Апокриф
Жил-был в Москве японский макак, Сару Тоичиро. Родился он в семье известного японского ученого и русской стриптизерши, так что в совершенстве владел двумя языками. Когда макак изъяснялся на японском, речь его была очень вежливой. Не скажет «боку» или «орэ», все «ватащи» да «ватащи», никогда не забудет добавить «годзаимас», всегда улыбается и кланяется. Но стоило макаку заговорить на русском, мордочка и лапы начинали дергаться, в голову лезли разные непристойности, вместо вежливой улыбки макак показывал зад и хватал женщин за разные места. А ведь он работал фотографом, читал Достоевского и обожал русский балет! Макак даже ходил к психоаналитику, коту Борису Кацнельбогену, и прозорливый кот объяснил, что Сару стыдится своей матери. Но песню из слова не выкинешь: госпожа Ирина Сару когда-то танцевала на шесте. Не мог макак совладать с собой! В каждой русской женщине он видел шлюху. Сильно страдал макак. И однажды, когда макак должен был снимать коллекцию одежды для беременных, он увидел ангела! Тихая и скромная павианка сидела в углу лофта и писала смски, казалась она девой Марией на фоне размалеванных блудниц в вульгарных лабутенах. Даже когти павианки были аккуратно подстрижены, как у японских женщин. Заметил Сару и обручальное кольцо. Потерял он голову, выгнал кривляк и блудниц и тут же предложил руководству сделать павианку лицом бренда. Те охотно согласились. Два дня бедняга Сару сдерживал себя. Он потел, терял сознание, дергал лапами и выкрикивал непристойности. Но когда он остался в лофте наедине с павианкой, эротические фантазии разрушили хрупкую плотину его разума. Не помнил макак, что произошло. Какой-то лебедь ударил его клювом, и макак очнулся на полу с расстегнутой ширинкой. Много раз макак пытался извиниться перед Ксенией. Но вместо этого его лапы набирали: «Сдохни, шлюха!» Тогда он написал покаянное письмо на японском и перевел его с помощью гугла. Получила Ксения письмо: «Царевна Ксения, подобная фея с луны! Простите, что оскорбил вас таким действием. Я хотел бы съесть ваше сердце, чтобы стать такой же божественный ослепительный белый создание. Нижайший обезьяна». Испугалась павианка, побежала в группу поддержки женщин, страдающих от мужского насилия. — Закидаем его бананами! — предложила барсучка Марина. И остальные феминистки были с этим согласны, только медведица Надежда добавила, что бананы это расизм. Так что кидать нужно не только бананы, но и тухлые яйца, и гнилые помидоры. Выходит Сару из лофта, сильно уставший. Весь день он трудился в поте лица, фотографируя развратных пуделиц. Член до крови стер. И вдруг ему в лицо летит яйцо! Стоят на газоне барсучка, хомячка, кролик в белом френче, две выдры, медведица, лебедь, енотка и павианка с павианом. И у каждого пакет с гнилыми продуктами. Понял макак, что ему пиздец. Долго русские звери кидались всякой дрянью, а потом павиан Павел вывалил на макака целый мешок навоза и воткнул фотографу банан под хвост: знай наших, косорылый! — Блядь, жопа! — только и мог сказать макак. А павиан вытащил банан и воткнул макаку в рот. — Это уже слишком, — сказала павианка. — Поехали домой. Нехотя муж отпустил макака: — Дал бы я тебе пинка, да неохота пачкать ноги об такую мразь. — Не смей больше насиловать русских женщин! — крикнул кролик в белом френче. — Ты можешь обмануть людской суд, но Господь тебя накажет! — Ты не Боженька, а обычный ватный кролик, — ответил Сару, выплюнув банан. — Я действительно болен. Мне очень жаль! Я не хотел насиловать эту прекрасную павианку. Я ложил на вас хуй!! А сейчас, тупые уебки, возвращайтесь туда, откуда приперлись. Кто не понял, будет вонять как я! Разбежались защитники Ксении. А макак отмылся, переоделся, сел в свой гелик и поехал отдыхать в Петербург. Уж в таком-то культурном городе глупые гайдзины не станут кидаться бананами. И пока Сару ехал, он вспоминал, как в японской школе его били ногами и макали в унитаз. Там тоже не любили хафу. Поздно вечером приехал макак в Петербург и думает, где бы поесть. Выбрал он скромный сетевой ресторан на Московском, потому что там было свободное парковочное место. Заказал шашлык из баранины, удон и карри, сидит на застекленной террасе, потягивает красное вино. Вдруг видит двух волков-студентов за соседним столиком. Дурачатся волки, громко воют, курят кальян и пьют плохое саке. Видно, что нечасто они бывают в ресторанах. У одного джинсы внизу обтрепались, другой кинул на стул облезлую дубленку с чужого плеча. Прислушался Сару, стало ему любопытно, о чем они болтают. Смеется волк в джинсах: — А потом павиан вставил банан ему в жопан! Отвечает другой волк: — Ну а то, Господь все видит и неправедных наказует! — Молодые люди, я все слышал! — крикнул макак. — Сорян, — прорычал волк Василий Бирюков. И волки продолжали хихикать вполголоса. Наелся макак. Вдруг подходит к нему пара волков. — Товарищ Сару! — начал волк Василий. — Я слышал о вашем непростом деле. Нет, я не буду кидаться говном. Это недостойно человека. Я вызываю вас на поединок чести, где нас рассудит сам Господь. Ну, как у Вагнера. Я всего лишь раз видел павианку. Когда я замерз, она напоила меня горячим напитком. И я сразу понял, что Ксения добрая и честная женщина. — Шлюха! — выкрикнул макак, дернув плечом. И заплакал. Через день встретился волк Василий с макаком в школе каратэ. Приехали журналисты и известные медийные персоны — кролик Ваха и Непопулярный Енот. Несколько студентов из Университета Культуры и Искусств изобразили хор горожан из оперы Вагнера. Пели они не совсем правильно, но громко. Вышел в центр зала волк Василий в реконструкторской кольчуге и шлеме. В лапах он держал деревянный меч. Сару Тоичиро ждал его в маске и кимоно, с катаной в лапе. Предупредил он Василия, что долгое время ходил в клуб кендо, так что гайдзин зря рассчитывает на свою силу. — Я реконструктор, — гордо ответил Василий. — Сука, содомит! — выкрикнул макак. Засверкали вспышки. И вдруг Сару увидел вокруг головы волка Василия слабое золотое свечение. Решил он, что это реакция фоторецепторов сетчатки на яркий свет. Закричал макак и со всех сил ударил Василия катаной. Казалось ему, что волк туп и неповоротлив. Мимо пробежал макак и чуть не упал. Обрушился на него огонь небесный, не смог понять макак, что произошло. Казалось макаку, что видел он архангела в белом одеянии, то ли с джедайским мечом, то ли с молнией в руке. Так сильно приложил Василий бедного Сару. — Ебать ты Лоэнгрин, — сказал волк Венцеслав. Поднялся макак, глядит по сторонам. Вот волк в своей дурацкой кольчуге. Вот поющие студенты, вот журналисты и журналистки. Но что-то изменилось. Макак не мог понять, что — так болела его голова. — Извините, я был неправ и не понимал, что делаю, — сказал макак. — Я сожалею, что занимался харассментом. Надеюсь, что Ксения простит меня и продолжит сотрудничество. Приношу также извинения ее супругу. Я действительно был болен и не мог это сказать, но сейчас мне намного лучше. Прошу показать мои извинения по телевидению. — И вы меня простите, я не хотел делать вам больно, — сказал молодой волк. Разошлись журналисты, повалил мокрый снег. Волки побежали в свою общагу. А макак вызвал такси и поехал в отель отдыхать. Много женщин он видел по дороге, но ни одна не казалась ему шлюхой. И даже в каталоге проституток, который сунул ему в окно черный барсук, Сару видел только несчастных, измученных тяжелой жизнью женщин. |
проголосовавшие
комментарии к тексту: