Литература

Поэма «Апофема Мироздания». Триптих.

I. Морковная какофония.

Ваш, обсосанный

До палки пластмассовой,

Любимый, вкуса розочек,

ФрУктовый лед,

Я сгрызу в один миг

Своей челюстью карстовой

И раздробит его

Мой копытный намет.

Послушайте! Златокудрые!

Вам не надоело

Славить Демиургами

ДамскОе людьё

И выплакивать пОтом

Сто раз прокипелое

Накрахмаленное

Любови белье?

Вам не надоело

Запивать прибоями

Выщербленные булыжники

Греческих скал

И есть перемешанное

С помоями

Солоьиное рагу

По приходу на бал?

Вы, кудроюноши,

Скажите мне, цинику,

Что такое любовь?

Говорите без кифары!

Выложите определение

Понятия финиками

И объясните языком

Попугайчика ары!

Вот видите! Мямлите,

Погрязли в болоте,

Запутались в пододеяльных

Своих небесах,

Говорите там что-то

Про скифоф-сколотов

И про то, что был

Трижды женат падишах!

У вас, как известно,

Весной просыпаются

Какие-то «чувства»,

Эмоции, лени…

У меня же весной

Скрежетово ваяются

В голове новостройки мигреней.

И, снова выпячивая

Свои сентименты,

Вы серенадки бренчите

Под звездой Росомах,

Не дивись, романтюн,

Ежели превалентны

Будут скоро опилки

В сопливых мозгах!

Сколько терпеть

Можно всяких там вас,

Говорящих: «Любовь

Есть услада и мука!»?!

Посмотрите получше,

Поверьте на час,

Что жизнь –

Не такая уж хорошая штука.

Кто знает? Быть может,

Когда вы для «ЭТОЙ»

Крестовяжете рифмой

Ваших вирш полотенца,

Гоны разных Иродов,

Сидя в карете,

Расчленяют последнего

Святого младенца.

Быть может, когда вы

В себе выкипаете,

Называясь поэтом

Писклявейшим голосом,

Настоящая Мария

В хлеву умирает,

Подвешенная на собственном волосе.

И когда вы готовите

Сентиментное рагу

И занимаетесь помпезной

Рифмованной муштрой,

Вспарывает, втыкаясь

По самое не могу,

Ножик мага живот Заратуштры.

Вы перекладываете треньканье

С арфы на лиру,

И, какзалось, не допустит

У вам Бог всяких бед;

За преступления свои

Вы не платите виру

И дарован вам

Якобы «Свет».

Недоваренное варево

Вый и выреев,

Недожаренное жаркое

Из жара жар-птицы…

Что за тухлятина?

Где луки-пореи?

За такое я не буду

Перед вами пасть ницом!

«Кто это, такой

Привередливо-пасквильный?» -

Вопрошаете вы,

Поукутавшись в думу.

Я – вашей скрипки

Смычок полурашпильный

И на улицу выводящий вас

Из потного ГУМа.

Вы думаете, что я-де

Горлан и главарь,

Ищущий аплодисментов

Истошно-крикливо?

Нет, я скептик, спокойный

И тихий, как встарь

И на голову вам выплевывающий

Косточки сливы.

Так что ж я кипю,

Возмущаясь и блея,

Как выкашливающее магму

Вулконово жарло?

Но, позвольте, тлетворным

Лишь только повеяло,

Как взвопил сам портрет

Маркса Карла.

Тлетворным?! От эдаких

Роз-фимиамов?

От рисков романтических,

Что нету бедовей?

Да, именно; поверьте:

У меня прям в карманах

Аж тысяча ваших любовей.

Да, сотни обыденных

Ваших любовок.

В пакетике.

Хрустящих.

Со вкусом ванили.

Может быть, повкуснее

Картошек-морковок.

Меня вчера, голодного,

Таким же манили.

Да неужто вам внове

Орешки-сухарики,

Уж тем более –

С годности сроком истекшим!

