Натюрморт с моей головой, непослушные дети сбежали из дома и теперь убьют мою скромность. Голодный священник заветные кучки снега бережет до вторых похорон, открывает глаза – его память так же раздета. Не успел упаковать вещи: свои краски и руки. В предвкушение поезда пал жертвой космоса. . Теперь заглядываю в лицо каждой девке, каждому встречному Джедаю или голему. Или спрашиваю: как там у вас на западном фронте? Или дарю им кусок своего мяса. . И не верю больше даже своей собаке, и ее крыльям. И знакам, что посылают сфинксы других планет. И зеленому человеку в зрачке светофора… . И особенно осени. |
проголосовавшие
комментарии к тексту: