придется спалить весь город, чтобы ее найти.

- Да, конечно, - ответил я, - Нужно только вспомнить то, что она мне говорила…. Ну да… конечно. Эта девушка… Даша или та кем она была на самом деле…. Когда мы познакомились, она сказала, что друзья зовут ее Терпси. Я не стал интересоваться, как это переводиться на русский язык…. А потом, в ту ночь, когда мы с Наташей истязали друг друга любовными ласками, в какой-то момент она прошептала мне: «Зови меня Терпси». Я тут же забыл про это, тем более, что потом…

Но Фантом уже не слушал.

- Терпсихора! – его громогласный крик пронзил пространство и время.

Небо заполонили грозовые тучи, усугубив тем самым и так мрачную обстановку. Местами стали проскакивать молнии, и первые капельки влаги коснулись моей щеки.

- Терпсихора!

- Слышу, слышу!

Я обернулся и отошел в сторону. К нам приближалась абсолютно нагая женщина.

- Следовало сразу догадаться, чья это работа, - проревел Фантом.

- Давно не виделись.

- Я не против встреч с тобой, но не при таких обстоятельствах. Зачем ты это сделала?

- Зачем? А разве я обладаю даром предвиденья. Одинокий инвалид, тоскующий по погибшей жене. Мне стало жалко его, и я решила ему помочь.

- Хорошая помощь. Ты омолодила его на десять лет, так что он стал таким же, каким был до автокатастрофы, а сама стала его женой. Прекрасная идея. Бис!.. Только в его мозгу оказался теовирус, который вновь проснулся.

- Ты обвиняешь меня, но ты сам совершил ошибку, когда прозевал носителя.

- Я отвечу за свои ошибки, а ты отвечай за себя. Его нужно остановить. Где он?

- Не знаю, но пока он был здесь, то убил около тридцати человек.

- Это ерунда. Я видел отчеты о вскрытии. Это только цветочки. То, что будет потом, ты себе даже представить не можешь. Дай мне Ключи.

- Ты думаешь, это того стоит?

- А есть какие-то другие предложения?

- Может просто уничтожить его?

- Попробуй. Желаю успехов на этом пути, только знай, что это кончиться тем же самым.

- Ну, тогда как знаешь.

- Так ты дашь мне Ключи?

- Они не у меня.

- А где же они? – Фантом начинал злиться, отчего погода становилась все более негативной.

- Я их потеряла.

- А Лабиринт?

- Тоже.

Фантом глубоко вздохнул, чтобы сдержать эмоции, от чего все вокруг стало трястись с неимоверной силой. Местами из окон домов стали вылетать стекла. Одно из деревьев не выдержало подобной аэробики и завалилось на стоящую рядом машину, от чего мгновенно заиграла свою мелодию автосигнализация. Одного взгляда Фантома оказалось достаточно, чтобы заставить ее замолчать.

- И что ты мне теперь прикажешь делать?

- Не знаю.

- Прекрасно. Просто изумительно. Мне только одно не понятно, зачем тебе понадобилось брать Ключи себе? Я отдавал их ему, когда он еще не был заражен. И лежали бы они дальше в сейфе…. Код ведь известен только мне.

- Но я думала….

- Я знаю, о чем ты думала.

- Не нужно меня оскорблять!

- А я и не оскорбляю. Тут у некоторых личностей накопилась масса вопросов по поводу твоих желаний, - сказал Фантом и указал на меня.

Наконец нимфа обратила на меня внимание.

- Ах, это ты. Не сердись…. Но ведь нам было хорошо вместе.

Я никогда не забуду улыбку Терпсихоры. Мне не приходилось видеть ничего подобного ни до, ни после. И тут я понял, что в ту ночь, когда она извивалась под тяжестью моего тела, я хотел именно ее, эту чудесную нимфу, а не какую-то там журналистку. И теперь, когда мне уже не суждено увидеть ее вновь, я хочу ее все больше. Иногда я просыпаюсь по ночам и чувствую на своих губах ее вкус. Наверное, это безумие, очень сладкое безумие.

- Стоять! Не двигаться!

Пока мы с нимфой мило улыбались друг другу, откуда не возьмись появился Майоров с оружием в руках.

- Товарищ милиционер, - усмехнулся Фантом, - А мы вас не ждали.

- Я, кажется, вас знаю.

- Естественно. Вижу, что за десять лет склероз не добил вашу память.

- Я хочу знать, что происходит.

- А у нас продолжение сериала. Продюсером проекта стали видимо вы, когда не сказали мне, что Дианов хотел вас убить.

- Все было совсем не так.

- А как же? Теовирус оказался довольно заразен, и вы утаили информацию об этом.

- Да нет же. Я думал, что во время автокатастрофы теовирус погиб. К тому же я не был уверен, что он заразился, а ведь Дианов мой друг.

- Твой друг говоришь? А ты знаешь, что «твой друг» убил уже тридцать человек и на этом не остановиться?

Пистолет в руке Майорова дрогнул.

- Да. Я знал.

Для меня, уже казалось бы привыкшему ко всему, такая новость была подобна удару током.

- Что? – закричал я, - Так ты знал убийцу и молчал все это время.

- Прости, Алексей, - сказал Майоров, повернувшись в мою сторону, - Он пришел ко мне после первых трех убийств. Сначала я его не узнал. Он помолодел лет на десять и был в отличной физической форме.

- Чего он хотел? – спросил Фантом.

- Говорил, что меняется, что в нем рождается способность убивать взглядом. Просил убить его….

- И что ты сделал?

- Ничего. Вы ведь теперь знаете, что будет с тем, кто его убьет.

- Знаю. Поэтому мне нужны Ключи и Лабиринт.

- Они вам не помогут.

- В этом вопросе я уж как-нибудь сам разберусь. И мне кажется, что кое-кто знает, где они находятся.

- Я не знаю, где Лабиринт, но Ключи у меня. Дианов отдал их мне.

- Что? – впервые Фантом проявил признаки удивления, - С какой целью?

- Он знал, что я никому не отдам Ключей.

- Этот идиот достал меня, - сказала нимфа, - Убей его.

- Не могу. Моя сила на него не распространяется.

- Тогда это сделаю я, - решительно заявила нимфа и совершила крестообразный взмах растопыренной пятерней в направлении милиционера.

Выстрелить Майоров так и не успел. В следующее мгновение он рассыпался на куски, как шинкованная капуста.

- Они у него не с собой, - сказала Терпсихора.

- В твоем стиле, - подметил Фантом, - Придется искать.

- По всему городу?

- По всему городу.

- А что будем делать с ним? – спросила нимфа, указывая на меня.

- Ничего. Он уже дома.

День шестнадцатый. Утро.

Когда я проснулся, то обнаружил себя в комнате, залитой солнечным светом. Я был дома.

- Значит, все это мне только приснилось, - подумал я, вспоминая Терпсихору, Фантома и все остальное, - Ну и хорошо.

Поднявшись с кровати, я направился в ванную комнату. Взбодрившись холодной водой по причине отсутствия горячей, я задал себе вопрос:

- А что я собственно делаю в городской квартире летом?

Ответа почему-то не нашлось. Странный испуг стал подбираться ко мне, но я отскочил от него, как от горячего утюга.

- Пить нужно меньше по утрам, тогда все будешь помнить.

Вернувшись в комнату, я включил телевизор. Первым попался местный канал, по которому в этот момент шла программа новостей.

- Немыслимая трагедия произошла в городе Бушилино на северо-западе области. При невыясненных обстоятельствах произошло массовое возгорание жилых помещений, в результате чего весь город оказался объят пожаром…. На месте трагедии работают подразделения МЧС…. Выживших из городского населения не обнаружено….

Телевизор замолк по моему приказу. Я не мог больше слушать. В голове вновь стали роиться смутные воспоминания о произошедших событиях.

- Он уничтожил целый город, но зачем? Ради каких-то там Ключей?

Голова стала раскалываться от перенапряжения.

- Этого не может быть! Это безумие!

Однако факты оставались фактами, и приходилось с ними мириться.

- А как же Наташа? Неужели ее больше нет?

Я бросился к телефону и стал по памяти набирать ее домашний номер телефона.

- Да, - послышалось из телефонной трубки.

- Извините, пожалуйста. Это с вами говорит Алексей Казанский. Я по поводу Наташи….

- Спасибо, что позвонили, - ответил мне проплаканный материнский голос, - Она считала вас своим другом. Я смотрела новости. В этом ужасном городе был пожар, все погибли…. Хорошо, что вы вовремя уехали…. А ведь она была так молода. Зачем ей нужно было умирать….

Наверное, мне следовало что-то сказать в поддержку этой не по годам постаревшей женщине, но я внезапно потерял дар речи, а перед глазами все стоял холодильник с распахнутой дверцей и кусками плоти на полках.

- Почему? Зачем? – раздавались крики у меня в голове, а моя жалкая внутренняя сущность пугливо сжималась от таких раздумий и шептала, - Нет. Так нельзя умирать. Слишком уродливо, слишком грязно. Смерть должна быть чистой. Я не хочу так умирать.

13:00. День тот же.

- Ну, здравствуйте, товарищ Казанский, - редактор редко вставал с нужной ноги, а сегодня он видимо решил вообще воспользоваться для этой цели головой, - Чем порадуете нас сегодня?

- Видите ли, Петр Семенович, там, в Бушилино, произошли некоторые события, в которые вы вряд ли поверите, учитывая…, - сказал я, остановившись посередине кабинета.

Редактор смотрел на меня убийственным взглядом палача: руки вцепились в край стола, а брови стали наползать на глаза.

- От чего же вы обо мне такого плохого мнения? Неужели вы думаете, что я вам не поверю?

- Но….

- Был тут до вас один тип. Вот ему я не поверил, но он нашел средство для моего убеждения, - с этими словами редактор разорвал рубашку у себя на груди.

- Что он творит? – подумал я, но в следующее мгновение увидел их.

Жирные, скользкие, белые черви копошились в его теле, переползая с места на место и все глубже внедряясь в его плоть.

- Это трупные черви, но ведь он живой?!

- Посмотрите на них! Они кого угодно заставят поверить! – закричал редактор и протянул ко мне свои руки.

- Нет, - прошептал я, глядя в его безумные глаза, и начал пятиться.

- Чего же вы, Казанский? У нас здесь все свои.

Последующие дни.

К счастью, дверь была рядом, и я смог убежать. Больше я на работе не появлялся, а через два дня мне пришло первое письмо. Потом еще и еще. Но не просто так. Каждое приходило в день убийства. Почему он пишет именно мне? Не знаю. Но я должен узнать, пока еще не слишком поздно.

Часть вторая: SMS для Бога (записки журналиста II).

Душа европейской цивилизации, сейчас влияющей на все культуры мира, тяжело больна. Об этой болезни говорили многие выдающиеся мыслители второй половины XIX – XX вв. Среди них был и Ф. Ницше, увидевший причину этой болезни в инстинкте ressentiment.

Немецкий мыслитель считает, что в человеке больным может быть не только тело, но и дух. Степень здоровья духа предопределена той культурной средой, а точнее – моральными установками, которыми он руководствуется. Если они служат воспитанию сильной, жизнелюбивой, и благородной личности, то они – залог духовного здоровья. Если они поощряют развитие в человеке зависти, мстительности и чувства собственной неполноценности, т.е. инстинкта ressentiment, то дух заболевает. Эта болезнь и губит европейскую культуру. Соответственно, её нужно лечить, поощряя первый тип морали и сводя на нет влияние второго типа морали. Такова, по Ф. Ницше, должна быть медицина духа.

Конечно, у Ф. Ницше часто встречаются крайне субъективные и односторонние оценки, нередко он противоречив. Но к этой точке зрения он шел постепенно – почти все 1880-е гг. Значит, в ней есть зерно истины. Во всяком случае, она – прекрасный повод для размышлений.

Буланов В.В.

«Родился в семье священника….».

«Рождение сестры Элизабет…».

«Рождение брата Людвига Иозефа. Смерть отца…».

«Переезд семьи в Наумбург…».

«Переход в пятый класс гимназии…».

«Освобождаюсь от занятий из-за головных болей…».

«Знакомство с Паулем…».

«Знакомство с вагнеровской музыкой…».

1844184618491850….

Что это может значить? Да что угодно.

«Регулярные головные боли…».

«Изучение теологии и философии…».

«Отказ от теологической карьеры…».

«Первый доклад в филологическом кружке…».

«Призываюсь…».

«Первая встреча с Рихардом Вагнером…».

«Лейпцигский университет без защиты кандидатской и докторской диссертаций присуждает мне докторскую степень…».

«Франко-прусская война…».

«Ухудшение здоровья…».

«Выходит «Рождение трагедии»…».

«Отчуждение от филологии…».

«Временное улучшение здоровья…».

«Тридцатичасовая головная боль и частая рвота с желчью…».

«По болезни освобожден от преподавания…».

«Жизнь вчетвером в Сорренто…».

«Вчера читал злобные, почти мстительные страницы Вагнера…».

«Мое состояние – преддверие ада…».

«Верно ли полученное мной из третьих рук известие о смерти Ницше?…».

«Встреча с Гастом…».

«Боль побеждает волю к жизни…».

«Максимум этих интриг сказывается на меня пугающе-серьезным образом…».

«Смерть Рихарда Вагнера. Проживи он дольше, о, чего только не возникло бы между нами…».

«Проклятое антисемитство стало причиной радикального краха между мной и моей сестрой…».

«С глазами все хуже и хуже…».

«Знакомство с мужем сестры…».

«Тщетные переговоры с издателями…».

«Открытие Достоевского…».

«Землетрясение в Ревьере. Гасту: «Любезный друг, должно быть, Вас обеспокоили известия о нашем землетрясении; пишу Вам несколько строк, чтобы сообщить Вам, по меньшей мере, как обстоит со мной. Весь город переполнен людьми с потрясенными нервами, в отелях паника просто чудовищная. Этой ночью, около двух-трех часов, я обошел и навестил некоторых из своих добрых знакомых, которые расположились под открытым небом, на скамейках и в пролетках, надеясь избежать опасности. Сам я чувствую себя хорошо: страха не было никакого – скорее очень много иронии…».

«Десятилетие болезни…».

«В Германии сильно жалуются на мои эксцентричности. Но поскольку не знают, где расположен мой центр, едва ли смогут распознать, где и когда был я до сих пор эксцентричен…».

«Вечная головная боль…».

«В последние дни я, как и всегда, совершал одинокие прогулки, часто бывал в библиотеке, где читал новые книги, купить которые мне не хватало средств, покупал фрукты, по вечерам совершал многочасовые импровизации на фортепьяно. Апоплексический удар на улице и помрачнение рассудка. Рассылка безумных почтовых открыток. Овербек перевозит меня в Базель и помещает в психиатрическую больницу. Врачи считают, что это нейросифилис. Идиоты! Запутавшись в хозяйственных делах, Фёрстер кончает жизнь самоубийством…».

«Смерть Эрвина Роде. Когда мне сообщили об этом, я после долгого молчания вышепнул: «Ах, Роде!» - и слеза скатилась по моей щеке. Повторный апоплексический удар…».

«Я умер двадцать пятого августа в полдень».

Наверное, это последнее….

А что, если нет?.. Пустые слова….

…1888188918981900.

Полная картина…. Код известен…. Что же получается?

Наги…. Вряд ли…. Да нет же. Никакой ошибки.

Часть третья: Дестени по-медицински.

- Абонент отключен или временно недоступен. Попробуйте позвонить попозже.

Максим слышал эту фразу уже в тысячный раз.

- Возможно она просто занята, - говорил он себе, но признавал, что довольно странно, что девушка занята все 24 часа в сутки в течение трех недель.

Такое вряд ли можно было бы объяснить, даже если бы она попала в Освенсон.

Телефон отключился, но Максим вновь набрал все тот же номер. Результат оказался прежним.

- В чем дело? Может, она обиделась на меня? Но за что и когда? Я вернулся в город 31 августа и сразу же позвонил ей. Ее голос был пропитан радостью, а теперь…. Я не знаю, что происходит. Это какое-то безумие.

Он подождал минут десять, а потом опять позвонил. На этот раз абонент стал доступным, но постоянно сбрасывал звонок.

- Во всяком случае, уже что-то.

По приезду в город Дементьев оказался с головой завален делами. Никто, кроме него, не мог их решить, поэтому он и принялся их решать. К концу недели он все-таки выкроил время, чтобы позвонить Свете, но услышать ее голос ему не удалось. Две недели женский голос по-английски и по-русски сообщал ему, что дозвониться невозможно.

- Наверное, она уехала в Карелию. У них это каждый год бывает, - успокаивал он себя.

На третью неделю связь появилась, но его звонки постоянно сбрасывались.

- Наверное, занята. Позвоню позже.

Так целую неделю он звонил позже, но прогрессивных сдвигов не наблюдалось.

- Меня порядком достала такая подстава, и сегодня я хочу во что бы то ни стало поговорить с ней.

Так он звонил, звонил, звонил….

- Да, я слушаю.

Голос в трубке был необычайно грубым и хрипловатым. Максим не успел что-либо сообразить и машинально отключился от разговора. Неожиданный поворот событий вызвал в его голове рождение массы вопросов.

- Это явно не Света. Должно быть, я ошибся номером. Глупое недоразумение.

Дементьев вновь набрал номер своей возлюбленной и стал ждать. Ответ последовал незамедлительно.

- Да, я слушаю. Кого вам нужно?

Мысли спутались в голове Максима, превратившись в непонятную кашу типа овсянки.

- Слов нет, одни чувства, - подумал он, а в телефон смог выдать только жалкое, - Я….

Минуты две Максим сидел и смотрел на телефон, пытаясь понять, стоит ли ему звонить опять или все и так ясно. Когда минуты раздумий прошли, Дементьев пошел в ванную, умылся холодной водой, вытерся, зашел на кухню и выпил стакан минералки. Когда голова немного просветлела, он решился на еще один звонок.

- Я должен удостовериться.

И вновь не пришлось долго ждать.

- Кто вам нужен?

На этот раз Максим собрал в кулак всю силу воли и мужественным голосом ответил:

- Мне нужна Света!

- Ни чем не могу вам помочь.

Хрипатый голос явно насмехался над ним.

- Почему?

- Она не может вам ответить.

- Мне нужна Света.

- Я же сказал, что она не может вам ответить.

- Почему?

- Потому что ее здесь нет.

Максим совершенно перестал понимать происходящее, но тем не менее продолжал диалог.

- А где она?

- Не знаю.

- Мне нужна Света.

- Ее здесь нет.

- А вы кто?

- Не важно.

- Почему это неважно?

- Потому что неважно.

Дементьев хотел, было сообщить хрипатому парочку ласковых слов, но решил, что, скорее всего неизвестный субъект не в его весовой категории и просто отключился от разговора.

- Вот сука, - думал Максим, глядя в потолок, - Подумать только. Она даже не нашла в себе смелости, чтобы сказать об этом мне лично. Дала телефон какому-то дегенеративному ублюдку. Неужели эта хрипатая груда мышц лучше меня?

Эту ночь он провел, лежа на кровати. И шепча себе под нос одну и ту же фразу:

- Ах, Света, Света…. Захлебнулась от минета.

Назавтра после занятий он пошел в библиотеку.

- Вам что-нибудь угодно? – спросила миловидная девушка у новоявленного читателя.

- Фридрих Ницше.

- Сейчас принесу.

Начиная с этого дня, Дементьев перестал спать. Каждую ночь он сидел в своей комнате и читал. Впервые в жизни он читал с таким упоением. Каждое слово, каждая мысль хваталась его сознанием и по-хозяйски утаскивалась в погреба интеллекта. Днем он по-прежнему посещал занятия и вряд ли кто-то был способен заметить перемены, которые начали происходить с Дементьевым. И в этом нет ничего необычного. Мы, люди, редко видим дальше своего носа.

Во времена студенчества я мало интересовался всякими мудреными науками, которые злобные преподаватели пытались вдолбить в наши головы. Куда интереснее были практические занятия. Именно на них я получил изначальные навыки по зубоврачеванию, сумевшие обеспечить мне достойное существование в будущем.

В тот день ко мне на прием пришел Рома, один из моих замутненных приятелей, вся дружба с которыми прошла за вдыханием сладкого дыма марихуаны и распитием медицинского спирта. Усадив Романа в кресло, я ринулся на борьбу с кариозным процессом. Она была долгой и упорной, так что на лбу проступали гигантские капли пота.

Дементьев в это время в своем обычном стиле бродил по кабинету, подходил то к тому, то к другому, что-то советовал и шел дальше. Впрочем, сегодня он выглядел как-то странно, но у меня не было времени на раздумья на раздумья о чужом душевном равновесии, тем более, что условия работы внезапно жестоко обострились. Одним глазом мне приходилось следить за тем, чтобы бормашина не просверлила язык моему приятелю, а другим скользить по необычайно сексуальной фигуре пациентки напротив.

- Проблемы? – спросил подошедший Дементьев.

- Да ты только посмотри, - ответил я, незаметно жестикулируя в область расположения очаровательной девушки, - Как можно работать в таких условиях?

Мне хотелось узнать, разделяет ли он мои чувства, но увидел на его лице только злобный оскал. Вскоре Дементьев удалился, а я продолжил работать. Нужно было ставить пломбу, поэтому на посторонние мысли у меня не было времени.

- А-а-а-а….

Леденящий крик заставил меня вздрогнуть. Подняв глаза , я увидел, как мой коллега, охваченный ужасом, судорожно пытается взобраться на подоконник. Пытаясь понять, что происходит, мой взгляд переключился на кресло, где должна была сидеть прекрасная дева. Вот именно, должна была. Вместо нее в кресле обитало что-то непонятное, более похожее на гниющую тушу, по которой ползали и извивались скользкие и противные черви. Тошнотворный запах нахлынул на меня волной противнейшей вони.

Увидев мою отвисшую челюсть и остекленевшие глаза, Роман схватил меня за руку и попытался привести в чувства.

- Миха…. Что с тобой?

Не добившись ответа, он обернулся и увидел все сам.

- Боже, что это?

- Мне тоже хотелось бы знать.

Пять лет спустя.

- Проходите, проходите…

Мы шли по коридору вперед. Бледная плитка стен, трупы на носилках по обе стороны прохода, сумрачный свет – все это создавало гнетущую обстановку, но хуже всего был этот мерзкий запах незамедлительно бьющий по носу. Еще со студенческой скамьи медакадемии я возненавидел запах формалина, однако этот запашок был из категории наиболее отвратных. Мои руки срочно кинулись заслонять лицо маской, но напрасно. Запах без напряга сочился сквозь маску и с неистовым садизмом продолжал щекотать мои ноздри.

Приходилось терпеть, терпеть и идти дальше. Несколько поворотов не могли суммироваться в большой километраж. От силы нужно было пройти метров двести, однако для меня этот путь казался бесконечным. Я шел мимо сваленных в кучу мертвецов и чувствовал, как во мне ворочается громоздкая неприязнь.

Я видел их лица. Безумные гримасы смерти запеклись на этих холодных физиономиях. И где-то среди этих складок ужаса застыли их последние мысли, желания, безнадежные просьбы.

Лишь одна деталь картины способна была пролить каплю радости на моё сердце. Они никогда не увидят себя с мозгами, сурово зашитыми в остатках грудной клетки.

- Хватит любоваться на жмуриков, - поторопил меня Майоров.

Мы вошли в просторную комнату. Здесь размещалось несколько разделочных столов, над которыми неуклюже свисали лампы дневного света.

- Туда, - сказал Майоров и махнул рукой в область одного из столов.

- Почему опаздываете? Разве трудно явиться во время? – заворчал вошедший вслед за нами рыжеволосый гигант в красном фартуке поверх белого халата.

- Трудности с транспортом, - невинно прошептал я.

- Хороший предлог для отсутствия пунктуальности…. Ну да ладно…. Только вот маска – это лишнее. Здесь нет запаха. Трупяшник свежий. Она будет вам только мешать, хотя впрочем, решайте сами … Вы ведь приехали, чтобы увидеть?

Мы подошли ближе, и судмедэксперт сдернул покрывало с трупа. С трудом, но я все-таки сдержал свой желудок от излишних движений, однако товарищ милиционер не выдержал увиденного зрелища и второпях склонился над ближайшим тазиком.

- Спокойнее, капитан. Не в первый раз все-таки, насмешливо пробарабанил судмедэксперт, поглядывая на Майорова.

- Что это за фигня, Василич?

- Не знаю, но я сомневаюсь, что причиной этому является кариес.

Немного прийдя в себя, Майоров вновь подошел к столку и, разглядывая копошащихся в куче гниющей плоти червей, спросил:

- Он умер сегодня утром. Как можно было за пять часов дойти до такого состояния?

- У меня нет ответов на ваши вопросы.

- А вы доктор? Ведь это ваших рук дело.

- Товарищ милиционер, не нужно выносить обвинения, если моя вина не доказана.

Майоров нахмурился, насупился и отдышался, после чего выложил собственную версию событий.

- А что тут доказывать? Гражданин Смирнов обратился к вам за медицинской помощью вчера поздно вечером. Причиной обращения послужила нестерпимая зубная боль. Все манипуляции были проведены вами в домашних условиях. Около пяти часов утра жена больного вызвала машину скорой помощи, после чего гражданин Смирнов был доставлен в хирургическое отделение городской больницы. По словам жены покойного, состояние его ухудшилось именно после ваших манипуляций.

Я знал, что он просто перечисляет факты, но эти факты начинали меня бесить. Так всегда бывает. Стоит только на чуточку отступить от правил и сразу же влипаешь в какую-то дурацкую историю.

- Когда он уходил от меня, ему стало лучше. В противном случае я бы не отпустил его домой. Я просто хотел помочь человеку….

- Я все понимаю, доктор, - мямлил Майоров, - Но и вы поймите. У меня есть труп, и есть вероятная причина его возникновения. Остальное уже не мои проблемы.

Я чувствовал, что земля начинает уходить у меня из-под ног, и сердце пытается выскочить из грудной клетки. Холодный пот начал струиться по подмышкам, и было от чего. Мне уже начал мерещиться судебный процесс и лишение лицензии, но мои размышления прервал судмедэксперт.

- Послушайте, офицер. Я уже провел вскрытие и с полной уверенностью могу заявить, что удаленный зуб никоим образом не повлиял на смертельный исход в данном случае.

- Что? – изумленно переспросил Майоров, - а от чего же тогда он умер?

- Не знаю.

Вечером следующего дня капитан милиции Майоров сидел на диване у себя дома и вчитывался в текст отчета о вскрытии. Не дочитав и до середины, он отбросил отчет в сторону и задумался.

- Ничего не понимаю. Причина смерти не установлена. Однако имеют место ускоренные процессы трупного разложения….

Схватив трубку телефона, Майоров стал спешно набирать домашний номер судмедэксперта.

- Алло, Василич…. Слушай, у меня тут к тебе дело…. Могу я завтра еще раз взглянуть на труп?

Возникла пауза, после которой последовал короткий ответ:

- Нет.

- Почему? – возмутился капитан.

- Видишь ли, с трупом возникла проблема.

- И в чем проблема.

- Когда я уходил сегодня из морга, от него оставалась лишь лужица непонятной и липкой мерзости, так что я даже не знаю, что завтра скажу родственникам покойного.

- А кости?

- Все сгнило. Я не знаю, что это, но это полнейший абсурд. Я даже пригласил инфекциониста, но он ничего не нашел.

Разговор исчерпал себя, и Майоров повесил трубку. Однако вопросы себя не исчерпали. Где-то среди ночи его разбудил телефонный звонок. Включив свет, он обнаружил стрелки часов в области четырех утра. Телефон продолжал звать к себе, так что пришлось отвечать.

- Майоров слушает.

-Капитан, это Петровцев. На улице Бебеля обнаружены трупы. Думаю вам стоит приехать.

- А почему именно я?

- На стене записка для вас.

Забыв умыться, и кое-как одевшись, Майоров залез в свою машину и помчался по направлению к улице Бебеля. Находясь в пути, он внезапно вспомнил, что второпях не спросил адреса. Впрочем адрес оказался ненужным. еще издалека он заметил скопление маячков.

- Что же там такое стряслось? – адреналин начинал подступать к горлу, и капитан боялся не совладать с накатившим волнением.

Движение было перекрыто и пришлось бросить машину где-то в стороне. Далее он добирался бегом. В подъезде его уже ждал Петровцев.

- Рассказывай.

- Думаю, вам лучше самому это увидеть.

Квартира была трехкомнатной и находилась на третьем этаже. Тут и там суетились медики и эксперты, но не они были главными героями этой вечеринки.

На кухне за столом сидели двое «нечто». По косвенным признакам Майоров предположил, что это когда-то было старшими членами семейства. На столе стоял недоеденный ужин, в который время от времени падали куски мерзкой гнили.

В гостиной перед включенным телевизором сидело еще одно «нечто». У его ног валялись разбитые очки. По всей видимости, они упали вместе с носом их обладателя.

- Это не все, капитан.

Майоров не сразу заметил что-то клокочущее в углу комнаты.

- По-видимому, это младший из детей

В коридоре они наткнулись на очередное «нечто» в женской одежде.

- Мать семейства.

- Еще есть кто-нибудь?

- Семнадцатилетняя дочь в спальне.

Вещи были всюду разбросаны по комнате. Должно быть, она долго сопротивлялась. Как ни странно, она имела вполне человеческий вид, не считая некоторых моментов. Девушка лежала на кровати в обнаженном виде. На лице и на теле виднелись следы побоев, разорванная одежда и нижнее белье частично располагалось на теле, а остальное добро в скомканном виде валялось неподалеку

- Она что была беременна? – спросил Майоров, указывая на кусок плоти у нее между ног, в котором копошились черви.

- Нет. До сегодняшнего дня она была девственницей.

- А тебе, откуда это известно? – спросил Майоров, оценивающе взирая на подошедшего Василича.

- Она была подружкой моего сына, а у меня с этим строго.

- Тогда объясни мне идиоту, что у нее торчит промеж ног.

- Думаю, что это продукт изнасилования.

Майоров даже поперхнулся от неожиданности.

- Да уж. Дети стали зреть не по дням, а по часам.

- Да пошел ты!

Майоров хотел, было рассмеяться, но не смог. Его глаза скользнули по стене и наткнулись на надпись. Буквы трудно было назвать мелкими, так что даже странно, что он заметил надпись только сейчас:

«Веселье только начинается, капитан Майоров».

На обоях виднелись подтеки.

- Он писал кровью? – спросил он Петровцева.

- Да, при чем я думаю, что своей.

- Почему?

- Следов изъятия крови нет ни на одном из трупов

- А кто вызвал милицию?

- Звонивший не назвался, но видимо это был тоже он.

- Неужели все опять началось.

- Думаю, что да.

Как прекрасна летняя ночь в июле. Из всех природных явлений, которые мне доводилось видеть, это, пожалуй, наиболее ценное. Хотя у всего есть свои недостатки. Я задержался на работе допоздна, перебирая отчеты и иные бумаги, и теперь приходилось в первом часу ночи осторожно пробираться по пустынным улицам. Ладонь в кармане холодил металл раскладного ножа, который я носил уже лет десять на случай непредвиденных обстоятельств.

Скоростными шагами я довольно быстро добрался до места проживания. Еще немного и я окажусь в подъезде.

И в этот момент какой-то неандерталец перегородил мне дорогу.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, - ответил я и, не останавливаясь, попытался его обойти.

Однако неопознанный субъект со всей силы оттолкнул меня назад.

- Ну и дела, - подумал я и во весь голос заявил, - Какого лешего вам нужно?

- Миша, - рассмеялся субъект, - Разве так встречают старых друзей?

Его голос показался мне знакомым, и я озадаченно спросил:

- Я вас знаю?

- Естественно.

Откуда не возьмись в его руках появилась зажигалка и ее пламя на мгновение осветило его лицо.

- Макс…, - прошептал я.

- А то кто же.

В безумном порыве радости я обнял его и закричал:

- Боже, это ты!

- Я же тебе сказал, что это я. Спокойнее, а то ты так себя до инфаркта доведешь.

- Но где ты был целых пять лет? Куда ты пропал? И что ты здесь делаешь теперь?

- Где я был, это неважно. Что я делал – тоже. А сюда я пришел, чтобы увидеть тебя.

- И что ты будешь делать теперь?

- Ничего. Просто уйду, как уходил раньше. До встречи.

- А мы еще увидимся? – крикнул я ему вслед.

- Знать будущее опасно для здоровья.

Когда Дементьев скрылся из виду, я отправился домой. Света в подъезде не было, что меня сильно разозлило.

- Опять лампочкам приделали ноги. Ничего в этом мире нельзя оставить. Кругом подстава.

В темноте я залез ногой в кучу чего-то липко-склизкого.

- А это еще что за ботва?

Добравшись до своей квартиры, я увидел ползающих по левому ботинку белесых червячков.

- Да, хороший бонус, - подумал я и, выйдя на лестничную площадку, смел их к чертовой матери.

После этого я взял новую лампочку и вкрутил ее на первом этаже. Обернувшись, я увидел то, что мне явно не понравилось.

- Странно, что нет ни мух, ни вони.

У подножия лестничных ступеней лежал труп, в грудной клетке которого красовалась глубокая вмятина от моего ботинка. Сдерживая руками желудок, я поднялся к себе, и лишь там, обхватив двумя руками унитаз, высказал свое мнение об увиденном.

Тем временем капитан Майоров сидел сиднем в архиве, пытаясь вспомнить дела давно минувших дней. Напротив сидел Петровцев, наливающий десятую по счету чашку кофе.

- Ты слишком много пьешь кофе, - заметил Майоров, не отрывая глаз от бумаг, - Это может плохо кончиться.

- Я просто пытаюсь отогнать сон. Смаривает, хоть убей.

Как бы очнувшись от забот, капитан осмотрел комнату, взглянул на часы и понял, что за шесть часов раскопок в архиве, они нашли только ноль от бублика и тот уже давно съели.

- Слушай, иди-ка ты проспись, а то завтра дел не в проворот. В соседней комнате есть кушетка. Одеяло возьмешь в шкафу.

- А вы?

- Я вряд ли смогу сегодня уснуть. Посижу здесь еще. Может на что-нибудь и наткнусь. Оставшись наедине сам с собой, Майоров вновь стал перебирать имеющуюся информацию.

- Семнадцать трупов пять лет назад. Все сгнили необычайно быстро. Никто не смог найти причины этих смертей. Можно было подозревать убийство, но кто мог сделать такое? Вряд ли. Хотя, если те трупы связаны с сегодняшними, то сомнений в убийстве не остается. Эта надпись на стене. Убийца знает меня, значит мы где-то встречались. Безумие…. Подожди…. Черт возьми!

Майоров вновь начал копаться в бумагах и вырвав из общей кипы кусок полиграфии, торжественно провозгласил:

- Вот оно.

По мере продвижения процесса чтения выражение лица милиционера становилось все более светлым.

- Ну да. Как же я мог забыть. Тогда, пять лет назад, мне прислали бумагу из областного центра, о том, что в ихнем мединституте произошел смертельный исход при таких же таинственных обстоятельствах. Одна из пациенток внезапно стала разлагаться. Свидетелем произошедшего среди прочих был студент Михаил Дианов. И это тот самый стоматолог, которого он совсем недавно хотел упрятать за решетку.

- Простое совпадение или закономерность? Он мало похож на убийцу, но возможно он что-то знает.

Одевшись, Майоров постучал в соседнюю комнату.

– Петровцев, на выход.

После десяти минут ожидания, капитан поднялся с дивана и вновь постучался. Ответа не последовало. Толкнув дверь, Майоров вошел в комнату. На кушетке, как и положено, спал Петровцев, укутавшись с головой.

- Просыпайся, глухая тетеря! - крикнул капитан и схватил спящего коллегу за плечо.

Под его рукой что-то пискливо зашевелилось.

- Что за черт? – прошептал Майоров и сдернул одеяло.

- Какое мне дело до трупов в подъезде, - решил я и пошел спать.

Но сон, как ехидная куртизанка, бродил где-то в других краях, дразня мои внутренние желания. После получасовых неудач я решил засмотреть телевизор, однако по всем каналам крутили однообразную пургу в виде безумно прыгающих и корчащихся маразматиков.

- Что я еще могу сказать по этому поводу, - подумал я и расстался с голубым экраном.

Полулежа или полусидя (тут трудно разобраться!) я взял в свои руки Микки Спиллейна и, открыв книгу на месте затертой закладки, начал читать. Майк Хаммер как раз собирался прикончить подонка с двойной фамилией под обстрелом падающих балок в горящем здании, когда перед моими глазами начали мелькать проезжие машины.

- Не понял.

Отложив книгу, я поднялся с кровати, или мне показалось, что я сделал именно это, потому что в следующее мгновение мне пришлось обнаружить отсутствие кровати, книги и всей своей квартиры. Теперь я стоял на автобусной остановке посреди восточно-европейских джунглей.

- Здравствуй, сынок! – раздалось позади меня.

Обернувшись, я увидел отца. Он был таким, каким я его запомнил, таким, каким я видел его в последний раз. Казалось это было только вчера. Или может, я ошибаюсь?

- Здравствуй, папа….

- Ты стал совсем взрослым, Миш. Ты знаешь об этом?

- Старался.

- Сядь. Посиди со мной, - попросил отец и постучал рукой по деревянистой скамейке рядом с собой.

Повинуясь воле своего предка, я расположился на лавочке.

- Ты мне снишься? – спросил я его.

- Возможно, - ответил отец.

- А что есть еще другие варианты?

Отец усмехнулся, после чего в его руке появилась финка, которой он полоснул меня по предплечью.

- Зачем? – спросил я, недоумевая.

- Это доказательство того, что я тебе не снюсь. Я так же реален как и ты.

- Но ты же умер?

- Некоторые вещи совсем не являются тем, что под ними подразумевают.

- Ты хочешь сказать, что так выглядит смерть?

- Нет. Так выглядит моя смерть.

- И в чем отличие? – я уже стал подумывать о том, что мои сновидения приобретают все более чудной характер, но раз в них фигурирует мой отец, решил продолжить это безумие.

- Видишь ли, сынок, в тот день, когда ты видел меня в последний раз живым, они пришли за мной.

- Кто они?

- Наги.

- Наги?

- Да, Наги. Я понимаю, что тебе трудно поверить моим словам, но постарайся. Очень важно, чтобы ты поверил.

- А что будет в противном случае?

- Тоже, что произошло со мной.

Игра стала заходить слишком далеко, но я все же спросил.

- А если подробнее?

- Видишь эту остановку. Как ты думаешь, где мы?

- Не знаю, - честно ответил я.

- Я тоже, - прошептал отец, после чего опустил голову и так сидел, пока я его не одернул.

- Тогда, что ты тут делаешь?

Отец поднял голову и посмотрел на меня глазами полными печали.

- Вот уже пять лет, я заседаю на этой остановке, пытаясь понять, зачем я здесь, но ответа нет. Только дорога, лес и машины, которые никогда не останавливаются. Наверное, именно так выглядит ад.

- Но почему ты не пытался уйти отсюда?

- Пять лет назад я делал попытки, пока не понял, что все это бесполезно. Сомневаюсь, что за это время что-то изменилось в организации этого местечка.

Отец поднялся и, выскочив на дорогу, закричал, обращаясь ко мне:

- Знаешь, я даже пытался попасть под одну из этих долбаных машин! Все бесполезно! Я буду сидеть вечно на этой остановке, черт бы ее побрал!

Впервые в жизни я видел, как отец плакал. И лишь теперь я начал понимать, что это никакой не розыгрыш.

- Но за что?

- Помнишь те убийства. Гниющие тела и все такое. Ты должен это помнить.

Я попытался вспомнить хоть что-то в этом роде, но напрасно. Сплошная темень, как будто я и вовсе не жил пять лет назад.

- Ты не мог забыть этого, - прошептал отец, поймав мой пустой взгляд, - Слышишь! Не мог! – кричал он, схватив меня за плечи, однако, опомнившись, отпустил меня и отступил в сторону.

- Прости, отец, но я ничего не помню, - сказал я, видя, как он расстроен.

И тут он неожиданно вздрогнул, словно вспомнил что-то важное, и повернувшись ко мне, сказал:

- А Марина…. Ты помнишь Марину? Ты ведь любил ее.

Мой мозг запустил поисковую систему с запросом «Марина» и видимо пароль оказался верным, потому что в то же мгновение , царившая в моей голове рассыпалась в труху.

И вот я вижу трупы, которые увозят из подъездов на катафалке, вижу беспокойство в лице отца, а потом… я занимаюсь любовью с Мариной. А проснувшись утром, обнаруживаю в своих объятиях разлагающуюся тушу, исполненную какой-то мерзости…. Вот почему я на месяц угодил в психбольницу. Да, теперь я помню.

Боль и отвращение вновь разорвали мою душу, но отец был рядом, и он прижал меня к своей груди.

- Все в порядке. Ты должен с этим справиться.

Фантом не любил самолетов. По жизни тебя сажают в районе крыльев, где только и можно увидеть, что эти долбаные крылья. Лучше спать, но какой кайф от сна в положении жестокой Кама Сутры.

- Вам что-нибудь принести?

Милашка-стюардесса ласковым вопросом изогнулась перед Фантомом, так что он на миг забыл о страхе высоты.

- Апельсиновый сок со льдом.

Стюардесса ушла, но тут же вернулась с готовым напитком тонизирующего целенаправления.

- Видимо у нее в заднем месте ядерный реактор, - улыбнувшись, подумал Фантом и принял из ее рук не долгожданное подаяние.

- Вы в Дели летите на отдых или по делам? – спросила стюардесса, подавая ему стакан.

- Ни то, ни другое.

Отхлебнув сок, Фантом увидел на лице девушки элемент удивления.

- Тогда какова же цель вашей поездки, если не секрет?

- Какова моя цель?

- Да.

- Мировое господство.

Лицо девушки затекло стыдливыми красками, и со смущенной улыбкой она прошептала:

- Да ну вас, - и ушла.

Фантом же продолжил свой чартерный рейс «Нью-Йорк – Дели». Спустя полчаса он поднялся и направился в сторону туалета. Многие пассажиры видели, как человек в сером костюме, синей рубашке и желтом галстуке проследовал в хвостовой отсек самолета, но никто не видел, чтобы он оттуда возвращался.

Хотя какая разница, видел его кто-то или нет. Главное, что этот самолет так и не приземлился.

- Кого я вижу. Неужели это наш изгнанник?

Фантом с трудом смог пробраться сквозь вековые заросли индийских джунглей, чтобы предстать перед тем, кто ему был нужен позарез.

Внешность этой персоны вряд ли можно подогнать под какой-то определенный стандарт. Видимо он ни разу в жизни не стригся и не брился. Об этом можно было догадаться по длине волос на голове и величине щетины. Все имеющиеся волосы были превращены в косички, и в виду того, что субъект был абсолютно наг, они играли роль своеобразной одежды.

- Я тоже рад тебя видеть, Спайс, - ответил Фантом на жест приветствия, произведенный волосатым чудовищем, и подошел к небольшому костерку, возле которого заседал тот.

- Присаживайся, - два глаза так называемого Спайса с зоркой пристальностью наблюдали за Фантомом.

Фантом заметил его взгляд на себе и бросив сухую ветку в костер, заявил:

- Давно не видел…. Теперь не налюбуешься.

- А ты думал, - вместо смеха Спайс издал какой-то хриплый звук, подобный харканью, - не каждый день видишь покойников.

- Подскажи, в каком месте смеяться.

- Ну, зачем так грубо. Ты все-таки в гостях. Или ты до сих пор считаешь эти джунгли своим домом?

- Я не уходил отсюда. Вы прогнали меня.

- А разве в сложившейся ситуации можно было поступить иначе?

Фантом промолчал. Ему нечего было ответить, да и не за этим он пришел.

- Зачем ты пришел?

- Попытайся угадать.

- Я никогда не гадаю, я все знаю наперед.

- Тогда зачем спрашиваешь?

- Такова природа знающих. Нам доставляет удовольствие услышать от других то, что мы итак прекрасно знаем. Своеобразный садомазохизм.

- У меня нет времени на выслушивание твоих сексуальных предпочтений.

Спайс сунул в костер кочергу и резким движением выкинул из него тлеющий уголек средних размеров.

- Посмотри на него. Когда-то он был частью могучего дерева. Шли годы, и дерево превратилось в труху. Я нашел его, пока он не сгнил окончательно и бросил в огонь. Скрытая в нем сила увеличила жар огня, но вот ему довелось оказаться за пределами костра и что он теперь? Ничто, черная несуразность. «О чем это я говорю», - спросишь ты. О тебе.

- Браво, браво, - Фантом для пущего эффекта даже захлопал в ладоши, - Прекрасный монолог. Безусловно, в твоем стиле. Ты ведь у нас специалист по чтению нотаций. Но можно ближе к делу.

- Ты злишься на меня, потому что считаешь меня виновным в том, что произошло пять лет назад. Ты не прав.

Настало время Фантома, чтобы изрыгать смех.

- Интересно. Тогда кто виноват в том, что я потерял физическую оболочку? Ас Пушкин? Мне понадобилось пять лет, чтобы хоть как-то сконцентрировать свое сознание в материальном пространстве.

- Ты всегда был излишне прямолинеен. Это и сгубило тебя. Мы все недолюбливаем людей, 7но ты решил их уничтожить. За это был изгнан. Ты хотел вернуться, и я дал тебе шанс. В твоих руках был Лабиринт, Ключи и еще какое-то человеческое создание, которое тебе помогало. Покажи мне того, кто способен понять, как можно было в таких условиях не суметь уничтожить теовирус. Что-то я не вижу претендентов за твоей спиной. Где они?

- Я был близок.

- Близок? Чушь. Я знаю, к чему ты был близок. К тому, чтобы проникнуть в Лабиринт. Ты думал, что достаточно умен и сможешь уничтожить теовирус голыми руками, и это даст тебе силу, необходимую для внедрения в Лабиринт.

Фантом ничего не отрицал. Он ждал нужной информации.

- Что было потом, тебе неизвестно, а я знаю. Два идиота не только не убили теовирус, но и сами заразились. Благодаря Лабиринту, который защищал тебя, ты остался в этом мире, правда произошел некоторый конфуз – твою физическую оболочку он расщепил. Впрочем, это не худший из возможных исходов. Твоему приятелю совсем не повезло. Я бы не хотел оказаться там, где он сейчас пребывает.

- А где Лабиринт?

- С этим совсем туго. Я полагаю, что он был у твоего приятеля, когда мы его отправили в путешествие. Вернуть Лабиринт, значить вернуть еще одного носителя теовируса в этот мир.

- А где источник?

Спайс подкинул несколько веток в костер и лишь тогда продолжил диалог.

- Здесь начинается самое интересное. Лабиринт излечил тебя, но связь с источником теовируса сохранилась. И теперь, если убить тебя, то можно одновременно убить и сам теовирус.

Фантом задумался. Такого расклада он явно не ожидал.

- А другие варианты есть.

- Да. В свое время ты отдал Ключи на хранение дружественному сейфу. Сейф никуда не исчез. Достань Ключи, с помощью ключей найдешь Лабиринт, с помощью Лабиринта уничтожишь теовирус.

- Проще сказать, чем сделать.

- Альтернатива тебе известна.

Октябрь 1903 года. Германия.

На улице шел дождь. Не такой, когда крупные наливные капли влаги стекают по оконным стеклам, и не такой, когда присутствует одно название. Обычно про такой дождь говорят, что льет как из ведра, хотя, похоже, лило из дюжины корыт. Вряд ли можно назвать везунчиком того, кто в этот момент оказался посреди улицы.

- Элизабет, мне все-таки хотелось бы знать, зачем я вам столь неожиданно понадобился?

Гостиная, заполненная вульгарным теплом, исходящим от растопленного камина, была неплохим ответом непогоде, бушующей за стенами этого дома.

- Джеральд, зачем разрушать сложившуюся интимную обстановку столь дурацкими вопросами? Право, иногда мне кажется, что вы полнейший болван, - хозяйка бросила в адрес гостя взгляд лукавого презрения и, поднявшись с кресла, подошла к окну.

- Элизабет, я очень ценю ваше ко мне расположение, но Германия не та страна, где мне хочется петь и веселиться. К тому же путь из Индии до этой проклятой европейской земли неблизкий.

Повернувшись лицом к гостю, хозяйка приобрела вид человека, имеющего благоприятное расположение духа.

- Вы слышали когда-нибудь о моем брате?

Гость не был расположен к разгадыванию загадок, в связи с чем коротко и ясно ответил:

- Нет.

- Вы отсталый человек, Джерри, - рассмеялась хозяйка.

- Вовсе и нет. Откуда мне было знать, что у тебя есть какой-то там братец?

- Был, Джерри. Был.

- Он, что трагически скончался?

- Да. Прошло уже три года.

- Неужели ему удалось пережить твоего мужа-придурка, пустившего себе пулю в лоб.

- Джеральд, - на секунду в голосе хозяйки появилась гневная нотка, но тут же пропала, предоставив место деликатности, - Проявляй в моем доме хотя бы каплю уважения к моим покойным родственникам. К тому же не забывай, в чьем кармане осела львиная доля пропавших денег.

- Кто старое помянет, тому глаз вон, - усмехнувшись, парировал гость.

Его последняя фраза видимо задела хозяйку за живое и та молча отвернулась к окну, рассматривая безумно прекрасный пейзаж за его пределами.

- Чертовы женские штучки, - подумал гость, но решил не извиняться, - Ты кажется что-то говорила о своем брате? Кто он?

Не отрывая глаз от окна, хозяйка принялась излагать свое повествование.

- Мой брат Фридрих был профессором Базельского университета. Ему сильно не повезло в жизни. Еще в подростковом возрасте он заработал опухоль мозга, а может, он с ней и родился. Об этом никто не знает. Жизнь гения от Бога превратилась в один сплошной кошмар. Теперь, когда мой возраст призвал для моего истязания мигрень, я часто думаю о том, как он мог столь долго выносить эти головные боли. Наверное, именно в таком состоянии, близком к безумию, рождается лучшее в этом безумном мире. Так произошло и с моим братом.

- И что же он сделал?

- Книги. Это что-то совершенно непостижимое. Иногда мне кажется, что Беригард застрелился не из-за полиции, а из-за Фридриха. Эти книги способны кардинально изменить мир.

- В чем же проблема?

- Проблема в том, что любое живое существо хочет выжить. Если мир измениться, то лишь в том направлении, где не будет места ни для меня, ни для тебя и ни для кого из тех, кого ты знаешь.

- Ты бредишь. если его книги обладают такой силой, то почему я никогда не слышал о твоем брате?

- Ты живешь одним днем, Джерри. и в этом твоя величайшая ошибка. Мой брат умер в психиатрической лечебнице, и все считают его сумасшедшим. Но пройдут годы и люди поймут, кто есть кто.

- Чего же ты хочешь?

- Я хочу выжить. Я не хочу менять этот мир, каким бы безумным он не был. Лучше синица в руках, чем стая журавлей на небе.

- Так значит, в твоей умной головке созрел дьявольский план.

- Я слышала, что ты способен создать теовирус.

гость начал медленно бледнеть, от чего хозяйка не на шутку перепугалась и спешно налила ему стакан воды.

- Ты сошла с ума, так же как твой братец. У вас, видимо, это семейное, - прошептал гость, отпивая из стакана.

- Так что же произошло на самом деле? – спросил я, начиная приходить в себя, - Кто виноват? И что вообще происходит?

- Давай присядем, - ответил отец и повел меня к уже знакомой лавочке, разговор будет долгим.

Мы сели, а наши глаза проводили очередной автомобиль, который промчался мимо.

- Помнишь, ты знакомил меня со своим приятелем, с которым вы учились в одной группе?

- Это ты о Максе Дементьеве?

- Да, именно о нем. Думаю, ты, вряд ли мог предполагать, что он способен на убийство, однако все семнадцать трупов на его совести.

Отец всегда был любителем шокотерапии. Мои расширенные зрачки тупо уставились на него, демонстрируя всем своим видом недоверие к вышеизложенному.

- Да ты гонишь…. Он же прирожденный ботаник. Он и муху не способен обидеть.

- Я тоже так считал, пока лично не увидел, как он убил не в чем неповинную Марину.

Ширина моих зрачков стремилась к своему пределу, и мне уже было не до спокойствия.

- что? Ты видел, как он сотворил с Мариной это…. У меня даже слов нет, чтобы описать…. И ты ничего мне об этом не сказал.

Отец оставался недвижим по отношению к моим эмоциональным всплескам.

- А ты думаешь, стоило? Да ты в тот же миг ринулся бы к нему и оказался бы под номером восемнадцать в списке смертников.

- А милиция? Почему ты не пошел в милицию?

- И чтобы я им сказал? Что некто Дементьев силой взгляда способен вызывать гниение человеческих тел? Да через полчаса я сидел бы в соседней от тебя палате и внимал бы словам добрых докторов, что мир, несомненно, прекрасен и не стоит так расстраиваться, если у вас внезапно возникли глюки.

- Но как ты попал сюда? И кто эти «Наги»?

- На следующий день, когда ты уже весело проводил время в психиатрической лечебнице, в дверь нашей квартиры позвонил незнакомец. Я собирался выставить его за пределы частной собственности, однако он сказал, что мне стоит переоценить свою позицию, если я не хочу, чтобы весь город превратился в собрание разлагающихся трупов.

- Кто это был?

- Он назвался Джеральдом. Сказал, что в свое время совершил чудовищную ошибку, создав некий «теовирус», от которого заразившийся человек приобретает способности к сверхъестественному умерщвлению людей. Сначала находят трупы с признаками разрыва внутренних органов, потом – черви, а после - намного хуже….

- Но как Дементьев смог заразиться?

- Джеральд сказал, что заражение происходит через книги какого-то Ницше.

- Да ну!

- Вот тебе и да ну….

- Я где-то слышал про Ницше, точнее мы что-то проходили про него в институте…. Но я никогда ничего не слышал ни про какой теовирус….

- В Индии существует тайное общество эзотерического знания. Они называют себя «Наги». Джеральд сказал, что в свое время тоже являлся членом этого общества, но когда старейшины узнали о создании теовируса, его изгнали. В течение ста лет Наги боролись с теовирусом самым иррациональным способом. Они просто изолировали зараженных в местах, подобных этому.

Сказав это, отец смачно сплюнул на асфальтовый пол остановки и растер плевок подошвой.

- Но раз появился этот самый Джеральд, - спросил я, - Значит, что-то изменилось?

- Да, в конце концов, они поняли, что изоляция может продолжаться до бесконечности. И тогда они призвали Джеральда, чтобы он исправил свою ошибку. В случае успеха ему обещали возврат в общество.

- И что же он должен был сделать?

- Старейшины вручили ему Лабиринт и Ключи.

- А это еще что за бодяга?

- Согласно легенде, боги, создавшие человека и мир вокруг нас, живут в своем собственном мире, в который нам нет доступа. Но придет время и один из людей обретет силу, которая позовет его в мир богов. И путь этот лежит через Лабиринт, медальон Избранного.

- А при чем тут теовирус?

- Лабиринт много тысяч лет хранился обществом Наги и однажды, после долгих ночных раздумий над тем как уничтожить теовирус, они наткнулись на чертовски сложный способ. Согласно задумке, было изготовлено восемь ключей, которые позволяли члену общества при открытии восьми дверей изолировать теовирус, вызвав его материализацию. Впрочем, возникла очередная проблема. Никто из членов общества не хотел рисковать своей сущностью, в связи с чем на это дело позвали Джеральда.

- Зачем же он пришел к тебе?

- Он сказал, что хочет вернуть себе потерянное за годы изгнания и получить приличный бонус. Джеральд считал, что теовирус не способен уничтожить его, а, убив теовирус, он получит всю силу убитых и ее будет более чем достаточно, чтобы пройти Лабиринт. Джеральду нужен был помощник, к тому же я знал, где найти носителя.

- Но раз убийства продолжаются, значит, дело не выгорело? Или я ошибаюсь?

- Мы сумели загнать Дементьев в угол в старом заброшенном доме на улице Шмидта. Однако что-то пошло не так. Я помню только вспышку света, а потом Дементьев и Джеральд просто исчезли. Вскоре появились Наги и поместили меня в это прекрасное место…. Прошло пять лет, и он вернулся опять.

- Но откуда ты узнал?

- Если очень захотеть, то можно увидеть ваш мир и даже пригласить гостей.

1929 год. Германия.

Элизабет обыденно сидела в объятиях своего старинного кресла-качалки и размеренно наблюдала привычную картину того, как оранжево-красные языки пламени лизали полешки дров, при этом отбрасывая чудаческие тени на белизну потолка и вертикальное пространство стен.

- Наверное, именно такой вид имеет старость, - прошептала она и вновь погрузилась в череду бесконечных и сумрачных размышлений.

Да, лишь теперь ей удалось осознать, насколько она одинока в этом безумном, безумном, безумном мире. Старческий маразм подкрался к ней незаметно. Просто в один прекрасный день он прошептал ей на ухо:

- Знаешь, дорогуша, а я здесь уже давно.

Печально сознавать, что все в этом мире произошло как-то без тебя. Словно ты просто сидишь в кинотеатре, где крутят очередную серию дурацкого и совершенно непонятного кино. Но трагизм вовсе не в этом. Парадоксально, но весь этот сериал был снят давным-давно, еще до ее рождения. Поэтому вряд ли теперь ей удастся отыскать режиссера или хотя бы сценариста, чтобы плюнуть кому-нибудь из них в харю.

- Какая неудача, - подумала Элизабет.

Выражение ее лица было суровым, хотя можно вспомнить тот день, когда на этом лице еще сияла девичья беззаботность. Спустя годы остались только заботы, которые почему-то нужно было, во что бы то ни стало ежедневно ликвидировать. Если бы кто-то спросил ее, зачем ей это нужно, то, безусловно, она ответила бы дотошным вопрошателям:

- Не знаю.

- Все там будем, - сказал кто-то из моих знакомых.

Наверное, он был по-своему прав, однако почему-то ему так и не удалось дожить до коммунизма. Его нашли в ванной с распоротыми руками.

А вот Элизабет удалось совершить этот подвиг.

- Почему же подвиг? – спросите вы, бросая в меня всем тем, что окажется в данный момент под вашей жилистой рукой.

- Таково мое мнение, - отвечу я, стирая с лица чужую слюну и вязкую гниль протухших овощей, - Лучше внезапно умереть молодым, чем медленно осознавать, как в твою душу вкрадывается безумие, или еще хуже, ежедневно с трепетом ожидать прихода старушки с косой. Впрочем, при последнем раскладе, лучше ждать старушку на крыльце, чтобы ей не пришлось утруждаться, заходя в дом. Для нее ведь тоже старость не радость. А пока она еще не пришла, можно тихо смотреть вдаль и следить за закатом. Я когда-нибудь рассказывал вам о закате? Должно быть нет. Это зрелище завораживает. Сидишь и смотришь, смотришь и сидишь. А солнце постепенно скрывается за горизонтом, оставляя после себя оранжевый след, но вскоре и он исчезает, а ты продолжаешь сидеть, только теперь уже в темноте. Таков закат, закат жизни и смерти.

Одна моя знакомая, сказала как-то, увидев в анатомическом музее абортированный эмбрион.

- Какой ужас! – в ее глазах я видел неподдельный ужас с примесью какой-то мерзко-отвратительной жалости, а потом невинно расплакалась и прошептала, - Какая жалость. Как же ему не повезло…. Умер, так и не родившись.

- Ты ошибаешься, - обратился я к ней, нарушив ее философские беседы с давным-давно мертвым трупиком, - Ему просто несказанно повезло.

- Она обернулась и увидела в углах моего рта безумную улыбку.

- Ты идиот, - закричала она и, отвесив мне оплеуху, убежала куда-то прочь.

Что ж, зачем мудрить. Каждому свое.

Хотя подождите…. Кажется, этот эпос совсем не об анатомических театрах? А о чем же…. Ах, да. Об Элизабет Фёрстер.

Так вот, Элизабет одиноко сидела в своем кресле и мучительно пыталась вспомнить потерянный смысл жизни. Ничего другого ей просто не оставалось. Последний из ее друзей покинул этот мир лет двадцать назад. Сифилис. Она прекрасно помнила, как он метался с глазами полными страха, когда ему сообщили диагноз.

- Остается только сидеть и ждать, говорила она каждый день миру, в котором ее уже ничто не могло удержать.

- Госпожа….

Элизабет наконец-то выбралась из мира «снов на яву» и озадаченно посмотрела на горничную.

- Что-нибудь случилось, Мари?

- Там молодой человек просит принять.

- Скажи, что я никого не хочу видеть.

- Но госпожа….

- Что еще?

- Он сказал, что никуда не уйдет, пока не поговорит с вами.

Элизабет подумала и решила, что лучше разобраться в чем там дело, чем идти на штурм баррикад в собственном доме.

- Чего ему нужно?

- Он не сказал.

- Еще одна пауза прежде, чем Элизабет приняла решение.

- Хорошо, я готова с ним поговорить.

Спустя небольшое количество мгновений в комнату вошел интеллигентного вида парень.

- Рад с вами познакомиться, госпожа Фёрстер. Мое имя Адольф, - сообщил отлаженным в ритме голосом молодой человек.

- Я тоже рада с вами познакомиться, - сказала Элизабет и указала на стоящее напротив нее кресло, - Мне сказали, что вы хотели поговорить со мной.

- Нет, что вы.

- Нет? – заявление гостя несколько шокировало Элизабет.

- Я просто мечтаю об этом с тех пор, как прочитал книги вашего брата Фридриха Ницше. Когда я узнал, что именно вы являетесь его прямым последователем и хранителем наследия, то в ту же минуту сорвался с места. И вот я здесь, чтобы преклонить перед вами свои колени….

С этими словами молодой человек бросился к ногам Элизабет. Госпожа Ферстер оторопела от неожиданного поворота событий, но вовремя успела сориентироваться и, не взирая на тяжелый радикулит, принялась поднимать парня с пола.

После этого они долго разговаривали, пили чай, смеялись, и перед тем, как попрощаться, Элизабет сказала Адольфу:

- Если бы Фридрих был сейчас жив, он сделал бы тоже самое, - и протянула ему трость своего брата.

- Да, да, я понимаю, что ты спишь, - бормотал Майоров в трубку телефона, - но у нас тут тоже не сейшены ведутся. Живо приезжай!

Ситуация с каждым часом приобретала все более устрашающий характер. Хотя с другой стороны, об этом знали немногие. Криминалисты уже битый час пытались понять отчего это в отделении милиции внезапно появилась стая крыс, захотевших также неожиданно сожрать одного из сотрудников.

- Капитан, - вошедший судмедэксперт бросил на стол оперуполномоченного папку бумаг с надписью «Дело№», - Полнейший бред.

Майоров оценивающе посмотрел на эксперта, после чего раскрыл папку. Людей с фотографий было трудно опознать. Лишь по фамилиям и именам Майоров вспоминал настоящий облик умерших.

- Зачем ты мне это принес? – спросил оперуполномоченный, вернув свой взгляд на судмедэксперта, - Думаешь, я еще не догадался?

- Тогда почему ты медлишь?

Майоров молчал. Действительно нужно было действовать.

- И что ты предлагаешь?

- Я ничего не предлагаю. Ты у нас главный мозг.

В этот момент в дверь постучали.

- Войдите, - сказал Майоров, обернувшись на стук.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел я, точнее сказать не сам я, а моя физическая оболочка, которую у меня одолжил мой отец.

- Доктор Дианов, здравствуйте, - приветствуя меня, капитан протянул мне руку.

- Здравствуйте, товарищ оперуполномоченный, - ответил я приветствием на приветствие.

- Не подскажите, что привело вас сюда в столь ранний час? – спросил Майоров.

Я рассеянно взглянул на часы и увидел, что стрелки перемещаются в районе шести часов утра.

- Ах, да…. Впрочем, неважно.

- Так что вас привело, доктор?

- Думаю. вам известно, что этой ночью в моем подъезде был обнаружен труп?

- Да. И что из этого?

- Мне хотелось бы знать, есть ли какие-то результаты следствия или нет.

Майоров дерзко усмехнулся и, откинувшись на спинку стула, излил свой монолог.

- Как же, как же…. Мы ведь не спим, а работаем. На моем лице высветился ярко выраженный интерес, и я спросил:

- И что вам удалось узнать?

- О чем?

- От внезапного зигзага в диалоге меня несколько покоробило.

- О том, кто это совершил?

- По ходу расследования выяснились преинтереснейшие обстоятельства, которые позволяют утверждать, что убийцей двадцати шести человек является некто Михаил Олегович Дианов.

- Не понял….

- А что тут понимать? Первое убийство вы совершили, еще учась в институте. Видимо вам это настолько понравилось, что вы решили продолжить в своем родном городе. Вы даже не остановились, когда ваша девушка вас раскрыла. Впрочем, ее убийство вывело вас из колеи, да так, что вас пришлось поместить в психушку. И вот спустя пять лет вам захотелось вспомнить былое. Чем же вам не угодили ваши пациенты?

Паралич голосовых связок – вещь серьезная, однако у меня просто ком застрял в горле.

- Я ничего не упустил?

- Вы ошибаетесь.

- И в чем же?

- Я никого не убивал.

- Следствие во всем разберется.

По-видимому, Майоров ожидал, что я заткнусь, но во мне не было особого желания совершать это действие.

- Пока вы будите разбираться, пострадают невинные люди. Нужно действовать сейчас. Потом будет слишком поздно.

- Не нужно мне вешать лапшу на уши, доктор, - с этими словами капитан вызвал дежурного, - Уведите задержанного.

К вечеру ситуация накалилась до предела. Телефоны были уже готовы взорваться от перенапряжения. В итоге было решено собраться всем вместе, чтобы определить план дальнейших действий.

- За последние шесть часов произошло восемь убийств. По-видимому наш разлагатель превращается в ударника.

- Есть хоть какие-нибудь зацепки?

- Полный ноль по всем фронтам

- А этот чудотворец, которого ты запер в КПЗ?

- Молчит как партизан.

- Тогда может, ты его отпустишь?

- Зачем?

- Сомневаюсь, что, сидя в камере, он мог совершить восемь убийств. Это не он.

Тем временем я одиноко просиживал штаны на всеми любимой остановочке, провожая взглядом очередную порцию мчащихся мимо автомобилей.

- Что ж будем надеяться на разумный конец.

Собираясь подсушить вспотевшее лицо, я полез за носовым платком в задний карман штанов. Моя рука вместо платка обнаружила нечто округлое с цепочкой. Это был медальон.

- На кой черт он мне нужен, - подумал я и бросил его в пустоту.

Майоров торопился. Но быстрее возможного найти нужную дачу было невозможно.

- Здесь заблудиться – эдак хана.

Но вскоре капитан прибыл по назначению.

- Пойдем со мной, - сказал я, встретив его у калитки.

- Как тебе удалось его схватить, не заразившись?

- Секрет фирмы. Но ты не бойся. Я завязал ему глаза.

Свернув за сарай, мы оказались возле свежевыротой ямы, на краю которой лежал связанный Дементьев.

- Ты уверен, что поступаешь правильно? – спросил меня Майоров, схватив за рукав.

- Уверен.

С этими словами я бросил Дементьева в яму. Он молчал. Когда же бросаемая нами земля стала скрывать его от внешнего мира, мы услышали адский вопль, переполненный ужасом. Но мы не остановились, и вскоре вопль перешел в хрип, после чего воцарилась тишина.

Часть четвертая: Скользящий.

Был декабрь. Мороз крепчал с каждым днем, так что мало в ком могла созреть потребность лишний раз померзнуть на улице. И как бы в противовес человеческим желаниям мне хотелось чувствовать на своей коже обжигающее дыхание холодных ветров.

- Что я могу потерять, раз я и так живой труп? Врачи сказали, что мне осталось недолго, но ведь я абсолютно здоров, у меня ничего не болит. Метастазы.… Откуда?.. Опухоль не обнаружена.

- Такое бывает, - сказал мне лысеющий доктор, перекосившись в лице и, странным образом вытаращив глаза.

- Что мне сказать Кате?

Актуальность вопроса терзала мое сердце, пока я не добрался до дверей собственного дома. Нажав на звонок, я стал ждать реактивных действий. Напрасно. Я нажал еще раз. Тот же эффект. Я взглянул на циферблат наручных часов и негромко выругался:

- Где она бродит в двенадцать часов ночи?!

Открыв дверь своим ключом, мне удалось войти в квартиру. Пытаясь раздеться, я увидел записку, приклеенную скотчем к зеркальному стеклу:

«Я ухожу от тебя, неудачник».

Мне было горько, но с другой стороны потребность что-либо объяснять тут же испарилась. Я вновь оделся и выскочил на улицу. С неба неохотно падали одинокие хлопья снега.

- К утру потеплеет, - подумал я и в этот момент поскользнулся, после чего трагически распластался на тротуаре.

Приземление трудно было назвать мягким. Повреждения ощущались во всем теле, но спустя какое-то время я почувствовал, как что-то между лопаток причиняет мне нестерпимую боль. С трудом переборов, внезапно возникший радикулит, я постарался подняться на ноги. Поверх оледеневшего снега что-то лежало. Нагнувшись, я увидел медальон.

Не помню, что мне снилось, но охарактеризовать это своим нормальным сном я не мог. Какие-то лица мелькали в поле моего зрения, то появляясь, то исчезая. Казалось, что я их когда-то знал, но тяжелейший склероз стер их из моей памяти, оставив мне лишь туманное чувство «дежа вю». К счастью в конце концов в моих снах появилось действительно знакомое лицо. Я оказался в подъезде своего дома под светом мигающей лампочки, а рядом мой институтский профессор по кибернетике, известный в народе как Акимыч, усиленно переключал рубильник какого-то прибора, приговаривая при этом:

- Несомненно…. Несомненно это должно работать…. Несомненно….

Меня же трясла крупноразмашистая дрожь, вызванная страхом чего-то, способного выскочить из темноты.

- Владимир Сергеевич, нужно торопиться!

- Ву-у-у-ух! – что-то когтистое, ночное и отвратительно мерзкое запрыгнуло на меня и вцепилось в шею.

- Не-е-ет! – закричал я в порыве ужаса.

Проснувшись в холодном поту, я обнаружил у себя на груди своего кота, кот перепугавшись от моего крика, впился когтями в мою футболку.

- Козлевич, - прошептал я и поцеловал зверька в пушистый лоб, - Я из-за тебя чуть инфаркт не получил.

Однако спустя несколько секунд я ощутил присутствие в комнате чужака.

- Кто здесь? – спросил я, сбросив ноги на пол, но продолжая удерживать кота.

Мне никто не ответил. Подождав еще немного, я потянулся рукой к настольной лампе, и в следующее мгновение пространство рассекло добротно отточенное лезвие клинка. С непонятным спокойствием я взирал на обрубки пальцев левой руки, из которых неспешно сочилась кровь.

Некто вышел из темноты под пучок лунного света.

- Кто вы и что вам нужно? – спросил я.

- Мне нужен Лабиринт, - Фантом, казалось, впервые в жизни ощутил в себе присутствие волнения.

Но мне было совершенно неизвестно о чем идет речь.

- Какой Лабиринт? – осведомился я и тупо уставился на непрошенного гостя.

- Медальон, который у тебя на шее. Он мне нужен.

- Не знал, что он зовется Лабиринтом, - подумал я и, отсадив кота, взялся уцелевшей рукой за медальон, но что-то внутри моего организма принялось усиленно подсказывать, что я не должен его отдавать.

- Чего ты медлишь?! – закричал Фантом.

Отняв руку от медальона, я злобно посмотрел на мерзавца, посмевшего ворваться в мой дом, и заявил:

- Я не отдам тебе медальон. Он тебе не принадлежит.

- Что? – бешенство отчаявшегося захватило Фантома, - А кому же тогда он принадлежит?

Являя собой целостную противоположность несдержанности неожиданно прибывшего гостя, я ответил:

- Лабиринт принадлежит мне.

- Да я сотру тебя в порошок, ничтожество! – закричал Фантом и, кинувшись на меня, сжал своей мускулистой лапой мое непривыкшее к подобному обращению горло.

- Попробуй, - прошептал я, задыхаясь.

Как бы повинуясь моему призыву, Фантом схватил медальон и потянул на себя, намереваясь разорвать цепочку. Теряя сознание, я почувствовал, как звенья цепочки врезаются мне в кожу. В следующее мгновение по моему телу пробежала энергетическая волна, и, приняв ее за предсмертные судороги, я закрыл глаза. Но внезапно хватка ослабла, а затем и вовсе прекратила свое существование. Открыв глаза, я обнаружил Фантома, стоящего в центре комнаты. С головы до ног его покрывали языки пламени.

- Кто ты? – прошептал Фантом, уходя в небытие.

Сам того не осознавая, я прошептал:

- Скользящий.

Сгорая на нет, он продолжал смотреть на меня. Когда же процесс был завершен, я подошел к черному пятну на полу и поднял связку ключей.

Где-то в индийских джунглях.

- Я ждал тебя, - промолвил Спайс тому, кого не видел.

Старейшина вовсе не был подвержен действию галлюциногенов и это подтверждал хруст сухих веток и опавшей листвы под ногами невидимки.

- Я буду скучать по Джеральду, - сказал Спайс, когда его невидимый приятель составил ему компанию возле костра.

- А я нет. Он получил то, к чему так стремился, - ответил невидимка.

Об его чувствах было трудно судить, не видя производимой им мимики, однако в голосе действительно отсутствовали нотки сожаления. Но злобы тоже не было, только безразличие.

- Я не смог его спасти и значит мне отвечать, - заключил Спайс, подбрасывая хворост в огонь.

- Ты не мог что-либо изменить. Такова была его судьба. Теовирус, созданный им стал его приговором. Помнишь Франкенштейна? Они были одного поля ягоды и кончили одинаково. Пускай один раньше, другой позже. Это был вопрос времени.

- Я знаю, но каждый имеет право на ошибки.

- Да, но не те, чья жизнь сплошная ошибка.

Спайс молчал, размышляя на злободневные темы, а гость смотрел на него невидимыми глазами. В какой-то момент он по-видимому улыбнулся, потому что в следующее мгновение пространство задрожало под ударом звонкого смеха. Спайс непонимающе поднял свои глаза на невидимый объект.

- Разве есть повод для смеха?

- Это смех сквозь слезы. Вы люди действительно странные существа. Он мог уничтожить вас всех, но вы оплакиваете его как бога.

- Были и другие варианты.

- Не я выбирал. Лабиринт сам определил ход игры.

- Для меня это не новость, только вот у тебя были свои счеты с Джеральдом.

- Что? Из-за того, что он испохабил мои книги? Да, я был зол на него, но я выше мести. К тому же кашу заварила моя сестренка.

- Отчего же тогда ты так весел?

- Ты же знаешь, смех священен.

Я шел по улице с распахнутым взором, не обращая внимания на творящийся вокруг бедлам. Солнце скучно светило сквозь серую пелену зимнего неба, а одинокие снежинки ложились мне на плечи.

- Прекрасная погода! – подумал я, продолжая свой путь.

Под моими кедами звучно хрустели ледяные структуры, заполонившие поверхность мостовой, а ветер обдувал обнаженную шею.

Те существа, которые встречались мне на дороге, еще долго потом взирали мне вслед своими изумленными окулярами. Некоторые из них переглядывались и, приставляя указательный палец к виску, пытались убедить друг друга, а заодно и самих себя, в том, что я сошел с ума. Видя их искрометные жесты в свой адрес, я улыбался и заводился ожесточенным смехом, но не останавливался, а шел дальше.

Впрочем, однажды мне все-таки встретилось разумное лицо, которое знало о своем собственном безумии. Он помахал мне рукой и крикнул:

- Ты прав. Настало время весны.

А я все шел, шел…, одетый в футболку, потертые джинсы и кеды, а вокруг творился все тот же бедлам.

В конце концов я дошел до заброшенного дома на улице Шмидта. Войдя в подъезд, я достал из кармана связку ключей. На брелке в виде распятого Христа я интуитивно нашел ключ к квартире №1.

Повернув ключ в замочной скважине на два оборота, я потянул дверь на себя, и она поддалась. Переступив через порог, я оказался в компании врачей, принимавших роды. Минут десять я следил за рождением новой жизни. Наконец раздался долгожданный крик, мой крик, потому что это я родился.

Чтобы отпереть следующую дверь, мне пришлось отойти в дальний угол родовой. И вот я оказываюсь в детской, где в кровати лежит все тот же малыш, который все так же плачет, а рядом суетится хлопотливая женщина – моя мать, пытающаяся разгадать секретную причину моего крика.

- Может ты опять голодный, - решает она и в сотый раз за день сует мне в глотку бутылочку со смесью.

- Да, - подумал я, направившись к следующей двери, - примитивизм этого мира опротивел мне с самого рождения.

В очередной комнате передо мной предстала столовая. Это кошмарное место часто снилось мне на протяжении многих лет.

- Почему ты не ешь? Почему? – твердила воспитатель.

Но я молчал, думая при этом:

- Залить бы тебе эти помои во все щели, тогда бы ты осознала почему.

Но вот еще одна комната. Она представляла собой школьный класс. Происходившие здесь события малоприятны для воспроизведения в памяти. Ежедневная скука и постоянные издевательства со стороны других детей. А разве я был виновен в том, что природа не создала меня трехметровым качком. И я поспешил покинуть это место.

А вот я в гостях у дедушки с бабушкой. Здесь мне хотелось бы остаться навсегда. Лишь они вдвоем меня по-настоящему любили, можно сказать, души не чаяли. И, пожалуй, это единственные люди которых я действительно любил. Как жаль, что свора подлецов смогла нас поссорить спустя два года. Я всегда их любил, но почему-то не смог или не успел им этого сказать. Мое последнее письмо к дедушке до сих пор где-то валяется среди своры бумаг.

А вот я в институте. Идет перемена и наша группа ожидает очередной пары в коридоре. Я никогда не умел слишком долго терпеть эти скучные рожи, в связи с чем решил развеселить народ.

- Ребята, слышал я тут на днях анекдот….

- Давай трави.

- Встречаются как-то два клитора. Один другому говорит: «Слушай, говорят, что ты типа фригиден». – «Кто говорит?»- смутился второй. – «Злые языки».

Волна истерического смеха накрыла все население моей группы, захватив временной интервал в пять минут. Когда же всплески эмоций стали стихать, одна из девчонок, внезапно спросила:

- А кто такой Клитор?

Далее смеха уже не было. Происходившее было больше похоже на массовый эпилептический припадок. Девушка долго смотрела на всех непонимающими глазами, а потом убежала. Вскоре мне почему-то пришло в голову на ней жениться. Хорошая идея, но даже здесь я промахнулся. До сих пор из головы не выходит, как эта сука умудрилась меня кинуть.

Предпоследний ключ и очередная дверь. На этот раз я оказался не в комнате, а на улице, точнее на кладбище.

Как же помню. Это похороны моего братца, черт его дери. Наверное, по логике вещей я должен был бы быть опечален, но нет. На самом деле я просто счастлив, что этот ублюдок наконец-то сдох. Какое облегчение. Хотя впрочем, жариться в аду для него слишком благоприятный исход. Ведь именно эта тварь оклеветала меня в глазах дедушки и бабушки. Наверное, им все-таки нужно было поверить мне, и все же это не их вина. Он всегда завидовал мне, подонок, и эта зависть, в конце концов, сожрала его изнутри.

Я смотрел на опечаленные лица отца и матери. Они всегда любили только его, а я всегда играл роль нежеланного ребенка. Мне не хотелось больше присутствовать при розыгрыше этой трагикомедии, и я поспешил удалиться.

Посреди подъездной дороги я обнаружил здоровенный сейф. Обратившись к связке ключей, я посмотрел на последний ключ. Металлическое чудище с тремя зубами выглядело как-то необычно.

- Должно быть, это и есть последняя дверь.

За дверью сейфа оказалось живое пространство и, согнувшись в три погибели, я полез в его направлении. Прорвавшись сквозь узкий проход, я оказался на обочине дороги. По обе стороны от нее находились какие-то поля и леса, однако неподалеку я увидел автобусную остановку. Именно она была целью моего путешествия по Лабиринту.

Вступив во владения стального каркаса, я обнаружил сидящего на лавочке парня.

- Здравствуй, Михаил! – сказал я, сделав шаг вперед.

Парень поднял на меня безразличные глаза и спросил:

- Ты кто такой?

- Скользящий.

Его брови нахмурились.

- Не понял.

- Меня зовут Скользящий.

Дианов усмехнулся и иронично заметил:

- Это у вас такая фишка?

- Я пришел помочь тебе вернуться в наш мир.

Мои слова вызвали рождение грусти в его глазах.

- Отец все-таки решил меня вызволить?

- Нет. Он мертв, как и сам теовирус. Он был заражен.

- Я уже догадался. Посиди со мной. Ты ведь не торопишься?

Не знаю, сколько времени мы так сидели. Для меня время давно потеряло счет. Однако, когда пришел момент истины, он сказал:

- Знаешь, чтобы там не говорили об этом месте, оно мне нравиться. Поэтому я хочу здесь остаться.

- Хорошо, - ответил я, - Это твой выбор. Но ты можешь в любое время отсюда уйти.

- Удачи, - сказал Дианов и протянул мне руку.

Эпилог:

- Тихо… Я опять чувствую тишину.

Скользящий неспешно шел по пустынной улице, временами поглядывая на тусклый свет унылых фонарей, и улыбался.

- Смех стал для меня священным, - прошептал Скользящий и, сорвав с груди медальон, бросил его в ближайшую урну.

Он шел вперед, скользя мимо начинающих зеленеть деревьев, и думал о том, что пора бы ему кого-нибудь встретить. А в грязной урне продолжал лежать медальон. Придет время, и мы о нем услышим и не раз.

Сентябрь 2004 года – февраль 2005 года.