Интересно? –

Считать «ресторанами» барики,

С полупивом

И карпом промокшим?

Хотите? –

Я вам лучше кое-что покажу?

Найдите на ночь

Своей профессии голика,

И не думайте, что я

Уподобляюсь ужу,

К логову своему

Ведущего кролика.

Что ж.

Пойдемте.

Не бойтесь.

Смотрите:

Даже в грязи небесной

Вы озираемы

Вытаращенными глазами

Фонарных столбов,

И на каждом,

«Порядочными» людями хаянный,

Цифроряд,

К разговору готов.

Видите? ВИДИТЕ?!

Между вами – Ноль разницы!

И себе купить можете

«Любовныя» ваучер!

Разница – в том лишь,

Что вы нагло не платите,

Вешая себе и другим

Лапшу на уши.

Не верите… Вернее –

Не хотите верить,

Советов искать

Убегаете к мормонам,

Соловьиные трели

Продолжаете мерить

Ржавым, гнилым камертоном….

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

I I. Бородотреп Бога.

ЭЙ! Саваоф!

Это вам я проорал!

Извольте повернуть

СедобОродую сферу!

Сои звуки – скажу вам –

Не попий хорал,

Они – испарят

Водянистую веру.

Я к вам прокрикиваюсь

Сквозь голос-рупор,

С собственных непостных,

Бескрылых небес!

Знаете, Повелика,

Меня вводит в ступор

То, что вы –

Бог всех повес!

Я жаловать на вас

Буду буква за буквой,

Фраза за фразой

И слог за слогом!

Вытреплю тирадой

Вашу бороду-брюкву

И выморочу петлистой

Строкой-демагогом!

Да, я верю, что вы –

В ладанистой Италии

И нюхаете на Афоне

Священные кости;

А я – свою девушку,

Взявшись за талию,

Веду, как обнАглевший, в гости.

О да, я греховен

Уже в том, что кручу

Антибиблейские

Черные вальсы,

Но Вы (Бог, Владыко),

Почему ж – не шучу! –

Смотрите на это

Сквозь пальцы?

Думаете, что у Вас

Есть «огняная длань»,

Что во мне –

Просто «бесовский клин»?

Но сами-то забыли,

Обнюхивая герань,

Чему обучал

Ваш же сын.

Так ли добродетельно,

Что попЫ жиреют,

Всякому предписывая

Освенцимский пост,

И не вас ли касается,

Что у евреев

Есть праздник такой –

Холокост!

Я и знать не могу,

Там какие причины

Заставили вас

Землю опоясать в огне,

И какие светлЫе,

Святые кручины

Уподобили Вас Сатане.

Странно, что, ослепленные

Красой Браун Евы,

С вашим именем

Казнить шли эсесовцы браво,

И посмотрим, как вы ответите,

Подставившись левой,

Когда я вам–

С размаху! – По правой!

По секрету скажите:

Где Сына подобрали?

В каком усыновили

Таком Eden Garden’е?

Ведь что-то не видно,

Как падает близко

Яблоко от гнилостной яблони.

На Его ли совести

Пепельные гектары

Миллионов, задержанных

В теплых кафе,

Которых ваши слуги

Анафеме сдали

И вручили сэру Аутодафе?

Миллиарды, точимые

В серой тюрьме,

Развеянной по миру

Попьей рукой,

Из-за «Духа Святаго»

Витали во тьме,

Потерявши на веки покой.

ВАМ не тяжко

Каждый день видеть трупы-глаза

Евреев, замученных,

Сваренных в мыло,

Тонкокожих скелетов,

Худых, как трава,

И даже без нужного

Кожного жира?!

СкАжите, что это очищение –

Евреи…

Что на них есть следы

«Бесовского ожога»….

Только кажется мне,

Что век целый добрее

Сатана –

Полугоспода Бога.

В каких-таких сферах

Могли вы вращаться,

Что закрыть не смогли

Мировых войн капот,

И не вы ли

Должны-де вмешаться,

Чтоб вернуть нам

Семнадцатый год?

Думаете, божик,

Что вы некараемы,

Что вас оправдают

Ваши «добрые вести»?

О нет…

НАШИ судьи –

Неподкупаемы,

Приготовьтесь

К расстрелу

На месте!

Не думайте,

Что удастся увиливать –

Вас свергнут ваши же

«Светлые» сэры;

Ножки вашего трона

Давно как подпилены,

И

взойдет

Демиург

Новой

Веры.

Вы не то, что

Чудеса выделывать –

Карать справедливо

Разучились даже.

Довольно себя

Своим прошлым отбеливать,

Отдайте Демиургам поклажу.

Цепляетесь ногтем

За роскошные храмы?

Давайте –

Не воспримьте как пошлое…

Отдохнете, посидите,

Проплывете по Каме

И отбросите

Призраки прошлого…

Хотите –

Облачитесь в шелка и в парчу

И скажите, выходя

В Непутевую Млечность:

«Я устал, христиане,

И я ухожу,

До востребованья,

В тихую Вечность».

Постойте…

Погодите!..

Не нравится?

Но, Боженька…

Бог…

Элои…

Саваоф!

Ох! Опять

Холокостами варится!

И летят снова трупы

От тысяч голов!

Постойте!

Бог, ангелы и прочие райские!

Давайте по-честному –

Сверхновым Заветом!

Смотрите! Это я маячу

В дни передмайские

И брызжу в вас

Спектровым светом!

Вы не видите?

Смотрите!

Не бросают вас в Лету!

Не видят.

К черту.

Слепые.

На меня, похабно

Прожевывая котлету,

Ухмыляясь, глазеют святые.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

I I I. Рупором.

Дорогие господа

Присяжные заседатели!

Что вы о себе возомнили?

Разве не хватило вам,

Что ваши каратели

Нас тысячелетие били?!

Опомнитесь, безумные!

Очнитесь! Опомнитесь!

Куда вы ведете

Мировой наш народ?

Уставши от вашей

Жестокости-томности,

Я пытаюсь вам дать

От ворот поворот.

Я охАю сомнительные

Ценности ваши,

А вас самих – высосу,

Как воду морковь;

Обескровлю я вас

За семью и за счастье,

За дурость

И за вашу «любовь».

Плевать,

Что рифма затертая!

Мой стих –

Не о Любови заплеванной!

Но я вам –

Под филе –

И к черту

Отправлю,

Огнем окованных.

Это – мое

«Индивидуальное мнение»,

Как вы говорите,

«По жизни» отцы,

Но, может, и вправду

Вы скотское племя,

Умом и душою скопцы.

Я вас

Мощью

Голоса-

Рупора

Хотел бы как следует

Враз отругать.

Не «источником нежного голоса»,

Воспевшего женские волосы,

И «стана прегибкого стать»,

А, вытоптавши

Всякой нежнятины колоссы,

Бессловесным пинком оплевать.

К т о П р о т и в М е н я ?

Отряд заградительный,

Бесконечные ряды

Классных руководителей.

Дружный защитник Вселенной,

Отряд

Подряд

Говорит про меня

Все, что можно:

Обвинительно, с ужасом

И безнадежно;

Ругань о злодеяниях моих,

Злопыхательстве;

Но кто ж, как не вы,

Виновен в подстрекательстве?

Кто, столь в жизненном опыте вострЫ

Костры

В душе моей зажег

И погасить забыл?

Нет, мне незачем

Сейчас изрыгать,

Что вы, дескать, -

Лишь стадо кобыл.

Видите?

В Рупоре

Последнее слово.

Хотите

Плова

В знак примиренья?

Или варенья?

Умоляю только вас –

Не начинайте снова!

А я пока

Мирно

Прикуриваю

Табак

С металлическим

Привкусом

Выжженных

Выжиг,

И засовываю

Дома

В камина

Овраг

Миллионы

С моей жизни

С вашей жизнью

Книжек.