Литература

Писатель Кукуев

Не публикует

Своих ни стихов, ни прозы,

Считая себя угрозой

Искусству процентов на сто,

И пишет в стол,

А в нём же хранит фото

Гражданки N

И ждёт перемен.

Ходит как все на работу,

Нуждаясь в хлебе

И том, что на хлеб мажут.

И как-то, на распродаже,

Решил он купить мебель,

(Пора бы для смены пейзажа,

Что важно для данных натур.)

Сначала сменил гарнитур,

Шкаф книжный и шкаф платяной

И тот, что стоял за стеной,

Потом табуретки, диваны,

Тумбочку с зеркалом в ванной,

А дальше (была-не была)

Дело дошло до стола.

Старый (вдруг стало не жалко),

Был отнесён на свалку

Со внутренним содержанием

На встречу с мышами, бомжами, и,

Жутко собою горд,

Душевной назло пустоте,

Кукуев купил торт и

Пригласил гостей,

Отметил чтоб местный бомонд

Его небольшой ремонт.

Прошла с того дня уж неделя иль две,

Как стал вдруг известен Кукуев в Москве,

Точнее не сам он, а разом

Стихи его все и рассказы.

То, извините,

Какой-то политик

Эпиграфом к речи

Возьмёт пару строк

и с ликованием встречен.

То в школе случится открытый урок,

Где хором бормочут дети

О новом великом поэте.

Стихи разместили в газете

И в паре известных журналов.

Потом на одном из каналов

Вдруг объвили: "Завтра

Сам гениальный автор

В эфире с любимой супругой".

Кукуев ужасно напуган.

Кукуев ни капли не рад.

Кошмар! Произвол! Плагиат!

(Он не был ни разу женат.)

Возможно напутали что-то,

И в середине дня

Конечно ему позвонят

Домой или аж на работу.

Встал он в тот день спозаранку, но

Нету звонка из Останкино.

Быть может, они не помнят?

Настал долгожданный вечер,

Включает он телеприёмник...

А там,( Боже, где карвалол!)

Голосом человечьим

Вещает письменный стол,

Ящик открыв словно рот.

В зале ликует народ,

А в юбочке выше колен,

В обнимку с ним лично

Гражданка N.

Неужто всё так запущено?

Стол восхваляет ведущий и

Учёные всех академий

Дружно признали факт:

"Стол, безусловно, гений".

С ним заключают контракт,

Обещают проклятой мёбели

Букера, даже Нобеля.

А N. говорит: "Со столом

Я буду встречаться назло

Общественным всяким мнениям

И прочей людской морали.

За эти стихотворения

Влюбилась я, что бы не врали.

Вот раньше, скажу, сознательно

Встречалась с одним писателем,

Но это была лишь мечта.

Он мне своего не читал.

А здесь вот оно, искомое

И нечто в нём есть знакомое.

Писатель Кукуев,

На солнце бликуя.

Курил на балконе.

В лучах заката.

Ему ничего не осталось, кроме

Как номер набрать одного адвоката.

Плывут облака,

Говорит адвокат:

"Не следует, братец, валять дурака,

В нашей стране да и в целом везде

Можно в суды подавать на людей,

Но на столы? Уволь.

Ладно б на антресоль!

Это, шучу! Раз с тобой мы приятели,

Знакомы почти что близко,

Признаюсь, что стол этот слишком влиятелен.

Здесь не помогут иски.

Зато передал он записку,

Завтра зайди, у меня заберёшь.

Это была не ложь.

Слёзы от гнева буквально рекой.

Текст у записки примерно такой:

"Кукуев, прости за фурор и скандал,

Но повод для мести ты сам лично дал.

Я понимаю, шкафы из прихожей,

Но то, что меня тоже?

Не ждал я, конечно, подставы большой.

С твоим креативом я слился душой

И с фото твоей мадам.

Её я тебе не отдам,

Как, к слову, и авторских прав.

Что же, писатель, чмафф!"

И со строки новой

"С уважением, Стол Дубовый".

Всё пусто. Уныло. Люблю. Не люблю.

Выход один — непременно в петлю.

Только уж слишком лихо.

Есть и другой выход,

Нечего зря проклинать небеса.

Можно ведь новое дальше писать.

Подумал Кукуев: "Такие дела,

Надо творить много лучше стола!".

Задача почти нереальная,

Как так, себя самого,

Великого и гениального,

Вдруг переплюнуть. Ого!

Тут оказалось, что люди не врут,

Творчество тоже такой ещё труд,

Вроде проблема — сиди да пиши,

Раньше-то было легко, от души,

Тут же любой рассказ

Словно писал на заказ.

Уж пролетело нимало годков,

Ставший известным Кукуев,

Переведённый на сто языков,

Тысячу раз публикуем,

Автор романов и даже поэмы,

Был обладатель одной лишь проблемы:

У нашего горе-поэта

Мебели дома нету.

Он рассуждает, что лучше средь стен

Будет сидеть на полу.

И над женой своей, милою N.

Издеваться за чувства к столу.

А что до Стола Дубового?

Что его судьбы?

Вышло, что всеми забыт,

Не написавший нового.

В Останкино в кабинете,

Оставшийся тихо тлеть там,

Нужен всего лишь как

Хранилище важных бумаг.

Но это они зря,

Где-то к концу января

Возьмётся Дубовый за них!

Но это другой стих.