Кто же вознёс меня в самое небо, чтобы я мог увидеть весь мир с высоты? - очередная ленинградская ночь! летняя ленинградская ночь! Ещё вчера вечером я мог умереть от ужаса, глядя на себя в зеркало, а вот сегодня днём я со спокойствием бронетранспортёра гляжу в зелёный экран телевизора. Телевизор и вправду показывает всё в зелёном свете - кинескоп почти приказал долго жить. Кажется, это был последний телевизор, потому что больше я их нигде не брал и тем более не покупал. Я никогда не покупал телевизоров! В квартире один, почти везде уже перегорели лампочки, в ванной роились мухи и ещё кто-то, которых названия я не знал; в кухне стояла страшная вонь гнилых продуктов и кошачьей мочи. Третий день я не мог открыть холодильник, потому что доступ к нему был окончательно отрезан выросшей почти до небес потолка кучей мусора. Плита мне была не нужна - у меня не было чая. Мне вообще ничего не было нужно. Даже свежий воздух меня раздражал, и я плотно закрыл все форточки. И вот тогда я вспомнил про велосипед. Он стоял в коридоре, совсем невостребованный, но совершено готовый унести меня куда угодно. Я влез в ботинки, в куртку и помчал, оставив дверь незапертой. И я летел! Летел, разрезая воздух, прямо по Большому проспекту, чуть не по середине, не замечая редких машин. Потом свернул на Съездовской и вылетел на Дворцовый мост. Куда теперь? Налево, по набережной, прямо к вечному огню. Не то чтобы он действительно вечный, иногда газ перекрывают и растаскивают скамейки по местам. Но теперь всё было как обычно: огонь горел, скамейки стояли тесным кругом у самого пламени, и мест не хватало на всех. С велосипедом нельзя было пробраться близко - это точно. Я поставил его на подножку неподалёку и сел на земле, разглядывая людей, их жёлтые на свету лица, половины и четверти лиц, а иногда попадались глаза - уставшие или голодные, или и то и другое вместе, или же просто завешенные пьяной пеленой. Люди. Прошёл целый час и многие разошлись. Остались только те, кому пойти было некуда. Я спросил: "Откуда сами?". Некоторые тихо стали называть города: "Новосибирск", "Самара", "Новгород", "Иркутск"... Короче, эти ребята понаехали стопом чуть не со всей страны, чтобы посидеть на Марсовом поле или съездить на Богословское кладбище. Одни подростки. Ни одного разумного, обоснованного поступка, никакой последовательности - просто СТОП. Я думал, это давно вышло из моды. Один парень в стёганой куртейке спросил у меня воды. Я сказал, что воды нет. Он отстал. Девочка лет шестнадцати, беловолосая, с веснушками на курносом носу, улыбаясь голубыми глазами, подсела ближе ко мне - и тот же вопрос. Я сказал: "Слушай, воды у меня нет, но я могу дать тебе денег, велосипед и объяснить, где находится ближайший круглосуточный магазин. Ты сможешь сама съездить и купить себе воды". Она ответила: "Давай". Я указал ей в сторону магазина и она покатила, неловко управляясь с рулём. На счёт колёс я решил сразу не беспокоиться, потому что вероятность получить их обратно была практически равна нулю. И я так и сидел не земле, протянув руки к огню, потому что было довольно зябко. Так я просидел уже около получаса, когда за спиной услышал быстрые шаги по камням. На Марсовом повсюду мелкие камни и песок на дорожках. - Подъём! - дядя из ППС крепко двинул по спине сидевшего рядом со мной оборванца. Остальные очень быстро поднялись с земли и со скамеек, всего человек десять или двенадцать, и выстроились в ряд. Я продолжал сидеть. Другой дядя из ППС подошёл ко мне, козырнул, представился каким-то своим званием и попросил у меня документы. Я подумал: неужели я выгляжу представительнее этих беспризорников? но паспорт ему предъявил. Он полистал и вернул обратно. Теперь оба дяди принялись искать что-то по карманам у этих босяков, а я почему-то посмотрел в ту сторону, куда с полчаса назад укатила белокурая девочка... Ей оставалась доехать до огня метров тридцать - и я пошёл к ней навстречу. Жестом остановил: "Воды купила?", "Ну, да", "Пошли отсюда. Вон видишь - менты. Твоих всех забрали", "А я их никого и не знаю", "Тем лучше. Пошли". И мы пошли. Вдоль по Миллионной, на Дворцовую площадь, оттуда едва успели перескочить на Остров, чтобы ещё добрый час плестись по улицам до самого дома. Она назвалась Марина, из Иркутска, а я не стал спрашивать, каким образом добиралась сюда и зачем - всё равно ничего вразумительного. То ехала впереди, стараясь, чтобы я не отстал, то катила велосипед перед собой, треща кареткой на всю улицу. Это же - Т ИШИ Н А ! И так же молча наполнил для неё ванну, и всё вообще было молча, то есть БЕЗ СЛОВ. С меня и взять-то было нечего. С неё, кстати, тоже. А на следующий день она отправилась домой. Петербург, апрель – май 2005 г. |
проголосовавшие
комментарии к тексту: